место. Влезал Джордж и говорил: «Слушай, я думал, сегодня моя очередь. Ты ведь вчера вел». А я отвечал: «Видно, ты что-то спутал».
Успех в дансингах Мерсисайда, естественно, привел к тому, что им стали предлагать обосноваться в собственном клубе, где они выступали бы как постоянная группа, чтобы поклонники могли быть уверены во встрече с ними. Благодаря Бобу Вулеру таким местом стал клуб «Кэверн». Клуб «Касба», расположенный вдали от центра Ливерпуля и, прямо скажем, довольно убогий, «Битлз» уже переросли.
В течение долгого времени «Кэверн» была главным музыкальным клубом в центре Ливерпуля, однако выступали там в основном джазисты. Даже когда летом 1961 года вышла статья Боба Вулера, процитированная выше, на другой странице той же самой газеты «Кэверн» рекламировался как джазовый клуб, хотя в нем уже преобладала бит-музыка и выступали «Битлз».
Клуб «Кэверн» расположен в доме № 8 по Мэтью-стрит, маленькой улочке в центре Ливерпуля, неподалеку от «НЕМС», главного магазина по продаже пластинок, в двух кварталах от здания газеты «Ливерпул эко» и совсем близко к Пир-Хэд.
Большинство зданий на Мэтью-стрит представляют собой плодово-овощные склады. На грязной, замусоренной улице всегда пахнет прелыми овощами и фруктами. День и ночь разгружаются грузовики. Девятнадцать ступенек вниз - и вы оказываетесь в клубе «Кэверн». В этом подвале раньше был винный погреб; под его высокими сводчатыми потолками темно и жутковато. Даже сейчас, когда здесь обосновались фешенебельный ресторан и ночной клуб - в залах нет никакой вентиляции.
Рэй Макфол, бывший бухгалтер, став хозяином «Кэверн» в 1959 году, сделал его джаз-клубом. Джонни Дэнкворт, Хамфри Литлтон, Экер Билк, Крис Барбер - все они играли там. Но мало-помалу позиции в клубе стали отвоевывать бит-группы.
С января 1961 года, после возвращения из Гамбурга, постоянной группой «Кэверн» стали «Битлз», которые на первых порах играли там попеременно с полуджазовой группой «Свингинг Блуджинз».
– С января 1961 года до февраля 1962-го я вывел «Битлз» на сцену «Кэверн» 292 раза, - говорит Боб Вулер. - За свое первое выступление во время ленча они получили 5 фунтов, за последнее - 300.
Из этих слов можно судить не только о том, насколько сильное впечатление произвели «Битлз» на Вулера (с какой точностью он подсчитал все их выступления!), но и о том, как они работали.
– «Кэверн» мы любили, наверное, больше всего, - говорит Джордж. - Просто фантастика! Мы все время чувствовали связь с публикой, никогда не репетировали в отличие от других групп, которые продолжали подражать «Шэдоуз», играли для наших болельщиков, которые были точь-в-точь как мы сами. Они приходили во время обеда, чтобы послушать нас и сжевать свои бутерброды. Мы делали то же самое: играли и одновременно ели. Все происходило само собой, спонтанно.
– Это была самая настоящая дыра, - утверждает миссис Харрисон. - Там нечем было дышать. Пот лил с них в три ручья, капал на усилители, вызывая короткие замыкания. Но они продолжали петь и без усилителей. Джон кричал что-то публике, впрочем, как и все остальные. Они вопили в зал: «Заткнитесь!» Один Джордж никогда не произносил ни звука и не улыбался. Девушки часто спрашивали меня, почему он такой серьезный. Джордж отвечал: «Я лид-гитара, это другие могут лажаться и валять дурака, никто этого даже не заметит, а мне нельзя». Он чрезвычайно серьезно относился к своей музыке и к деньгам. Всегда интересовался, сколько им заплатят.
Миссис Харрисон по-прежнему оставалась одной из самых преданных болельщиц «Битлз». Она не только ездила за ними повсюду, но еще и прихватывала с собой родственников и друзей. Еще до отъезда ребят в Гамбург она как-то сидела в «Кэверн», когда туда ворвалась тетушка Джона Мими, чтобы за ухо стащить со сцены Джона.
– Я видела, как она оттуда выкатилась, - вспоминает миссис Харрисон. - «Потрясающие ребята!» - крикнула я ей вслед. Она обернулась и сказала: «Я рада, что хоть кто-то так считает». После этого я несколько раз встречала Мими. И она всякий раз говорила, что, не поддерживай я их, все жили бы в мире и согласии.
