Доктор Филдинг как раз вернулся домой, и собирался приняться за ленч. Он изучал что-то в своей записной книжке, когда пожаловала Стелла, но, завидев ее, отшвырнул блокнот и вскочил на ноги.
— О Стелла, милая!
— Я пришла к тебе на ленч! — заявила девушка. — У нас подали только отвратительную холодную телятину и рис, я просто не смогла этого вынести.
Он засмеялся.
— Бедная крошка! Дженнер, подайте прибор мисс Стелле! Присаживайся, дорогая, и расскажи мне поподробнее. У тебя было тяжелое утро, правда?
— Безобразное! — сказала Стелла, пригубив шерри. — Вполне достаточно для того, чтобы возникло желание продлить моему дяде жизнь…
Филдинг глянул на нее с опаской и сказал:
— Да, кажется, тебе предстоят крупные неприятности. Спасибо, Дженнер, дальше мы справимся сами… — и когда лакей вышел, Филдинг продолжил: — Стелла, будь осторожна, взвешивай каждое слово. Все может обернуться против тебя. Ни у кого не должно создаться ни малейшего ощущения, что ты могла хотеть смерти своего дяди.
— Да я и не хотела! — пожала плечами Стелла. — Я просто об этом не думала. О нем трудно было подумать, что он может в один прекрасный день так просто скапутиться. Правда ведь?
— Ну, нет, все-таки я доктор, — улыбнулся Филдинг.
— Ты хочешь сказать, что ожидал этого?
— Нет, не то чтобы я ожидал. Но даже если и так, я ведь не стал бы тебе говорить. Есть ведь врачебная этика.
Стелла отложила вилку.
— Послушай, Дерек! Скажи мне одну вещь — может ли быть так, что дядю отравили?
— Мне так не кажется, — ответил он. — Но, хотя нет никаких признаков отравления, я не могу наверняка ничего утверждать.
Она погрустнела и заметила:
— Лучше бы они не делали исследования. Что бы ты ни говорил сейчас, только не отрицай, что тебе тоже не по себе — вдруг они найдут чего-нибудь?
— Я этого ни капельки не опасаюсь! — сказал Филдинг спокойно. — Думаю, тут нет особых вариантов.
Но Стелла все не успокаивалась.
— Но для всех нас это просто ужасно! Я-то надеялась, что ты не уступишь Гертруде! Неужели нельзя было спустить это на тормозах?
Он удивленно поднял брови.
— Милое дитя! А как же моя профессиональная репутация? Это был бы конец мне как врачу!
— Не знаю, но ведь ты сам сказал, что готов подписать свидетельство о смерти. Зачем ты ждешь патоанатомического исследования? Думаешь, они найдут яд? Все знают, что дядя имел с тобой столкновение по поводу меня… Для полиции этого будет достаточно, чтобы начать подозревать меня… Или тебя…
— Они могут подозревать кого угодно, — холодно сказал Филдинг. — Но они, будь даже семи пядей во лбу, не смогут доказать, что я имел просто возможность, подчеркиваю, возможность отравить твоего дядю. Не надо за меня бояться. Я совершенно не боюсь результатов этого исследования.
— Послушай, я вовсе не хотела сказать, что это ты отравил дядю, — проговорила Стелла. — Просто все это безобразно. Это вредит семье… Единственный положительный момент во всем этом — то, что теперь мы можем свободно пожениться. Правда, милый? Я уверена, моя мама ничего не имеет против. В принципе у нее все мысли заняты Гаем. На меня она вообще особого внимания не обращает.
Он протянул руку через стол и погладил ее по щеке.
— Ты права, это действительно крайне положительный момент…
Она благодарно кивнула.
— Да, да, и в особенности потому, что я терпеть не могу скандалы. Я бы и так вышла за тебя, милый, просто теперь это проще и приятнее, чем когда дядя был жив.
Филдинг поднялся, обошел стол и стал у нее за спиной.
— Сейчас я позвоню Дженнеру, чтобы он подавал следующее блюдо… Но сперва я хочу поцеловать тебя…
Она подняла к нему лицо, и он нежно погладил ее по шейке, так, что у нее побежали мурашки по коже…
— А скольких девушек ты так вот целовал до меня? — прошептала Стелла, как только ее губы оказались на свободе.
— О, целые толпы! — рассмеялся Филдинг.
Она засмеялась в ответ:
— Думаю, это чистая правда. Ты ведь ухаживал за Бетти Мэзон до меня, так ведь?
— Никогда! Что ты!
— Нет, я не то чтобы ревную, — успокоила она его. — И ничего страшного, если ты за ней и ухаживал. Просто я думаю, что ты из тех мужчин, которые просто не могут пройти мимо девушки, если только у нее нет заячьей губы или горба… Чувствую, мне предстоят тяжелые испытания, когда мы поженимся!
— Ты сказала это таким тоном, словно испытания предстоят скорее МНЕ, чем ТЕБЕ! — саркастически заметил он.
— Ну конечно, мне бы не очень хотелось, чтобы ты увивался за каждой юбкой теперь, когда мы, можно сказать, помолвлены! — кивнула Стелла.
— Я буду следить за собой! — серьезным тоном пообещал он и позвонил Дженнеру.
Вошел Дженнер с сообщением о том, что два пациента дожидаются доктора в хирургическом кабинете.
— Кто это такие? — спросил Филдинг.
— Малыш Джоунс, сэр, и миссис Томас насчет ноги своей дочери…
— А, черт с ними. Я никого не приму до двух часов. Переведи часы назад или как-нибудь уж там… Ступай.
— Хорошо, сэр.
— Не думай, что раз я к тебе зашла, ты должен сидеть со мной как привязанный, — поспешно сказала Филдингу Стелла. — Я сейчас ухожу.
— Брось, никто, кроме тебя, не имеет для меня значения! — легкомысленно хохотнул Филдинг.
Стелла посмотрела на него со странным чувством.
— И ты никогда не думаешь о людях, которые не имеют для тебя значения?
— Нет, просто у этих пациентов нет ничего особо срочного. Хочешь еще сливок?
— Нет, спасибо. Если это та миссис Томас, что живет в Северном Городке, то лучше иди к ней. Она говорила моей тетке Гарриет, что девочке больно обуваться. А ведь так ужасно, когда страдает ребенок, не правда ли? Я как-то раз ходила к дантисту лечить зуб, и он вечно заставлял меня ждать в приемной, отчего мне становилось много хуже. Так что лучше иди к больным.
Он недовольно встал, резко отодвинув стул.
— Ты, кажется, уже начинаешь пилить меня. Неужели я не буду иметь возможности поесть спокойно, когда мы поженимся?
— Нет, милый, ты будешь есть и переваривать пищу в полном покое! — засмеялась Стелла и отправила ему воздушный поцелуй.
Она закончила трапезу в одиночестве, а затем направилась назад, в «Тополя». По дороге она издалека заметила, что ставни на всех окнах закрыты. Это оказалось делом рук тетки Гертруды, которая вернулась в дом, на сей раз вместе со своей младшей дочерью Джанет.
Теперь, поскольку в библиотеке и столовой царил полумрак, семья вынуждена была сидеть в весьма унылой и крайне неудобно обставленной гостиной в задней части дома. Миссис Лаптон обсуждала с сестрой, как следует поступить с одеждой покойного брата, а Джанет, бледная серьезная девушка двадцати пяти лет, пыталась глубокомысленно рассуждать по поводу эскиза Гая, изображавшего интерьер для одного
