– Ну, что‑нибудь попроще. Мясо, овощи. Разогрею яблочный пирог; меня уверили, что он домашнего приготовления.
– Американская кухня, одним словом. Неужели вам приходится часто готовить?
– Удачные сделки не обходятся без хорошего ужина.
– Не говоря уже о неофициальных встречах с той или иной… – Лизетта нарочно выдержала паузу, – спутницей.
– Вы хотите сказать – любовницей, – ничуть не смутившись, уточнил он и вновь остановил на ней серые глаза.
Внутри у нее все сжалось. Уже не в первый раз она представила себе это сильное тело, объятое любовным экстазом, и голова у нее пошла кругом.
– Я уверена, Мелани умеет ценить ваши достоинства.
– Если вы имеете в виду постель, то, каковы бы ни были устремления Мелани, у нее не было возможности их оценить.
– Ай‑ай‑ай, какая непреклонность! – едко заметила она.
– Мне больше нравится быть охотником, чем дичью.
– Понимаю, азарт погони, наслаждение муками жертвы! – Голос ее звенел отчаянной бравадой. – А потом, когда цель достигнута, как правило, наступает пресыщение.
– Может и не наступить.
Непостижимо, как она сама завела себя на зыбкую почву двусмысленности, заведомо понимая, что тут их силы неравны.
– Я накрою на стол, – оборвала она разговор и повернулась к нему спиной, чтобы не дать его глазам снова проникнуть в тайники своей души. Ужин удался на славу, они едва успели поесть, как раздалось гудение домофона. Пришел полицейский из участка снимать показания.
Опознание фотографии много времени не заняло, но потом полицейский целый час донимал ее вопросами. И хотя, у него не появилось ни одной зацепки, он был уверен, что ее обидчики будут пойманы – это лишь вопрос времени. А пока он настойчиво советовал принять дополнительные меры безопасности.
После его ухода Лизетта начала собирать посуду и складывать ее в раковину. Каждой клеточкой она ощущала близость Джейка, который сосредоточенно полоскал кастрюли и сковородки в мыльной воде.
Закончив работу, он вымыл и вытер руки. Взял в гостиной свой пиджак и набросил его на одно плечо.
– Я скоро. Надо принести сюда кое‑какие вещи.
– Вам совершенно незачем оставаться здесь и сегодня! Я прекрасно обойдусь сама. – Она затравленно поглядела на него.
– Мы ведь уже решили, что, пока все это не кончится, вам нельзя быть одной.
– Это вы решили! – в отчаянии выкрикнула она.
– Да, и останусь здесь, пока полиция их не поймает.
– Мне надоело исполнять все ваши прихоти!
– И не вздумайте запирать дверь, – пригрозил Джейк, направляясь к выходу. – Я вам такое устрою – не обрадуетесь, что родились на свет.
– Да вы что?! – взвилась Лизетта, чувствуя, как ее крик отдается болью под ребрами. – Это моя квартира и моя жизнь, вам нет места ни там, ни тут!
Джейк, не говоря ни слова, закрыл за собой дверь. Больше всего Лизетту выводило из себя его непоколебимое самообладание. Она вышла в прихожую и набросила цепочку на дверь.
Ей нечего противопоставить этой беспощадной, разрушительной, убийственной силе!
Сперва у нее мелькнула мысль не снимать с двери цепочку – и пусть выполняет свои угрозы! Но когда он вновь постучал, Лизетта, лишь секунду поколебавшись, уступила доводам здравого смысла.
– Это нелепо! – пробормотала она, впуская Джейка в квартиру.
Сколько ей еще поджариваться на медленном огне своей злости?! Какого дьявола он возомнил, будто она нуждается в его защите?!
– Вы бы взяли тайм‑аут, Лизетта, – посоветовал Джейк. – А то ваш голос напоминает скрежет иголки по стеклу.
– Я бы вообще не оказалась в таком состоянии, если б не вы! – Она глубоко вздохнула, пытаясь унять боль, пронизывающую грудную клетку.
– Думаете, я этого не знаю?
Вопрос, заданный тихим, почти ласковым тоном, обезоружил ее, и она не нашлась что ответить. Однако внутри она клокотала не хуже вулкана. Джейк и все, что с ним связано, действует на нее как красная тряпка на быка. Воцарившуюся в гостиной напряженную тишину прервал призыв телефона.
– Лизетта? Как ты? Я звонил тебе в офис, а мне говорят, ты больна.
– Да ничего, Алекс, все в порядке.
Какое там в порядке! Хотя по сравнению с тем, что творится у нее в душе, физическое состояние можно назвать превосходным.
– Можно тебя навестить?
Лизетта уже готова была сказать «нет», но внезапно передумала. А почему,
