блеснуло в руке Вольфа.
«Нож!» – мелькнула догадка у Вэндема.
Инстинктивно он отпрянул назад. Острая боль пронзила его щеку. Он почувствовал, как фонтан горячей крови заливает ему лицо. Боль стала совершенно невыносимой. Вэндем прижал рану ладонью, и его пальцы уперлись во что-то твердое. Он понял, что это были его собственные зубы – нож рассек щеку насквозь. Затем Вэндем почувствовал, что падает, и услышал, как убегает Вольф, а потом все вокруг погрузилось в сплошную черноту.
Глава 3
Вольф вытащил из кармана платок и вытер окровавленный нож. Осмотрев его в тусклом освещении улицы, вытер еще раз. Он шел, продолжая машинально вытирать тонкое лезвие, но вдруг остановился и спросил себя: «Что я делаю? Оно уже чистое». Вольф выбросил носовой платок и вложил нож в ножны, спрятанные под мышкой. Переулок вывел его на улицу. Осмотревшись, Вольф сориентировался и направился в сторону Старого города.
Снова представилась тюремная камера. Шесть футов в длину и четыре в ширину. Половину камеры занимает койка. Под ней параша. Стены из гладкого серого камня. Под потолком на проводе висит тусклая электрическая лампочка. Напротив двери – маленькое квадратное окно, немного выше уровня глаз, через которое виден кусочек голубого неба. Вольф вообразил себе, как он просыпается утром в этой камере, вспоминает, что пробыл в ней уже год и что осталось еще девять лет. Вот он воспользовался парашей, вымыл руки в жестяном тазу, стоящем в углу. Мыла нет. В маленькое дверное окошечко ему просовывают тарелку холодной каши. Он берет ложку и подносит ее ко рту, но не может проглотить пищу, потому что его душат рыдания.
Вольф потряс головой, стараясь отогнать от себя этот кошмар. «На этот раз пронесло», – подумал он и вдруг почувствовал на себе взгляды прохожих. Заметив в витрине магазина зеркало, подошел к нему. Выглядел он ужасно: волосы спутались, лицо разбитое и распухшее, один рукав сорочки оторван, а воротник – в крови. Он все еще не отдышался после бега и борьбы. «Я внушаю страх», – понял Вольф, и свернул за угол, чтобы пройти окольным путем, минуя главные улицы.
Эти тупицы в Берлине дали ему фальшивые деньги! Теперь он понимает, почему немцы были так щедры с ним – они их сами печатали! Это была непростительная глупость. Вольф вдруг подумал:
«А может, это вовсе не глупость? Абвером управляли военные, а не нацистская партия; шеф абвера адмирал Канарис был не самым ярым приверженцем Гитлера. Когда я вернусь в Берлин, там будет такая чистка!.. Как же обнаружилось это в Каире? Он тратил деньги быстро. Фальшивки пошли в обращение. Банки выявили поддельные банкноты – нет, не банки – главное казначейство. В любом случае, кто-то отказался принимать эти деньги – и по Каиру пошел слух. Владелец ресторана заметил, что у меня фальшивые купюры, и вызвал военных».
Вольф горько усмехнулся, вспомнив, как он был польщен, когда хозяин ресторана угостил его бренди, – хитрая уловка, чтобы задержать его до прибытия военной полиции.
Вольф вспомнил о человеке на мотоцикле. Этот ублюдок наверняка не вооружен, иначе он бы не ездил на своем драндулете по переулкам и по ступенькам, а воспользовался пистолетом. Каски на нем тоже не было – значит, он не из военной полиции. Может быть, из разведки? А вдруг это майор Вэндем собственной персоной?
Вольф надеялся, что это так.
«Я его порезал, – подумал он. – Вероятно, довольно сильно. Интересно, куда я попал? В лицо?»
