«нечисть», «тучи», «тьма накроет город», «сдохли, сучки, а туда им и дорога, сами виноваты».
Мягко говоря, Петр был очень озадачен. Как может быть связана его несчастная родственница и все эти «тучи», «ведьмы» и «нечисти», он категорически не понимал. Единственное, что он для себя сейчас уяснил почти на сто процентов, так это то, что все его подозрения, касающиеся странной гибели Вероники, далеко не надуманы – что-то во всей этой истории было явно нечисто…
Автобус остановился и Петр, пребывающий в мрачной задумчивости, вышел на улицу. Едва он ступил ногами на асфальт, как из автобуса послышался голос одной из тех бабушек, которые только что сидели позади него:
– Эй, милок, ты в шарфе, помоги-ка нам мешки спустить.
«Ага, сейчас!», – равнодушно подумал Петр и сделал вид, что не услышал. Даже не обернувшись, он засунул руки в карманы и направился к газетному киоску, видневшемуся за ближайшим перекрестком.
– Ах ты… пижон хренов, – донесся до него истеричный крик второй бабушки, – да чтоб тебе пусто было…
Петр с силой сжал зубы и продолжил невозмутимо удаляться от автобуса.
– Девка, а не мужик…, – снова долетел до него бабушкин крик.
Петр посмотрел по сторонам и перешел дорогу.
– Нацепил шарф!.. И-и-ишь ты!.. Клоун!.. Да чтоб у тебя руки отсохли…, – услышал он напоследок.
«Дался вам всем этот шарф! Разве непонятно? В этом сезоне модно носить шарф! Да к тому же, с ним гораздо теплее в вашем холодном и темном городишке!», – зло подумал Петр.
«Тебе что, трудно было помочь бабушкам спустить их мешки с семечками?», – объявился вдруг «правильный Петр».
«Я что, железный? Каждому так помоги, потом с межпозвоночной грыжей валяйся в больнице месяцами!», – парировал «бунтарь».
«Перетрудился? Болтаешься целыми днями туда-сюда… Тунеядец»
«Сам тунеядец! Я бы, может быть, и помог бы… Но ты же слышал, как они говорили о моей и твоей родственнице. Да они ее просто оскорбляли! Как только не называли! И все это они говорили о покойнице! Мыслимо ли? И после всех этих слов я должен был вытаскивать их мешки? Ага, сейчас!»
«А ты хоть что-нибудь знаешь об этой нашей родственнице? А вдруг эти бабули правы?.. Люди просто так говорить не будут. Нет дыма без огня…»
«Говорить об умершем человеке и оскорблять его – это разные вещи. Сам знаешь – о покойниках или хорошо…»
«Я в курсе…»
«Я не знаю, что же такого страшного могла натворить Вероника, чтобы заслужить такие слова. Я знаю одно – она наша даль… Да какая разница – дальняя, близкая! Она наша родственница и точка! И пока у нас нет четких доказательств ее вины, мы просто обязаны ее защищать. А молва, сам знаешь, вполне может оказаться ошибочной. У нас же как – люди сначала сами воздвигнут человека на постамент, радуются ему, рукоплещут… А потом они вдруг в нем по непонятным причинам разочаровываются и давай его с этого постамента низвергать. Чаще как бывает – кто-нибудь один пустит слух, другой подхватит, третий – четвертому, четвертый – пятому и пошло-поехало… И вот уже целыми толпами овладела оголтелая, слепая и абсолютно необоснованная ненависть к тому, кого они еще вчера обожали и боготворили… Очернят человека, ни в чем не разобравшись, как следует смешают его с грязью, сделают его виновником всех своих неудач, нисколько не заботясь о том, что чаще в этих бедах они же сами и виноваты… А дальше что? Через какое-то время выясняется, что этот человек ни в чем, в общем-то, и не виноват… И что его просто- напросто оклеветали, по чьему-то злому умыслу… А человека-то уже и нет… Уничтожен… Морально… или еще как-нибудь… Мало ли таких примеров? Да полным-полно… Так что – молва-молвой, но истина всегда дороже! И правильно делают те, кто защищает свою честь от поругания, невзирая ни на какую молву и «дым от огня»… Вероника, похоже, не успела защититься от слухов… Так что, наверное, за нее это должен сделать я…»
Не найдя, что ответить, «правильный Петр» позорно промолчал. За явным преимуществом перепалка в этот раз закончилась победой «Петра-бунтаря».
