«Жизнь — это то, что происходит с тобой и вокруг, покуда ты строишь совсем другие планы», — всегда повторял ее отец.
— Мисс Кэйхилл.
Возглас потряс ее. Хоть она и ждала встречи с человеком, но не была готова к его голосу, к любому голосу. У нее перехватило дыхание, страшно было даже обернуться.
Хегедуш вышел из тени церкви и стоял у нее за спиной. Коллетт медленно повернулась к нему лицом.
— Мистер Хегедуш, — произнесла она дрожащим голосом. — Вы здесь.
— Igen, я здесь, и вы тоже здесь.
— Да, я…
— Буду краток. По причинам, которые касаются только меня, я желаю помогать вам и вашей стране. Я желаю помочь Венгрии, моей родине, избавиться от наших самых последних завоевателей.
— Помочь каким образом?
— Информацией. Насколько я понимаю, вам всегда требуется информация.
— Это правда, — сказала она. — Вы осознаете, каков риск?
— Конечно. Я очень долго думал об этом.
— И что вы хотите взамен? Деньги?
— Да, хотя для меня они и не единственное побуждение.
— О деньгах нам еще придется поговорить. Не в моей власти… — сказала она и тут же пожалела об этих словах. Важно, чтобы он полностью доверился ей. Допущение, что ему предстоит договариваться о чем-то с другими, свидетельствовало о ее непрофессионализме.
Похоже, это его не отпугнуло. Он взглянул на купол церкви и улыбнулся.
— Это была прекрасная страна, мисс Кэйхилл. А сейчас она… — Глубокий вздох. — Не важно. Пожалуйста.
Он вытащил из кармана плаща два листочка бумаги и протянул их ей. Повинуясь безотчетному порыву, она потянулась за ними, но тут же убрала руку. Все лицо его выражало одно сплошное недоумение.
— В данный момент мне ничего от вас не нужно, мистер Хегедуш. Нам предстоит еще раз встретиться. Это вас устраивает?
— Разве у меня есть выбор?
— Вы можете передумать и отказаться от вашего предложения.
В ответ раздался горестный смех:
— Летчики в полете достигают точки, после которой возврат невозможен. Миновав ее, они обречены следовать к конечному пункту назначения — или разбиться. То же самое у меня.
Кэйхилл медленно и отчетливо произнесла адрес выбранной конспиративной квартиры. Сообщила день и время: ровно через неделю после этой ночи, в девять вечера.
— Я приду туда и принесу то, что у меня здесь, на ту встречу.
— Хорошо. И вновь я должна спросить, осознаете ли вы возможные последствия того, что делаете?
— Мисс Кэйхилл, я не безумец и не сумасшедший.
— Что вы, я и думать не могла про такое…
— Я знаю, что не думали. Не такой вы человек. Я это сразу понял, как только вас увидел, потому-то искал контакта именно с вами.
— Мне приятно это слышать, мистер Хегедуш, и я буду ждать нашей новой встречи. Запомнили адрес?
— Запомнил. Viszontlatasra!
Он скрылся в темноте. Почему-то его простое «до свидания» показалось Коллетт недостаточным.
Инструкция гласила: если встреча пройдет гладко, Коллетт надлежит не садиться в «зим», а добраться до дому на общественном транспорте. Полчаса спустя после того, как она приехала, в дверь постучали. Она открыла. На пороге стоял Джо Бреслин.
— Слушай, я тут по соседству был, так подумал: а не пригласить ли мне тебя куда выпить?
Она сообразила, что его появление — это часть все того же действа, главная сцена которого проходила у церкви. Накинув пальто, она отправилась с ним в ближайшее кафе, где Джо вручил ей записку: «Расскажи, как прошло, не упоминая имен и не вдаваясь в детали. Используй иносказание — бейсбол, балет, что угодно».
Пока она рассказывала о встрече с Хегедушем, Бреслин раскурил трубку и воспользовался горящей спичкой для того, чтобы мимоходом поджечь клочок бумаги, который он ей вручил. Оба не отрывали глаз от пепельницы, где таяла, обращаясь в пепел, записка.
Когда Кэйхилл умолкла, Джо взглянул на нее, улыбнулся своей особенной полуулыбкой, притронулся к ее руке.
— Отлично, — сказал он. — Выглядишь усталой. Такие штуки занимают не Бог весть сколько времени, зато выжимают тебя досуха. Так что промочи горлышко стаканчиком «hosszulepes», и я провожу тебя домой. Если за нами хвост, то подумают, что у нас с тобой всего лишь очередной сладострастный капиталистический романчик.
— После того, что я пережила, — тут она захлебнулась смехом, перешедшим в хихиканье, — думаю, надо вдарить по «froccs», Джо.
Две части вина на одну часть содовой — пропорция, обратная той, что предложил он.
И вот теперь, два года спустя, она готовится к очередной встрече с «Рыбаком». Сколько их было: пятнадцать, двадцать, может, больше? Конечно, стало легче. Они с ее «шпионом» сделались добрыми друзьями. Тем дело и должно было кончиться, если верить учебнику по ведению работы с агентами на местах. Кэйхилл, офицеру-оперативнику, ведущему Арпада Хегедуша, платили за то, чтобы она предвидела все, что могло бы навлечь на него подозрения или угрожать ему, чтобы она учитывала любую мыслимую мелочь, способную провалить его и его работу. Приходилось держать в голове множество правил, напоминать их самой себе при каждом удобном случае.
Сигнал и подготовка нынешней встречи ничем не отличались ото всех предыдущих. Когда у Хегедуша было что передать, он оставлял красную кнопку на служебном щите за углом своего дома. Щит каждый день проверял венгр-почтальон, который уже много лет получал деньги от ЦРУ. Обнаружив кнопку, почтальон в ближайшие десять минут звонил по специальному номеру в американское посольство. Отвечавший по телефону произносил: «Международный комитет заповедной природы» — на что почтальону полагалось ответить: «Я собрался порыбачить на выходные и хотел бы справиться об условиях». И тут же вешал трубку. Отвечавший на звонок сообщал о нем либо Стэну Подгорски, либо Коллетт Кэйхилл, либо заместителю резидента, руководителю технической службы резидентуры Гарольду Сазерлэнду по прозванию «Рыжий», детине с реденькими рыжими прядками волос, ногами, что давно прогнулись под тяжестью его туши, который обожал красные подтяжки и шейные платки, как у паровозных машинистов. «Рыжий» был гением в электронике и отвечал за систему подглядывания (видео) и подслушивания (аудио)
