Люди вокруг возбужденно скандировали:
— Наша Стоув! Наша Стоув! Наша Стоув!
Она неспешно продвигалась вперед и вдруг ощутила на себе ледяной взгляд Хранителя Города. Там, на площадке, обрамленной огромным входом в Пирамиду, стоял Дарий, а рядом с ним — Владыка Керин. Что не увидит Дарий, наверняка подметит Керин. В голове ее эхом звучали наставления Виллума, разгоняя страхи: прислушивайся к людям и используй их в своих целях.
У подножия Пирамиды Стоув и Виллум спешились. Возбужденная толпа расступилась, освободив узкий проход, который вел прямо к Хранителю Города. С высоко поднятой головой она шла вверх по ступеням, считая каждую, чтобы унять волнение. Первая… вторая… На пятнадцатой она увидела лицо Дария, похожее на застывшую маску, глаза — как льдинки. Керин более искусно скрывал свои чувства — даже улыбка на его лице выглядела естественной. Может быть, такой она и была, если он в тот момент придумал, как использовать ее возвращение в целях своей гигантской пропагандистской машины.
Когда Стоув наконец взошла на площадку, Дарий раскинул в стороны руки, будто приглашая ее в объятия, и девочка без колебаний бегом бросилась к приемному отцу. Крики жителей Города слились в один исступленный оглушительный вопль. Обняв ее за талию одной рукой, Дарий повернулся к толпе и поднял вторую. Многотысячная толпа покорно смолкла.
Площадка, на которой они стояли, была оборудована мощными невидимыми усилителями звука, и Дарий мог говорить хоть шепотом. Но голос его громовыми раскатами разнесся по площади перед Пирамидой, создавая иллюзию непоколебимой силы и всемогущества.
— Разве я вам этого не обещал?! Разве она не вернулась?! Да! Наш милосердный ангел вернулся в отчий дом! В любящие объятия Мегаполиса. Она вернулась, чтобы заботиться о своем народе. Мы стоим на пороге новой эры. И Наша Стоув поведет нас туда за собой!
«Наша Стоув, Наша Стоув, Наша Стоув!!!»
Она взглянула вниз на огромную толпу, ждавшую ее приветствия — любых слов. Какое-то время она стояла в молчании, всем своим видом излучая ранимую юную свежесть и безграничную любовь. Потом, когда молчаливое ожидание довело толпу до предела напряжения, раздался ее голос, будто обращенный к каждому человеку в отдельности:
— Я покинула Город в надежде узнать о будущем, предначертанном нам пророчествами. Я долго блуждала по глухим пустынным местам, скиталась по Пустоши, прислушивалась к тому, о чем говорят в селениях. Но Город все время звал меня назад! Город — мой дом. Он — моя судьба. Я вернулась и больше не покину вас никогда!
«Наша Стоув! Наша Стоув!!!»
Люди выкрикивали ее имя и как в трансе размахивали в воздухе руками. Они напирали на стоявших в оцеплении клириков, оттесняя их назад. Вскоре обезумевшая толпа прорвалась через ограждение, и люди, топча друг друга, отчаянно пытались пробиться ближе к Нашей Стоув. Владыка Керин проворно открыл расположенные позади них двери и галантно предложил Дарию и Стоув пройти внутрь Пирамиды.
— Пойди к себе в покои и немного отдохни, — холодно распорядился Дарий. — Скоро я тебя вызову.
С самой своей обворожительной улыбкой и самым открытым своим взглядом, пустив для пущей убедительности слезинку, Стоув проговорила:
— Как же я соскучилась по тебе, отец…
Она смотрела на него долгим внимательным взглядом и заметила, как в уголке левого глаза Дария что-то едва заметно дрогнуло. Вроде бы это ничего не значило, но все же… Тогда девочка решила использовать самое действенное оружие Виллума и изобразила на лице вполне пристойную дозу томительного ожидания — как будто она страстно хотела услышать что-то подобное от него и вернулась сюда лишь для того, чтобы он ласково назвал ее доченькой. Когда Дарий резко развернулся на каблуках и Керин последовал за ним, она поняла, что победила.
А Дарий этот поединок проиграл.
