— Не недооценивай брата Волка! Можно мне на него взглянуть?
Роун открыл карман. Сверчок лежал без движения. У Святого глаза сузились в щелки.
— Снежный сверчок…
— Ты видел таких раньше?
— Изредка. Но в кармане — никогда. И он позволяет тебе носить себя вот так, в кармане?
— Он делает все, что захочет.
— Он выбрал тебя?
— Понятия не имею.
Святой покачал головой.
— Роун из Негасимого Света, ты что-то скрываешь от меня!
— Да нет же, это не так…
Святой улыбнулся и повернулся к нему спиной. Пора было возвращаться.
С горы они неслись как на крыльях, в лицо бил такой сильный ветер, что Роун укрылся за спиной Святого. Когда они съехали вниз на равнину, Святой остановился и сошел с мотоцикла.
— Теперь веди ты, — сказал он Роуну.
— Шутишь?
— Мне что, повторить?
Роун, не говоря ни слова, сел на водительское место. Святой объяснил ему, на какие надо нажимать педали, как работает ручное управление и переключение скоростей, как надо разгоняться и тормозить.
— Ну, давай, попробуй проехаться.
Роун осторожно прибавил газ и медленно выжал рычаг сцепления. Мотоцикл так резко рванул вперед, что он чуть с него не свалился.
— Переключай передачу!
Машина дернулась, Роуна подбросило на сиденье. Он поддал газа, двигатель взревел и заглушил смех Святого. Мотоцикл чуть не взлетел, устремившись вперед.
Машина набирала скорость. Когда она пошла плавно, Роун снова переключил передачу, прибавил газ и понесся по дороге. Когда он сам сидел за рулем, ветер, казалось, бьет в лицо не так сильно. Он стал повелителем волшебного двухколесного коня, слушавшегося каждого его движения, он рычал и несся вперед, будто хотел взмыть в воздух.
Проносясь мимо валунов и кустарника, Роун опомнился, что оставил Святого далеко позади.
На плоском глинистом пятачке у дороги он развернулся, подняв облако пыли, и погнал назад. Святой ждал его возвращения на том же месте. Только тут Роун осознал, что он даже не попытался скрыться.
Когда Роун и Святой вернулись в лагерь, солнце уже склонилось к закату. Не обращая внимания на удивленные взгляды братьев и ухмылку Ворона, Святой ссадил Роуна и уехал куда-то по своим делам.
Не успел он скрыться из вида, как Поваренок позвал Роуна в шатер, служивший всем столовой.
— Первое вино в этом сезоне — пришло время снять пробу! — сказал он, налил им по стаканчику вина из одуванчиков, прилично пролив при этом на стол.
— Я так понимаю, ты уже напробовался, — заметил Роун.
— Должен был убедиться, что вино дошло до кондиции. Подумал, что золотой мальчик будет следующим в очереди.
— Золотой мальчик?
— Твое здоровье, — сказал Поваренок, опрокинув еще стаканчик.
Роун попробовал вино.
— Сладкое. Удалось на славу.
Поваренок нахмурился и плюхнулся на стул.
— Я уже одурел от этого вина, и от стряпни одурел, все мне опостылело.
— Ты пьян.
Поваренок покачал головой.
— Я не такой, как ты. И не из какого-то селения сюда пришел. И родителей у меня не было, которые бы холили меня и лелеяли.
— А что случилось с твоими родителями?
— Надеюсь, они померли.
— Нельзя так говорить!
— Ничегошеньки ты в этом не понимаешь… Угадай, что сделали мои родители, когда мне исполнилось десять лет? Продали меня фермеру в батраки. — Поваренок хлебнул еще вина. — А фермер тот был отъявленным негодяем… Нас у него было шестеро. Он всех заставлял гнуть на него спину от зари до зари. Когда третий из нас заболел и помер, я от него дал деру.
— Так ты попал сюда?
— Не сразу. Тот день, когда меня здесь приняли адептом, стал самым счастливым в моей жизни. Как будто случилось невозможное, понимаешь? — Он взял бутылку и плеснул себе еще вина. — Но толку им от меня никакого. Я на коне скакать не могу, сражаться не умею. Даже картины из песка рисовать не научился. Вот мне и сказали кашеварить. — Он уставился на Роуна мутным взором. — Хотел бы я быть таким, как ты.
С этими словами Поваренок опустил голову на стол и захрапел. Роун убрал бутылку со стаканами. Он вдруг подумал, что, наверное, у каждого из тех, кто попал в этот лагерь, была своя жуткая история, какое-то трагическое событие в жизни, которое их сюда привело. «Может быть, не так это и плохо, что я здесь оказался, — подумал он. — По крайней мере, я не один».
РАЗДАЧА ДАРОВ
БЫЛ ОРУЖЕЙНИК У ПРОРОКА,
МЕЧИ ПРОРОКУ ОН КОВАЛ.
И КАК-ТО РАЗ ЕМУ ПРИСНИЛОСЬ,
КАК БУДТО БЫ РОГА
ВЕЛИКОГО БЫКА
УПАЛИ ПРЕД ЕГО НОГАМИ
ДВУМЯ СКРЕЩЕННЫМИ СЕРПАМИ.
КОГДА ВИДЕНЬЕ ПРОЯСНИЛОСЬ,
ОН ПОНЯЛ, ЧТО В ЕГО ОРУЖЬЕ
ТАИЛОСЬ ОБЕЩАНЬЕ МИРА.
Лесная земляника, которая буйно цвела на южном краю лагеря, дала первый летний урожай. При каждом удобном случае Роун бегал собирать сладкие ягоды — его излюбленное лакомство.
— Ты их поглощаешь с такой скоростью, будто завтра все кончится…
Роун с набитым ртом улыбнулся брату Аспиду:
— Как знать…
Брат Аспид рассмеялся в ответ.
— У меня есть для тебя кое-что еще… — Он протянул Роуну резной музыкальный инструмент. — Я нашел это в одном селении. Вот и подумал, может, и тебе для разнообразия сыграть что-нибудь твоему сверчку?
Роун взял подарок, ощутив вдруг благоговейный трепет. Прошло уже восемь месяцев с тех пор, как он видел что-то похожее на эту флейту. По мастерству отделки она могла соперничать с изделиями мастеров Негасимого Света. У него мелькнула мысль, что он недостоин такого дара.
— В чем дело, Роун?
