– Мы еще не закончили наш разговор, а Эдвард сейчас ляжет спать. – Калил понизил голос. Сядь. Пожалуйста, Люси.
Не желая устраивать сцену перед его соплеменниками, Люси снова опустилась на подушки, наблюдая, как Сафия несет Эдварда в женский шатер.
– Мне нужно поприветствовать некоторых из старейшин племен. Я разделю с ними чаепитие, как того требуют наши обычаи.
Жизнь Калила начинала очаровывать ее. И эти переговоры могли дать возможность еще больше узнать об отце ее сына.
– Может, мне пересесть подальше, чтобы ты мог побеседовать со старейшинами наедине?
– Мне нечего скрывать, – произнес Калил, как и никому из моих родственников, так что можешь остаться здесь.
Пульс Люси участился, когда Калил слегка улыбнулся ей. И он не спешил отвести глаза.
Именно она отвернулась первой. Люси вспомнила о том, что было несколько часов назад, и ее сердце возликовало. Она почти поверила, что между ними существует нечто большее, чем секс…
Калил сделал знак одному из своих слуг. Люди, ожидающие у подножия лестницы, начали медленно подходить к ним.
– О ком он говорил? – спросила Люси, когда последний гость отвесил им глубокий поклон. – Кто такая медсестра Клемми? – Она прервалась, чтобы улыбнуться пожилому мужчине, покидающему их. Старик почти не отрывал от нее взгляда во время разговора с Калилом, восклицая что-то тихо по-абадански и указывая на Люси.
– Медсестра Клемми была моей матерью. Ахмед Мехди Бхейа отметил сходство между вами.
Его отметили также многие из находящихся здесь людей.
– Я похожа на твою мать?
– Тот же самый тип.
Целеустремленная, упрямая и такая же энергичная, как моя самая своенравная чистокровная лошадь, думал Калил, радуясь, что Люси не может прочитать его мысли. Но он заметил, что ее снедает любопытство.
– Так твоя мать была медсестрой?
– Да.
Что-то необычное отразилось в глазах Калила, и Люси нахмурилась.
– Если тебе неприятна эта тема…
– Напротив, я бы хотел поговорить о маме.
Спрашивай меня обо всем, что тебя интересует.
– Как она встретилась с твоим отцом? – Люси вспомнила старый торшер в апартаментах правящего шейха. Было так много загадок, и теперь она хотела поскорее разгадать их.
– Она ухаживала за ним в больнице. Это, конечно, стандартная ситуация. Но тут-то все предсказуемое заканчивается и начинается истинная история любви.
Заинтригованная, Люси едва заметила, что слуги осторожно отошли от них, а соплеменники уже направились к своим грузовикам и верблюдам.
– Мать была старше моего отца, – продолжил Калил, глядя на пламенное зарево заката. – Она нарушила все здешние традиции, когда он привез ее, так как настояла на продолжении своей работы, находясь в браке с правящим шейхом Абадана.
– Это говорит о сильном характере.
– Она и была такой.
– Что же случилось? – мягко спросила Люси.
– Несчастный случай в пустыне. Она пыталась спасти жизнь ребенка, упавшего в ущелье. – Калил вздрогнул, как будто воспоминание об этом причинило ему осязаемую физическую боль. Она не должна была отправляться в пустыню одна.
Гнев окрасил его голос, и Люси почувствовала вину, поняв, что ее собственный опрометчивый поступок только разжег его ужасные воспоминания.
– Мне жаль, – тихо сказала она, зная, что этого недостаточно.
– Я думал, что отец не сможет пережить этого… Наши люди теперь считают ее ангелом, смотрящим на них сверху, охраняющим и защищающим их, и даже устраивающим их браки. – Его губы искривились в полуулыбке.
– Так говорят о святой.
– Святой, твердо стоящей на земле и имеющей своеобразное чувство юмора, – добавил он, лицо его немного просветлело. – Она всегда говорила, что к профессии медсестры ее подтолкнуло имя.
– Какое?
– Клементина.[1]
– Да, ее родители, похоже, давно определили профессию дочери, – улыбаясь, сказала Люси.
– Она поступила в колледж, где обучилась на сестру милосердия. А когда влюбилась в моего отца и
