— Ты уверен, что там есть выход? — спрашивает она встревоженно.
Я вытягиваю ногу, чтобы нащупать выход. В проходе слишком тесно, и ног не видно, но судя по тому, что покалывание в вытянутой вперед ступне ощущается меньше, чем в других частях тела, выход все-таки есть. Кроме того, под ногой у меня трава.
— Всюду хорошо, а дома лучше, — говорю я, протискиваясь дальше и постепенно вылезая наружу.
Когда в портале остается только голова, я смотрю на Нину. Ее лицо едва различимо сквозь светящийся зеленый фильтр. Так же выглядела она в тот вечер, когда мы встретились в первый раз.
Нина прикрывает рот рукой.
— Прощай, Кам, — говорит она, протягивая мне руку.
Мы оба лежим на земле. Я беру ее за руку и пожимаю, понимая, что это все.
— Прощай.
Тоннель сжимается вокруг моей головы. Стены давят так, что трудно дышать. Портал закрывается, а я еще внутри. Нужно срочно выбираться. Отпустив руку Нины, я выползаю из туннеля, извиваясь всем телом и потея, несмотря на холод, идущий от покрытой инеем травы. Лежа в кустах, я приподнимаю голову и вижу сквозь крохотное отверстие, похожее на форточку с матовым зеленым стеклом, Нину, машущую мне на прощание. Я машу ей в ответ. Вытащив руку из портала, я не успеваю даже вздохнуть, прежде чем он закрывается окончательно, и Нина исчезает.
Глава тридцать четвертая
Я нахожусь в забытьи, на границе сна и яви. В этой зыбкой реальности все просто замечательно до тех пор, пока в нее не проникают мои мысли. Я пытаюсь загнать их в подсознание и погрузиться в настоящий сон — без сновидений, глубокий, как обморок. Но ничего не выходит, и приходится открыть глаза.
В лицо мне бьет солнечный свет, и я щурюсь как человек, долго находившийся в подземелье. Сколько времени и какое сегодня число, мне неизвестно, так как я намеренно стараюсь не вести счет дням с того момента, когда закрылся портал. Судя по бьющим в окно лучам солнца, на улице день. Взглянув на телефон, я с удовлетворением понимаю, что сегодня воскресенье, а значит, вставать рано смысла нет. Натягиваю на голову покрывало, чтобы ничего не видеть.
Дверь в комнату открывается настежь, и на пороге появляется мама.
— На завтра назначен сеанс у миссис Саммерс, — заявляет она. — Нужно положить этому конец.
— Что? — спрашиваю я, привставая на кровати. — Мам…
Вид у мамы возбужденный. Она скрещивает руки на груди.
— Слушай, я не знаю, что произошло на этой неделе — все было так хорошо. Мне показалось, что ты наконец справился с мыслями о том, что случилось с Вив…
Если бы она только знала, думаю я, отворачиваясь к стене.
— Миссис Саммерс ждет тебя в четыре, Кам, — говорит мама и делает паузу. — Если хочешь поспорить — позвони отцу.
Доктор Саммерс сидит напротив меня, сложив руки на колене.
— Похоже, в школе дела у тебя пошли в гору. С отцом отношения тоже налаживаются. Я подумала, может, стоит поговорить о Вив?
Поерзав в кресле, смотрю на часы, но с начала сеанса прошло всего пятнадцать минут, а я, к сожалению, исчерпал запас безопасных тем. По правде говоря, я и сам мечтал поговорить с ней о том, как снова потерял Вив, но как это сделать, не показавшись безумцем, так и не придумал.
Упершись локтями в колени, я потираю виски, надеясь, что это поможет упорядочить мысли.
Вероятно, в физическом смысле слова Вив мне больше не нужна, но, очевидно, в отмщение она продолжает проникать в мои мысли. Такое впечатление, что во мне осталась какая-то ее часть, которая не желает из меня выходить. Или это часть моей души, отданная ей?
— Не то чтобы я не хотел о ней говорить… — начинаю я, лишь бы что-нибудь сказать.
Доктор Саммерс никак не комментирует мои слова, давая понять взглядом, что ожидает продолжения. Я мучительно стараюсь подобрать слова.
— Просто я не уверен, что наши с ней отношения всегда были такими, какими я их считал…
— Почему ты стал сомневаться в этом сейчас?
Я отворачиваюсь к окну. Этот вопрос и меня самого интересует, но не могу же я спросить, как один и тот же человек, живущий в двух мирах, может быть таким разным и — как я недавно понял — таким одинаковым. И в том, и в другом мире Вив была человеком с нестабильной психикой, но чрезвычайно преданным. Кроме того, она во что бы то ни стало желала получать то, что ей нужно.
Посоветовать мне бросить футбол после травмы было для нее естественным поступком. Для нее это была возможность стать для меня всем миром. Что мне непонятно, так это то, как там, в другом мире, я смог ей отказать. Кроме того, меня пугает, что Вив, погибшая здесь, и Вив, живущая там, в моем сознании, похоже, слились воедино, став одним человеком. Но мне уже никогда не узнать, как отреагировала бы моя Вив, если бы я поступил иначе.
— Я любил ее… и знаю, что она любила меня, — говорю я, не глядя в глаза миссис Саммерс. — Просто я много думал о том, как все было и как могло быть. Хотя это глупо, потому что я ничего не могу изменить.
— Да, будущее нельзя предугадать, — говорит миссис Саммерс, согласно кивая, — но не следует забывать и о том, что поступки, которые мы совершаем, влияют на него.
— Так как же мне тогда понять, правильно я поступаю или нет? — спрашиваю я, глядя на нее.
— Порой правильно и неправильно — это не те категории, которыми следует руководствоваться, — говорит она тихо. — Иногда нужно следовать зову сердца.
Глава тридцать пятая
В какой-то момент я решил, что самый лучший способ избавиться от неусыпной заботы матери — найти работу. По этой причине я и выхожу из торгового центра с пачкой визитных карточек в одной руке и несколькими стандартными бланками резюме в другой. Очевидно, все, кому нужна временная рабочая сила на День благодарения, уже нашли подходящих кандидатов, но в жизни может случиться все что угодно, и работодатели всегда охотно берут резюме у подростков на случай, если в декабре выяснится, что есть острая необходимость в дополнительных работниках.
Из-за угла магазина «Macy’s» выезжает красная ржавая «тойота» Майка. Машу ему, и он, заметив меня, мигает фарами. Когда машина подъезжает ближе, я слышу доносящуюся из колонок музыку какой-то жуткой группы, играющей в стиле индирок, которую Майк слушает на предельной громкости.
— Ты что, сабвуфер поставил? — спрашиваю я, стараясь перекричать оглушительную какофонию звуков.
— Да, ты угадал, — удовлетворенно замечает Майк, убавляя громкость.
Забравшись внутрь, я убеждаюсь, что грудная клетка вибрирует, хоть уровень громкости и стал значительно ниже.
— Что, папа неожиданно расщедрился?
— Я пообещал ему выиграть конкурс рисунков и занял второе место, — говорит Майк, подавая мне украшенный красной лентой лист бумаги.
Я узнаю рисунок. Майк трудился над ним несколько недель, а я даже не удосужился спросить зачем. Да уж, награду за внимательное отношение к друзьям мне не присудят, это точно.
— Поздравляю, дружище.
