злосчастную скатерть еще раз.
– Я сама выяснила только этим утром.
– Выходит, вы спали вместе почти все это время?
– Да.
Мэгги испытала боль предательства – не потому, что ее муж нашел любовницу, а потому, что старый друг… самый близкий друг… не доверился ей. Она с горечью поняла, что больше не может безоглядно полагаться на Финна. Теперь он принадлежит Лори. С прежними отношениями покончено. Да, они останутся друзьями – все трое, но отныне Мэгги придется самой управляться со своими проблемами. Будет нечестно, если она попытается сохранить прежнюю близость с Финном. Ради всех троих она должна отойти на второй план и не оспаривать, даже подсознательно, права Лори на Финна.
– Я, наверно, веду себя как обманутая жена? – спросила она у склоненной головы. – Извини, но я так потрясена! Понимаешь, вот я, уже немолодая леди, сижу перед ребенком, и вдруг оказывается, что ты более женщина, чем я.
Ее признание заставило Лори вскинуть голову и широко раскрыть голубые глаза.
– Ты хочешь сказать, что ты никогда?..
– Никогда. – Мэгги не дала дрожащим уголкам рта расплыться в неверной усмешке. – Как тебе это?
– Потрясающе. Обязательно попробуй… только не с Финном.
– Обещаю, честное благородное слово, – улыбнулась Мэгги. – Но почему ты призналась сначала мне?
– Чтобы придать себе смелости, наверно, – поморщилась Лори. – Финн не обрадуется.
Обе понимали, что здесь есть недомолвка. Мэгги передала Финну угрозу Ника и знала, что он, вместе со множеством вкладчиков, обеспокоенно следит за угрожающим ростом коуловских акций. Покупки производились как будто случайно, поскольку небольшие пакеты приобретались, по‑видимому, совершенно независимыми компаниями. Но Мэгги знала, что независимостью здесь и не пахнет, что за сложной системой директоратов стоит один человек – Ник Фортуна.
К сожалению, картина осложнялась неприкрытой суетой Патги и Маркхама, которые тоже рыскали по рынку, как акулы‑людоеды, заглатывая небольшие проценты акций друг у друга, заостряя умы и ножи в предвкушении предательского удара. Финн пускал в ход весь свой дипломатический талант, работая громоотводом, и в то же время лихорадочно пытался укрепить свои позиции. Единственное, чего ему не хватало, – это такой вот бомбы.
– Он переживет, – твердо заявила Мэгги. – А когда свыкнется с этой мыслью, будет очень рад. Рассказывая о тебе в первый раз, он сказал, что хочет, чтобы ты стала матерью его детей.
– Правда? – Личико Лори расплылось в радостной улыбке, тут же, впрочем, померкшей. – Он, наверно, имел в виду более отдаленные сроки.
– А ты – что ты сама чувствуешь? Ты так молода и хотела сделать карьеру…
– Ребенок здесь ничего не меняет. Конечно, я представляла себе это иначе, но я люблю детей и всегда хотела иметь нескольких… и не кажется ли тебе, что это как‑то поможет их деду примириться с их отцом?
Ник… дед! Уже второй раз этот забавный образ вызвал у Мэгги неудержимое веселье, и скоро обе женщины залились смехом, довольно, впрочем, истерическим.
– Я хочу сказать, что это должно подействовать на всякого, верно? – сказала Лори, вытирая слезы. – А такой пуританин, как мой папочка, захочет, чтобы у ребенка был отец.
Человек, с которым Мэгги провела полчаса в ювелирном сейфе, не был очень строгим пуританином. Прошло десять дней, а она все еще плохо спит по ночам с того самого дня, как тайком приобрела красные шелковые простыни для своей широкой кровати. Она знала, что покупает пытку для себя, но не могла противиться импульсу. Если ей недоступен Ник Фортуна живой, она может владеть им в мечтах. Она даже позволяла себе фантазировать о замысловатых путах ко всеобщему примирению, но теперь эти мечты обратились в пыль.
– Как ты собираешься сказать ему?
– Кому? Финну… или папе?
– Обоим.
– Не знаю. Потому и пришла к тебе. Я понимаю, что ты не очень хорошо знаешь папу, но по крайней мере можешь посоветовать, как начать с Финном.
Мэгги поспешила согласиться, надеясь, что Лори не заметила ее жаркого румянца. Ей самой впору спрашивать у Лори совета: «Как бы мне соблазнить твоего отца? Как заставить влюбиться в меня, пожертвовав своими принципами?»
Она понимала, что, участвуя в заговоре Финна и Лори, теряет всякие шансы на счастье с этим человеком, которого, кажется, полюбила роковой любовью, но что оставалось делать? Слишком далеко все зашло, чтобы правда могла помочь.
Они вместе ждали прихода Финна. Как показывал опыт Мэгги, смелые поступки лучше совершать с ходу, не оставляя времени на взвешивание опасных последствий.
– В обморок положено падать беременной женщине, а не будущему отцу, Финн, – сказала Мэгги, когда он пришел в себя настолько, чтобы сесть прямо и уставиться на Лори так, будто видел ее впервые.
– Финн? – Лори смотрела на него с тревогой и любовью.
– Боже мой. Лори, – произнес он дрожащим шепотом, лаская взглядом ее плоский живот. – Ребенок? Наш? Как это так?
Мэгги заметила, что Сэм ухмыльнулся и уже открыл было рот для объяснений, и поспешила вытолкать его из комнаты, пока он не испортил своими шуточками торжественный момент.
Вернувшись, Мэгги застала Финна и Лори в полнейшей эйфории и не смогла отыскать ни капли пессимизма. Причин для волнения нет, сказали ей, – впереди еще масса времени. Лори только на третьем месяце, и по крайней мере еще четыре недели ничего не будет заметно. А уж потом можно будет паниковать.
Пока же нужно довериться Томасу Ричи, отыскивающему кратчайший путь к разводу. Финну и Лори нужно только пережить период ожидания и надеяться, что они успеют пожениться
