Никто, к счастью или к несчастью, не может изменить историю, единственное, что мы можем сделать, – это извлечь из нее уроки. Во времена глобального кризиса надо оглянуться назад, чтобы понять, что привело к институционализации неравноправия и несправедливости. Те, кто не делают выводы из истории, осуждены повторять прежние ошибки. У нас нет времени, позволяющего расширить допуск на возможные ошибки, поскольку научно-промышленная революция и все, что явилось ее следствием, привело к полному отчуждению человека от природы.
Глава 16 ДВЕ РЕВОЛЮЦИИ, ИЗМЕНИВШИЕ МИР
Исследуя корни нашего нынешнего экологического кризиса и его связь с наукой, технологией и экономикой, мы должны пересмотреть истоки формирования научного мировоззрения, в результате которого реальность была приравнена к машине, а не к живому организму; тем самым была получена санкция на владение как природой, так и женщиной. Вклад таких «отцов-основателей» современной науки, как Фрэнсис Бэкон, Уильям Гарвей, Рене Декарт, Томас Гоббс и Исаак Ньютон, требует новой оценки[314].
Итальянский Ренессанс был очевидным, ощутимым и наглядным проявлением плодов тайной мудрости. Этот стремительный поток изменившегося восприятия вскоре превратился в наводнение сомнительных интеллектуальных усилий, затопившее мир подобно приливной волне нового сознания, безжалостно сметающей старые представления и обогащающей ум «новых людей науки» представлениями, которые с тех пор продолжают изменять и преобразовывать мир. Лидеры вновь возникающих обществ не были, как в прошлом, людьми знатного происхождения. Подобно кардиналам и художникам Ренессанса, инициаторы промышленной революции, философы, экономисты, изобретатели и промышленные магнаты с гордостью заявляли, что являются людьми незнатного происхождения[315] .
Промышленная и Французская революции изменили взгляд на наследственные привилегии и сословные рамки, на власть и подчинение. Революции преуспели там, где протестантизм и завоевания потерпели поражение; их влияние проникло, подорвало и, наконец, преодолело сопротивление соперничающих культур, стран и империй. Перемены уверенно охватили весь мир, принося одним выгоду, а другим невыносимые страдания. Непреодолимое, необратимое, наступательное движение парадоксального сочетания технического прогресса, философской и политической свободы, обнищания, загрязнения окружающей среды, развращения и институционализированной жестокости создало политические и экономические структуры, деятельность которых угрожает существованию мира, в котором мы живем.
Англия была и колыбелью, и очагом промышленной революции. Начавшись в конце XVIII века, она поначалу развивалась медленно, но вскоре быстро распространилась по миру. К 1850 году она проникла в Бельгию, Францию, Германию и Соединенные Штаты Америки. К началу XX века она достигла Северной Италии, стран Балтии и России. Япония стала первой азиатской страной, с энтузиазмом воспринявшей ее успехи. К середине XX века промышленная революция докатилась до Индии, Китая, Южной Америки и Африки[316], стран, в которых западные империалистические державы сознательно не развивали промышленность, а использовали в качестве источников сырья для европейской промышленности и рынков для сбыта европейской продукции. Менее чем за двести лет щупальца промышленной революции, которая явилась результатом изменившихся представлений об отношениях человека с Богом и природой, проникли в страны, культуры и на континенты, прежде недоступные для европейского протестантизма, торговли и идей. Черный порох, «добрые дяди» – промышленники и системы оплаты труда одержали победу там, где потерпело неудачу «слово Божье».
Концепции, возникшие в результате этих двух революций, европейских и по происхождению, и по философии, оказали влияние, сформировали и поддерживали с XVIII века развитие мирового сообщества. Политические и экономические системы, созданные в угоду личным европейским интересам, приступили к изменению и разрушению ранее прочных и, несомненно, установившихся культур Ближнего Востока, Африки и Азии. Промышленная и Французская революции оказали такое влияние на развитие мировой экономики, политики и философии, что широкая европейская перспектива в течение значительного периода сузилась до франко-британской. Карло Чиполло коротко и ясно пишет об исторических корнях и последствиях промышленной революции: «Промышленная революция может рассматриваться как процесс, в результате которого началась крупномасштабная эксплуатация новых источников энергии посредством неодушевленных преобразователей… В северо-западной части Европы XVI и XVII века стали свидетелями удивительнейшего развития торговли, благоприятствующей накоплению материального богатства и предпринимательских навыков»[317].
Это революционное развитие было спровоцировано предпринимателями, подчинившими Землю своей воле. Фактически каждая из трех революций, последовавших одна за другой, повлияла, поддержала и укрепила сделанное предшественницей. Плоды американской, Французской и промышленной революций создали сложную сеть, которая сначала опутала, а затем реорганизовала христианский мир, а впоследствии всю планету.
Вскоре стало ясно, что этот так называемый «прогресс» достался дорогой ценой – ценой уничтожения кустарной промышленности, загрязнения окружающей среды из-за фабрик и заводов, перенаселения городов и появления нового класса – городского пролетариата. Города росли с угрожающей скоростью. Растущим городам требовались как рабочая сила, так и доступные рынки. Фабрики и заводы, расположенные на окраинах крупных городов, использовали рабочую силу и рынки и, кроме того, имели свободный доступ к источникам сырья в районах, расположенных вдали от крупных городов. Бедность и перенаселение новых промышленных поселков и городов усугублялись принципами, которыми руководствовались новые промышленные магнаты. Рабочие получали минимальную заработную плату.
Теоретический базис большей части того, что произошло в формирующий период промышленной революции, был основан на новой науке экономике. Самым влиятельным из новых экономистов, своего рода гуру нового класса предпринимателей, был Адам Смит. Его работу «Исследование о природе и причинах богатства народов», изданную в 1776 году, Эрик Хобсбаум назвал «одной из важнейших работ, когда-либо издаваемых»[318]. Основанная в значительной степени на его теориях, промышленная система способствовала росту богатства капиталистов и одновременно способствовала обнищанию рабочего класса. И тот же Адам Смит заявлял, что «никакое общество не может процветать и быть счастливым, если огромнейшая часть его членов живет в бедности и нищете». Сильная реакция на противоречие между основным принципом и действительностью не заставила себя ждать, но, как ни странно, она не достигла наивысшей точки в промышленном сердце Англии[319].
Новые промышленники разделяли презрительное отношение Смита к старой системе. Предприниматели-протестанты, баптисты, унитарии, квакеры и члены других сект были суровыми, прагматичными людьми. Они презирали старую аристократию, не испытывали жалости и сострадания к собственным рабочим и были абсолютно уверены, что Бог в ответе за новую «роботизированную вселенную» и, конечно, под Его руководством она будет процветать.
У церкви, которая раньше являлась традиционным средством достижения общественного положения и получения образования, теперь было меньше возможностей. Церковь не успевала за быстрым ростом населения. Кроме того, на континенте было закрыто много аббатств и монастырей, и уважение к духовенству, которое общественность Британии на протяжении долгого времени рассматривала как союзника аристократии, резко уменьшилось. Теперь для достижения положения, власти и комфорта требовался предпринимательский талант. Бурный рост численности населения и развитие промышленности создали условия для увеличения возможностей изобретателей и промышленных магнатов. Однако если на формирование мировой экономики XIX века в значительной степени оказала влияние промышленная революция в Англии, то политика и идеология сформировались главным образом под
