Порой я даже думал, что он не сам нашел эту книгу, а ему ее кто-то дал.
Неожиданно рядом раздался громкий хохот. Роун вздрогнул.
— Какая разница? Святой — мошенник, и мы используем знание против этого мясника!
Слова эти произнес молодой человек с черными вьющимися волосами и пылающим взглядом, одетый в кое-где порванную цветастую рубашку и потрепанные штаны. Роун никак не ожидал увидеть такого человека среди преданных забвению.
Неожиданное вторжение незваного гостя явно вывело Орина из себя.
— Здравствуй, Камьяр. Рад, что ты вернулся, — проворчал он.
— Я тоже очень этому рад, — кивнул в ответ Камьяр, не сводя глаз с Роуна. — Разве мог я упустить такую возможность? Мне надо было увидеть его собственными глазами.
— Трудно тебя в этом винить, — вздохнул Орин.
— Ну что, — обратился Камьяр к Роуну, — я слышал, мы здесь вас чуть не уморили?
— К счастью, все кончилось благополучно, — ответил Роун.
— Да? А я думаю, цыплят по осени считают, — как-то непонятно высказался Камьяр.
Тут в их разговор вмешался Орин.
— Роун, Камьяр — часть тайны, которую мы бережно храним. Дело в том, что некоторые преданные забвению время от времени покидают Оазис и ходят по разным землям. Их называют там сказителями.
— Я слышал о них, — заметил Роун.
— Да неужели? — перебил его Камьяр с саркастической улыбкой.
— Значит, ты знаешь, что сказители ходят от селения к селению под личиной нищих бродяг и предлагают свои истории в обмен на еду.
— А в обмен мы тоже предлагаем пищу — пищу для ума, — продолжил Камьяр мысль Орина. — Каждый наш рассказ — это семя, посаженное в умы людей, из которого прорастают вопросы о лжи, которой их кормит Город. Чтобы они на минуточку задумались и озадачили себя вопросами. Мне кажется, ради этого стоит жить.
Орин как-то неодобрительно хмыкнул, а Роуна заинтриговали слова Камьяра.
— Значит, это вы распускаете небылицы о Негасимом Свете…
— Прекрасная была история, — ответил ему Камьяр. — Люди от нее просто тащились! Она им очень нравилась, правда, потому что вселяла в них надежду. А теперь, к несчастью, все обернулось трагедией.
— Но они же думают, что это миф.
— Людей ничто так сильно не заводит, как мифы.
— Но ведь Негасимый Свет, — сердито сказал Роун, — был моим домом, моей семьей!
Камьяр улыбнулся. Он так близко подвинулся к Роуну, что чуть не задевал носом его нос.
— Какой же ты наивный! Единственное, что делает Негасимый Свет подлинным, — это ты. А ведь сам ты понятия не имеешь, кто ты такой.
Роун уже начал выходить из себя.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Хватит! — вдруг резко оборвал их Орин.
Камьяр подался назад.
— Я загляну как-нибудь в другой раз, когда Орин будет поспокойнее, тогда мы потолкуем о звездах, — сказал он и ушел.
Орину стало неловко.
— Прости его. Жизнь сказителей проходит в постоянной опасности, они бывают поэтому как бы не в себе. Не стоит особенно придираться к его словам, хотя он и сморозил глупость. А ты просто отлично ему отвечал — как вежливый и воспитанный человек. Может быть, ты хочешь спросить у меня что-нибудь?
— Что тебе известно о ловцах видений?
— О ловцах видений? Это же надо! — хмыкнул старый библиотекарь и почесал лысину. — Мне, друг мой, известно о них немного. Они настолько же занимательны, насколько таинственны. Никакими фактами о них мы не располагаем, все, что мы о них знаем, основано только на слухах.
— Они что, и вправду едят какое-то снадобье?
— По всей видимости. Хотя, знаешь, ведь и лекарства всякие тоже часто снадобьями называют. Говорят, они глотают какое-то очень редкое вещество, находящееся в почве, которое позволяет им проникать в иную реальность, выходящую за пределы нашего пространства и времени.
— И все, кто глотает это снадобье, становятся ловцами видений?
— Сдается мне, что, кроме ловцов видений, это снадобье не только никто не может достать, но и знать о нем ничего не знает. А еще мне кажется, что ловцы видений должны обладать специальной подготовкой и какой-то генетической предрасположенностью к этому. Мы думаем, что их совсем немного, и подозреваем, что они очень могущественны. Не исключено, что они даже могут предвидеть будущее и путешествовать, используя лишь силу мысли. — Орин прочистил горло. — По крайней мере, я так это понял. А теперь я тебя оставлю, мне пора снова за работу.
Орин шаркающей походкой ушел по своим делам.
— Опасайся ловцов видений, — тихо сказал ему Камьяр.
— Ты что, шпионил за нами? — раздраженно спросил Роун.
— Мудрый человек оставляет уши открытыми.
— А что ты слышал о ловцах видений? — поинтересовался Роун.
— Они считают, что им ведомо грядущее, — с оттенком пренебрежения ответил Камьяр.
— Что же в этом плохого?
— А что, если они ошибаются? Что, если есть другие варианты будущего и они не хотят, чтобы остальным стало об этом известно? А что, если это снадобье вообще им глаза застит и они ровным счетом ничего не видят, потому что оно делает их слепыми? Ты вдумайся только, Роун, взгляни в глубь себя — разве в тебе заключена лишь одна судьба, лишь один ее вариант?
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
— А я думаю — понимаешь, — самодовольно ухмыльнулся Камьяр. — Я тебе дам один бесплатный совет. Задавай себе как можно больше вопросов. Ничего не принимай на веру. Твори грядущее делами своими.
С этими словами он повернулся и исчез в катакомбах.
Чересчур уж он давит на собеседника, подумал Роун, но совет счел совсем неплохим. Надо быть осмотрительным. Надо тщательно выбирать тех, кому можно доверять.
Дни в Оазисе пролетали быстро. Роун часто делил трапезы с Сари, которую очень интересовали и он сам, и подробности его путешествия. Ее завораживали рассказы о Негасимом Свете и его семье. Когда он рассказал ей о захватчиках в масках и об Огненной Дыре, она опустила глаза и с тихой яростью произнесла:
— Эта несправедливость несмываемым пятном позора лежит на всех нас.
Роуна, словно волной, накрыла печаль и желание отомстить за это чудовищное преступление.
Почувствовав, что с ним происходит, Сари убежденно сказала:
— В этой ситуации ты ничего не мог сделать.
— Да, ты права, тогда я не мог ничего, потому что меня воспитывали не для сражений. Мне запрещали брать в руки оружие. Не позволяли никого бить даже в гневе. Но теперь я вполне могу за них отомстить.
— Ты уже ранил Святого. Многие пытались это сделать, но ты первый, у кого это получилось.
— Я только жалею, что не смог его убить, — сквозь зубы сказал Роун и тяжело вздохнул. — Отец, наверное, убил бы меня за такие слова.
— Этого, Роун, тебе знать не дано. Ты знаешь только верования, по законам которых жили люди Негасимого Света. Но вряд ли ты имеешь полное представление о причинах, определявших их цели.
— Они отказывались сражаться. Так же, как и вы!
— Но у нас есть оружие. И мы не сомневаемся, когда приходится от кого-то защищаться, даже