Стоув едва успела переодеться, как в дверь постучал посланный за ней клирик. Он сопровождал ее по коридорам, а девочка смотрела на знакомые мраморные полы, застекленные переходы, на когтистые лапы до блеска начищенных ручек дверей, ведущих в покои Дария. Все было таким же, как раньше. Единственное изменение, которое она заметила, пока долго шла по длинным переходам, произошло в ней самой. Теперь присутствие духа у нее было отменным, она ни капельки не боялась. Они с Виллумом пришли к выводу, что лучше всего ей будет полностью раскрыться перед Дарием, говорить ему только правду, но тщательно эту правду дозируя, будто невзначай припоминая тот или иной эпизод. У него даже подозрения не должно зародиться, что она ведет себя с ним неискренне. Но если только он ненароком проник бы в ту часть ее памяти, где крылась вся правда, дело могло кончиться очень плохо.
— Входи.
Голос Дария звучал приветливо, но она знала эту уловку, рассчитанную на то, чтобы усыпить ее бдительность. Войдя в помещение, Стоув кивнула Владыке Керину. Он стоял в самом темном углу. Старейший же, наоборот, расслабленно сидел за своим рабочим столом из стекла и хромированной стали под двумя портретами: собственным, в самых роскошных одеяниях, и Стоув, на котором она была просто очаровательной — такой, какая она ему больше всего нравилась. В тусклом свете девочка различала сияние, окутывавшее обоих мужчин.
Стоув склонила голову, будто от стыда и почтения к Дарию.
— Так значит, тебя никто не похищал? — Слегка удивленный тон Керина резанул ее, потому что вопрос прозвучал раздражающе снисходительно.
К счастью, она уже выросла из того возраста, когда ее могли вывести из равновесия такие примитивные приемы.
— Прости меня, — с раскаянием в голосе произнесла девочка. — Я допустила ошибку, когда решила пренебречь своими обязанностями и тайно покинула Город. Еще я хочу извиниться за беспокойство и неприятности, к которым привели мои легкомысленные действия.
— Гюнтеры не имели к этому никакого отношения? — По интонации, с которой Керин задал вопрос, было ясно, что он уже давно все об этом знал и теперь ему лишь требовалось подтверждение.
— Абсолютно никакого, — заверила она его. — Я все делала исключительно по собственной воле.
— Почему ты от нас сбежала, моя дорогая? — спросил Дарий скрипучим неприязненным тоном.
Продолжая стоять со склоненной головой, она с робостью призналась:
— Мне было видение. Я хотела рассказать тебе о нем, отец, но знала, что утратила твое доверие. Мне хотелось доказать тебе свою преданность, совершить что-нибудь такое, что заставило бы тебя вновь мне поверить.
Дарий пренебрежительно фыркнул.
— Значит, ты решила последовать туда, куда тебя влекло видение.
Неужели ему что-то… известно? Сколько же еще он собирается ее мучить? Дыши, глубже дыши…
— Мне кажется, Хранитель, было бы любопытно услышать, что примерещилось Нашей Стоув, — проговорил Владыка Керин, выступив из мрака.
Ага, значит, теперь ему стало любопытно. Дарий застыл, будто окаменел. Всего на миг, но этого было достаточно. Вот они — те небольшие преимущества, использовать которые в своих интересах учил ее Виллум. И она стала отвечать на вопрос Керина так, как будто его задал сам Дарий.
— Я видела детей, которых ты ищешь. Я была уверена, что они живы, отец, что они затеряны где-то в Пустоши, что они спят и их охраняет мой брат. Или, может быть, в Краю Видений, в каком-то его уголке, где я никогда не бывала. У какой-то расщелины или пропасти. Что они лежат над ней и, напрягая все силы, не дают ей стать шире. Или они у ловцов видений, отец? Может быть, это они удерживают у себя этих детей?
Единственным звуком, слышным в большой комнате, было тихое жужжание вентилятора. Тускло мерцавшие вокруг мужчин ореолы вдруг будто кто-то разорвал. Ей показалось, что у груди Дария мелькнула яркая красная молния. Что это было — гнев или страх? Она напряглась и ощутила, что у него учащенно забился пульс. Что-то явно вывело Старейшего из равновесия. А у Керина аура замерцала оранжевыми
