предприятия.
Виллум с клириками надели белые халаты, тканые перчатки и закрытые матерчатые тапочки поверх обуви. Сама Стоув, в алой мантии, наброшенной поверх широкой юбки, не нуждалась ни в каких дополнительных аксессуарах. И санитарной обработки Стоув не требовалось.
Через двойную дверь ее провели в огромный зал, где сотни людей работали, уставившись в увеличительные стекла и орудуя необычайно сложными инструментами, создавая какие-то устройства, похожие на…
— Блокираторы? — спросила Стоув.
— Наша Стоув как всегда проникает взглядом в суть вещей, — ответил ей Фортин.
— Какая у вас выработка?
Он усмехнулся.
— Сто штук в день.
— Просто невероятно.
Стоув бросила взгляд на Виллума, но он, казалось, был целиком поглощен деталями производственного процесса. Почему, интересно, это так его заинтересовало?
— Мы достигли потрясающих производственных успехов. Лишь пять из трех тысяч блокираторов оказываются бракованными.
— Значит, в прошлом году…
— …были успешно активированы тридцать пять тысяч семьсот блокираторов, да будет благословен Хранитель.
— Да, — сказала Стоув. — Люди бывают очень непокорны. А ваши блокираторы помогают объединить всех наших граждан.
— Это потрясающее средство, обостряющее внимание, — ответил Фортин. — Эффективность работы клириков после установки блокираторов повысилась в три раза. Устройство имеет невероятный потенциал. Мы еще только начинаем исследовать многочисленные возможности его применения. Это ужасно интересно!
Теперь она отлично понимала причину пристального интереса Виллума к этому предприятию, а заодно и к самому Фортину. Подхалим, оказывается, просто разыгрывал спектакль: то, что на первый взгляд казалось самым низким званием — управляющий фабрики, — на самом деле было одной из самых важных должностей в Мегаполисе, причем значение ее постоянно возрастало. Неплохо.
Сопровождая ее по бесконечным переходам, управляющий показывал ей разные помещения, где сосредоточенно, с улыбкой на лице работали многочисленные техники, которых подгоняли имплантированные над ухом блокираторы. Они были у всех без исключения работников фабрики. На самом деле их вставляли всем гражданам Мегаполиса, работавшим в сфере услуг, кроме гюнтеров, потому что они работали с электрооборудованием, которое влияло на поле, образуемое блокираторами. С самого момента их изобретения Дарий был на них просто помешан. Он постоянно работал над совершенствованием их функций и развитием областей применения. А если судить по словам Фортина, Старейший замыслил еще более грандиозное их усовершенствование.
Когда просвистел свисток, Стоув провели по пролету металлической лестницы на балкон, нависавший над большим производственным помещением. Столпившиеся внизу рабочие смотрели на нее с обожанием и благоговением.
Фортин вышел к волновавшейся внизу толпе:
— Наша Стоув благословляет нас сиянием своего присутствия. Свет, который она несет, озаряет наше славное будущее. Наша Стоув!
Все рабочие вторили его возгласу. Фортин протянул ей руку и подвел Стоув ближе к краю балкона. Как она была доверчива! По блаженному выражению лиц девочка видела, что эти люди не просто любят ее — они ее боготворят. Конечно, они ее обожают… Ведь Управляющий Фортин внушает им это чувство через блокираторы. И ее соблазнил его подхалимаж. Это же ясно как день! Владыки балуют ее, холят и лелеют, на руках носят, чтобы она им верила, чтобы стала их послушным орудием. А что случится, если они поймут, что она — их враг? Что тогда? Если через свои блокираторы они прикажут этим людям разорвать ее на куски? Ответ понятен и дураку.
— Для меня честь быть сейчас здесь, среди таких талантливых, преданных своему делу людей. Я знаю, что Дарий и Владыки Города чрезвычайно ценят вашу работу. И я тоже.
Раздались аплодисменты и громкие возгласы одобрения.
— Когда я здесь, с вами, так близко от вас, когда я вижу, как вы работаете на своих рабочих местах, узнаю о ваших блистательных свершениях, сердце мое наполняется радостью и волнением. Я чувствую свою близость с каждым из вас. Каждый из вас запечатлен в моем сердце, потому что все мы — как одна семья. А я — как сестричка каждого из вас.
— Стоув! Стоув! Стоув!
Стоув — девочка с плакатов Владык, впервые с начала визита на фабрику вдруг отчетливо поняла истинную цену разразившихся оваций: они были естественной реакцией на тот сигнал, который получало контролируемое население. Ей вдруг стало так грустно, но усилием воли девочка собралась. Нельзя тебе расслабляться, идиотка, приказала она себе. Ты не можешь себе позволить даже малейшего проявления слабости, иначе Дарий тебя в бараний рог согнет. Надо держать себя в руках — чего бы это ни стоило. Не сметь расслабляться! Вот так, и никак иначе.
Виллум повел Стоув к выходу, поддерживая ее под локоть, но она успела бросить в сторону Фортина самый свой чарующий взгляд. Хотя глаз Управляющего и слезился, он прекрасно замечал все, что ему было надо. При этом ему казалось, что это замечал только он. Но здесь Фортин ошибался.
— Ты держалась великолепно, все сделала правильно, — с одобрением сказал Виллум.
— Знаю, — ответила она. — Мне нравятся такие визиты.
— Ты всегда так говоришь, но сегодня мне показалось, что у тебя было что-то еще на уме.
— Просто я немного устала. И речи эти повсюду одинаковые… Не очень приятно каждый раз повторять одно и то же.
Виллум вздохнул с таким видом, будто пробовал на вкус горячий напиток.
— В таком случае, Стоув, должен тебе сказать, что тебя ожидает еще более тяжелое испытание.
Ну вот, началось.
— Какое? — спросила девочка.
Виллум отвел взгляд в сторону, пальцы его сжались в кулаки.
— Ну давай, Виллум, говори, не тяни. Ты меня заинтриговал.
— Путешествие.
— Я и так каждый день путешествую в поисках брата.
— Теперь твое задание изменилось.
— Ты хочешь сказать, что мне больше не надо будет искать Роуна?
Клирик распахнул дверцу машины, но Виллум в нее не сел.
— Нет. Больше его искать не надо. По крайней мере, какое-то время.
— Кто же тогда будет его искать?
Он пристально посмотрел ей прямо в глаза.
— Никто.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Дарий сообщил мне сегодня утром, что Роун объявлен мертвым.
— Но ведь он не умер, — с вызовом возразила она.
— Мне очень жаль, Стоув, мне действительно очень жаль.
— Дарий ошибается.
Виллум бросил на нее суровый взгляд.
— Не забывай, что твой отец — Старейший, Хранитель Города, Архиепископ Мегаполиса, Великий Провидец. Что бы ни случилось, всегда думай перед тем, как говорить.
— Конечно, Виллум. Прости, я погорячилась.
Стоув почувствовала, что дрожит мелкой дрожью. Когда они выяснили, что Роун умер? Откуда они об этом узнали?