Вольф вспомнил, что полицейские взяли Соню. Она скажет им, что едва знакома с ним. Сочинит что-нибудь вроде того, что она подцепила его в «Ча-ча». Долго они ее не продержат: она знаменитость, звезда, эдакая египетская героиня, – посадив ее за решетку, они наживут себе массу неприятностей. Поэтому ее скоро выпустят. Правда, ей придется дать им свой адрес, а это означает, что Вольфу нельзя пока возвращаться в плавучий домик. Но он смертельно устал, ободран, ему надо привести себя в порядок и несколько часов отдохнуть. «Это уже бывало со мной, когда я, измотанный и преследуемый, бродил по этому городу, не зная, куда приткнуться, – вспомнил Вольф. – На этот раз придется, видимо, идти на поклон к Абдулле». Он шагал в сторону Старого города, думая о том, что, кроме Абдуллы, у него сейчас никого не осталось. Подойдя к дому старого вора, Вольф нырнул под арку, прошел через короткий неосвещенный проход и поднялся по спиральной каменной лестнице в жилище Абдуллы.
Хозяин сидел на полу рядом с незнакомым человеком. Воздух в комнате был насыщен пряным запахом гашиша. Абдулла взглянул на Вольфа, сонно улыбнулся и заговорил по-арабски:
– Это мой друг Ахмед, которого еще зовут Алекс. Добро пожаловать, Ахмед-Алекс.
Вольф сел на пол рядом с ними и приветствовал их на арабском.
– Мой брат Ясеф хочет попросить тебя разгадать для него одну загадку, которая занимает наши мысли уже несколько часов, – продолжал Абдулла.
Он протянул трубку Вольфу, и тот сделал глубокую затяжку.
– Ахмед-Алекс, друг моего брата, разреши приветствовать тебя, – заговорил Ясеф. – Скажи мне, почему британцы зовут нас «вогами»?
Ясеф и Абдулла покатились со смеху. Вольф понял, что они здорово накурились. Он сделал еще одну затяжку и передал трубку Ясефу. Крепкая травка. Абдулла всегда употреблял наркотики самого высшего качества.
– Так получилось, что я знаю ответ, – сказал Вольф. – Египтянам, которые строили Суэцкий канал, выдавали специальные рубахи, по которым их пускали на территорию британского владения. На спинах этих рубах было написано: W.O.G.S., что означало «Working On Government Service» – «Работающие на государственной службе».
Ясеф и Абдулла опять засмеялись.
– Мой друг Ахмед-Алекс умен, почти как араб, – торжественно произнес Абдулла, – потому что он почти араб. Он единственный европеец, который сумел обхитрить меня, Абдуллу.
– Я думаю, ты преувеличиваешь, – возразил Вольф, принимая их напыщенный тон разговора. – Я никогда бы не стал даже пытаться обмануть моего друга Абдуллу – это было бы все равно что пытаться обмануть самого дьявола!
Ясеф улыбнулся и кивнул: он явно оценил комплимент своему брату.
Абдулла продолжал:
– Послушай, брат мой, что я тебе расскажу. – Он нахмурился, собирая мысли в своем затуманенном наркотиком мозгу. – Ахмед-Алекс попросил меня украсть для него одну вещь. Я, стало быть, брал на себя весь риск, а он получал добычу. Разумеется, он не мог так просто обмануть меня. Я украл эту вещь – это был портфель – и, конечно, намеревался присвоить его содержимое, поскольку вору принадлежит предмет совершенной им кражи согласно законам, установленным Всевышним. Поэтому я должен был перехитрить его, а не он меня, не так ли?
– В самом деле это так, – сказал Ясеф, – хотя я не могу припомнить, где в Священном писании говорится о том, что вору принадлежит предмет совершенной им кражи. Однако…
– Возможно, и не говорится, – сказал Абдулла. – О чем это я?
Вольф, который еще сохранял ясность ума, напомнил:
– Ты говорил, что, открыв портфель в мое отсутствие, должен был перехитрить меня.
– Именно так! Но в портфеле не оказалось ничего ценного – получилось, таким образом, что Ахмед- Алекс перехитрил меня. Тогда я вынудил его заплатить мне за мою услугу – таким образом у меня оказалось сто фунтов, а у него – никудышный портфель.
Ясеф нахмурился.
– Значит, все-таки ты перехитрил его?
– Нет, – печально покачал головой Абдулла. – Он заплатил мне фальшивыми банкнотами.
Ясеф уставился на Абдуллу. Затем они оба покатились со смеху. Они хлопали друг друга по спине, топали ногами и катались по подушкам, пока от смеха слезы не выступили у них на глазах.