Петр подошел к киоску и купил толстую многостраничную федеральную газету и карту улиц Н-бурга, напечатанную в виде маленькой брошюрки.
Плотно свернув газету в трубочку, он засунул ее в карман пальто и отошел за угол киоска. Он осмотрелся. На ближайшей пятиэтажке он увидел табличку с номером дома и названием переулка:
«34. Цветочный переулок»
Он раскрыл карту, нашел в ней «Цветочный переулок» и обнаружил, что, оказывается, он сейчас стоит совсем недалеко от своей гостиницы – всего-то в паре кварталов по Цветочному переулку, который, если верить карте, перпендикулярно вливался в Центральную улицу в двух домах от Центральной гостиницы, справа от нее.
Довольный, что идти совсем недалеко, Петр положил карту в карман и направился вверх по переулку. Сделав всего пару шагов, он вдруг замер, а потом медленно обернулся все к тому же газетному киоску. Ведь только что своим боковым зрением он увидел нечто такое, что просто заставило его, пока еще неосознанно, но пристально всмотреться в стеклянную витрину киоска. Уже через секунду он понял, что именно вернуло его к витрине.
В левом углу витрины лежала газета «Н-бургский вестник». А на ее первой странице была напечатана фотография… радостно улыбающегося тракториста… Того самого, которого Петр прекрасно запомнил, разрывая на мелкие клочки ту вчерашнюю газету, нагло спикировавшую на его голову.
Он подошел вплотную к витрине и вгляделся в газету.
«Передовик Федор Непряхин – гордость Н-бурга», – прочитал он заголовок статьи.
Он заглянул в окошко и поинтересовался у продавщицы:
– Скажите, а вон тот «Н-бургский вестник», он от какого числа?
– Вообще-то, «Н-бургский вестник» – это ежедневная газета, – продавщица сплюнула в круглый кулачок шелуху от семечек и посмотрела на Петра так, словно он спустился с Луны.
– И-и…?
– Что, «и-и…»?
– И от какого числа этот выпуск?
Не ответив, продавщица закинула в рот несколько семечек и, расправляясь с ними, принялась ловко работать нижней челюстью, внимательно разглядывая Петра.
Петр терпеливо ждал. Продавщица сплюнула шелуху в газетный кулечек и ответила наводящим вопросом:
– Ну, а раз это ежедневная газета, то, за какое число должен быть этот выпуск?
– За… сегодняшнее…? – вопросительно ответил Петр.
– Ну, слава Богу! Конечно за сегодняшнее!
– Этого не может быть!
Продавщица недовольно покачала головой, закинула в рот новую порцию семечек и, мелко-мелко работая челюстью, дотянулась до стопки с «Н-бургским вестником».
– На, шам шмотри…, – она протянула Петру газету.
Он взял газету и увидел напечатанную в верхнем левом углу дату – 12 ноября 2011 года.
– Я же ее вчера…, – растерянно начал он, но запнулся и задал новый вопрос:
– А вы не знаете, когда она была напечатана?
– Тьфу, тьфу, тьфу, – быстро сплюнула шелуху продавщица, и уверенно ответила, – ночью, конечно!
– И вчера ее, значит, еще не было? – не унимался Петр, не понимая, как он мог вчера вечером увидеть сегодняшнюю газету.
– Так! Молодой человек! Отойдите от киоска! Не мешайте работать, – разозлилась продавщица, подумав, что Петр над ней издевается.
Пребывающий в полной растерянности, Петр послушно кивнул, выпрямился, и побрел по переулку в сторону гостиницы.
– Эй ты, в шарфе! А ну-ка стой! – заорала вдруг продавщица, каким-то невероятным образом