Тем, кто слышал «Битлз» в «Кэверн», навсегда врезались в память их выступления-экспромты. Группа «Шэдоуз» повлияла не только на стиль игры других групп, но и на их сценическое поведение: выход на сцену, объявление номеров, прощание с публикой. «Битлз» же делали вое по-своему. Если в аппаратуре что-нибудь ломалось, другие группы убегали за кулисы, как положено в большом шоу-бизнесе, и оставались там до тех пор, пока кто-то не вставит пробки. А «Битлз» заставляли весь зал вместе с ними хором петь «Coming Round the Mountains» или какой-нибудь другой шлягер.
Миссис Харрисон была всей душой за ребят. Мими - против. Что касается Джима Маккартни, он потихоньку привыкал жить и так.
Раньше он проводил обеденное время поблизости от «Кэверн», околачиваясь в районе пабов и кафе по соседству с хлопковой биржей, высматривая возможных клиентов. Действительность была тяжела. Джим по-прежнему оставался самым обыкновенным продавцом, зарабатывал меньше 10 фунтов в неделю и еле- еле сводил концы с концами. Брат Пола, Майкл, к этому времени уже работал, но удача ему не сопутствовала. Он не смог поступить в Художественный колледж и после серии неудачных попыток на разных поприщах стал учиться на парикмахера.
– Я частенько приходил в «Кэверн» во время обеденного перерыва, - говорит Джим. - Вообще, им следовало давать надбавку за вредность. Всюду воняло потом. Когда Пол возвращался с работы, я буквально выжимал его рубашку. Ребята там приходили в неистовство, они дрались, чтобы пробиться поближе к сцене, или же хлопались в обморок от возбуждения, нагнетаемого всей этой атмосферой. И Пол, и все остальные на сцене были похожи на каких-то драных котов. Я несколько раз пробовал протолкнуться сквозь толпы ребят, но ни разу не смог. Поэтому обычно я шел в их крошечную артистическую и ждал, пока они вернутся туда со сцены.
Джим сидел там, конечно, не для того, чтобы получить автограф, - ему хотелось увидеть Пола. Он, который кухарил, мыл посуду, чистил кастрюли, скреб и убирал для Пола и Майкла за двоих, заменяя им мать, тратил свое обеденное время, чтобы сделать покупки на ужин.
– Я должен был идти в «Кэверн», чтобы накормить Пола сосисками, отбивными - чем-нибудь в этом роде. Я дико торопился, и мне едва-едва хватало времени, чтобы протиснуться через этих оголтелых поклонников и всучить Полу кусок мяса. «Не забудь, сынок, - предупреждал я. - Когда придешь домой и будешь разогревать, поставь духовку на 450 градусов [Имеется в виду шкала Фаренгейта]».
14. Бег на месте - Ливерпуль и Гамбург
С наступлением периода «Кэверн» успех группы, хотя бы в местном масштабе, был. Прошло пять лет, и они наконец создали собственное действо, приобрели окружение, состоящее из преданных поклонников - ливерпульцев.
Но за весь следующий, 1961 год почти ничего, заслуживающего внимания, не произошло. Они продолжали совершенствоваться как музыканты, ширились ряды и рос фанатизм их местных поклонников. Группа снова съездила в ФРГ, положив начало новой серии гамбургских гастролей, и опять имела там огромный успех. Но география успехов оставалась неизменной. Казалось, им на роду написано всю жизнь играть в Ливерпуле или в Гамбурге. Больше нигде ими не интересовались.
Второе турне в Гамбург началось в апреле 1961 года - Джорджу как раз стукнуло восемнадцать. Питер Экхорн, администратор клуба «Топ Тен», и Астрид помогли группе обзавестись всеми документами, обеспечивающими их права на работу. Питер Экхорн сохранил на память тогдашний контракт. В нем черным по белому написано, что они имеют право выступать ежедневно с семи часов вечера до двух часов ночи, за исключением суббот, когда им предоставляется возможность играть до трех часов ночи. «После каждого часа полагается перерыв не меньше пятнадцати минут».
В «Топ Тен» помещение было больше, а драк меньше, чем в двух других клубах, где они играли раньше. Он был лучше оснащен, отделан, да и публика другая. В основном это были «экзисты» - их стало здесь больше, чем раньше, - они поддерживали ребят приветственными возгласами; кое-кто из них, профессиональные фотографы, ложился прямо на пол, ища необычные ракурсы «Битлз» на эстраде, и кричал: «Польше пота, пжальста, польше пота!»
