пространство Дальних Земель ему нечего было противопоставить. — Потом мы направимся к правителю Селигу через туннели хроши.
И к его таинственной супруге, подумал Роун, когда Волк, проворчав что-то сквозь зубы, отошел в сторону. Юноша надеялся, что она сделает все, что обещала Энде. Но вспомнив, как твердо женщина сжимала плечо правителя, Роун решил, что сомнения здесь неуместны.
К заходу солнца они добрались до Армстронга — столицы южной территории. Окруженная высокими каменными зубчатыми стенами и башнями, какие строили в стародавние времена, крепость произвела сильное впечатление на путников. На деле правитель Селиг был гораздо более могущественным человеком, чем казалось на совете в лагере братьев. Армия наемников не защищала его владения, но, как сказала ему Энде, многие его подданные были очень неплохо обучены военному искусству — многих тренировали апсара, хотя они этого и не знали. В любой момент все они были готовы взяться за оружие.
Как и предполагал правитель, сразу же после того, как братья начали совершать набеги на караваны, Дарий выслал против них клириков, причем столько, сколько раньше в этих краях их никогда и не бывало. Селиг организовал у себя встречу солдат Хранителя именно в тот вечер — в честь великодушия Архиепископа и возвращения Нашей Стоув.
Братья, переодетые в ее скромных почитателей, надвинув капюшоны на глаза, прошли через главные ворота крепости. Они шли неспешной процессией, понурив головы, тайком считая многочисленных клириков, без дела шатающихся по улицам. Роун дважды постучал в дверь кухни дворца правителя, и вскоре она распахнулась. Склонившись в почтительном поклоне, служанка провела их в помещение, где полным ходом шла подготовка к предстоявшему грандиозному празднеству. Расположившись в дальнем углу огромной кухни, «монахи» подкрепились с дороги и в знак благодарности раздали всем поварам и кухонной прислуге портреты Нашей Стоув.
Когда жена правителя спустилась проверить, как идут приготовления к банкету, ее сопровождал клирик — он все внимательно осматривал, обнюхивал и пробовал каждое блюдо. Когда одна из поварих обратила внимание хозяйки на монахов, исполненная достоинства, живущая под чужим именем апсара обратилась к ним с приветствием. Клирик неотступно следовал за ней.
Положив руку на плечо Роуну, она окинула взглядом стол.
— Нам очень повезло, что вы почтили нас своим присутствием в такой важный для нас день.
— Любой день годится для праздника в честь Нашей Стоув.
— Да, конечно. Мы всегда готовы следовать туда, куда позовет нас ее любовь. Может быть, она позовет нас сегодня вечером? Не согласитесь ли вы помолиться с нашими гостями за здоровье и благополучие Нашей Стоув?
— Мы живем ради служения Нашей Стоув.
Именно в этот момент немолодой уже человек прошел через всю кухню, где уже стало тесно от скопившегося народа, и поклонился жене правителя:
— Твое Величество, мне доложили, что к нам прибывают с северных территорий еще пятьдесят людей Архиепископа! — нервно произнес он.
— Замечательно! А они успеют на наш праздник?
— Думаю, да.
— Дона! Патино! — позвала она поваров. — Подготовьте все необходимое еще для пятидесяти гостей! — Явно проявляя нетерпение и словно торопясь продолжить осмотр банкетного зала, она обратилась к стоявшему рядом с ней клирику: — Пойдем, отец Матиас? Нам еще много что надо…
Но отец Матиас перебил ее, ткнув пальцем в сторону Волка:
— Почему эти монахи даже на твоей кухне прячут лица под капюшонами?
Роун не заметил на лице жены правителя и намека на замешательство.
— Меня, отец Матиас, совершенно не волнует, в какой форме эти монахи выражают свою приверженность Нашей Стоув.
— А может быть, вот этот ее почитатель ответит на мой вопрос? — прорычал клирик, тяжело опустив обе руки на плечи Волка.
Роун уже хотел было вмешаться, но Волк поднялся и откинул с лица капюшон. Взглянув сверху вниз на клирика, он сказал:
— Мы ничего не скрываем, отец. Суета кухни отвлекает нас от молитвы.
— Что? Неужели даже такой ничтожный шум отвлекает ваше внимание? — Клирик внимательно вглядывался в темные глаза Волка, лысую макушку и заросшее седоватой щетиной лицо. — Для святоши ты выглядишь на редкость крепким малым.
— Раньше я был землепашцем. Потом Наша Стоув озарила меня светом своей любви.
Клирик усмехнулся.
— Она им всех нас озарила. Все любят Нашу Стоув.
— Все ее любят, — смиренно вторили ему монахи.
— В Дальних Землях все больше народа обращаются в истинную веру. Нам нужно, твое Величество, послать в Город гонца, чтобы сюда направили более подготовленных монахов, которых ничто не может отвлечь от молитвы. Их голоса…
— Отец Матиас, — сказала супруга правителя, направляя клирика к двери, — мы все бесславны пред величием Нашей Стоув. Я уверена, что смирение этих людей обеспечит успех их миссионерской деятельности.
Роун заметил, что Волк слегка расслабил руку, сжимавшую рукоять меча-секача.
— Да пребудет с нами благодать Нашей Стоув, — пробурчал он.
— На всех нас лежит благословенная печать ее любви, — произнес Роун с улыбкой облегчения.
Когда в конце концов они расселись за небольшим столом в углу просторного банкетного зала, Роун поразился тому, что удалось сделать правителю Селигу. Зал был битком набит клириками — юноша насчитал двести четырнадцать воинов Архиепископа.
Когда слуги расставили на столах блюда с мясом и овощами, правитель встал с намерением произнести тост.
— Как всем вам известно, наступили опасные времена. От набегов этих презренных предателей — братьев, пострадали три моих самых полных и изобильных каравана с продовольствием. Мы в неоплатном долгу перед вами за то, что вы так быстро пришли нам на помощь. Перебои в торговле несут угрозу самому Городу, и с ними необходимо покончить. Провинции возникают и исчезают, а Город должен стоять вечно!
— За Город! За Архиепископа! За Нашу Стоув! — громогласно прокричали клирики.
Правитель поднял бокал и выпил. Его примеру последовали все приглашенные, за исключением клириков, давших обет воздержания.
— Ваша храбрость и преданность обеспечат торговым путям безопасность, а бандиты понесут заслуженную кару. Наши караваны снова будут доставлять товары благодаря вашей поддержке и… — он театрально обвел взглядом всех присутствующих, — вашему замечательному новому оружию. Братья склонятся перед ним в прямом смысле слова!
Он рассмеялся, и клирики ответили ему громким хохотом. Но как только хохот смолк, они тупо уставились в пространство перед собой, причем на их лицах вообще отсутствовало какое бы то ни было выражение.
Супруга правителя чуть склонила голову.
— Не желают ли монахи предложить свои услуги для благословения?
Когда она поднялась, чтобы проводить монахов, стоявший неподалеку от нее старик повернулся к переминавшимся в нерешительности с ноги на ногу слугам.
— Это благословение вам придется пропустить. Они бы здесь все смели в мгновение ока. А кто будет в ответе, если десерт еще не готов и придется ждать? Я. Пошли все отсюда! Убирайтесь вон!
— Я бы посоветовала твоим людям работать попроворнее, — прошептала апсара, поравнявшись с Роуном. — Гипноз, которым я их вывела из строя, продлится не более получаса.
— Следите за дверями, — распорядился Волк. Роун и четверо других братьев откинули назад
