именно эти страницы, а не всю книгу?
— Веришь ли, они самые интересные в книге.
— Поверни лодку немедленно, — настаивала я. — Если ты не хочешь дать ответ мне, ты дашь его полиции.
— Зачем мне говорить с полицией? — сказал он явно удивленно. — Я лучше останусь здесь и поговорю с тобой.
— Хорошо. Тогда ответь на мой вопрос: зачем ты украл рукопись Мелани?
— По той же причине, что и ты. Мне хотелось узнать, что там написано.
— Я украла ее, думая, что в ней есть ключи к разгадке убийства Мелани, и они помогут мне, если полиция решит сделать меня подозреваемой в этом убийстве. А зачем это сделал ты? Неужели ты волновался, что полиция будет подозревать тебя?
— Меня? Да о чем ты говоришь?
— О вранье — вот о чем я говорю. Что ты делал в доме Мелани в тот день, когда пришел туда и обнаружил, что я служу у нее горничной? Только не рассказывай мне, что ты пришел туда фотографировать дом для рекламного проспекта. Надеюсь, ты понимаешь, что такое объяснение — просто дерьмо собачье.
— Не буду спорить. Это действительно дерьмо собачье. Я не собирался фотографировать дом. Я пришел поговорить с Мелани.
— Ага! Так ты, значит, врал мне.
— Да, я врал. Я не знал тебя достаточно хорошо в тот момент и не мог доверять тебе в своих личных делах.
— Так ты признаешься! У вас с Мелани были личные дела. Вы знали друг друга!
— Мне надо было обсудить с ней кое-что.
— Кое-что такое, что ты не захотел сообщать полиции?
— Послушай, Сонни, — произнес Кулли, направляясь к фалу. — Давай на время отложим этот разговор. Ветер усилился, и если я не спущу паруса, он отнесет нас к побережью Южной Америки.
Южная Америка?
— Хорошо, — ответила я. — Делай то, что считаешь нужным, но только давай поскорее вернемся в бухту.
— Да, мэм. Да, мисс Кофф. — Кулли отвесил мне поклон.
Я быстро спустилась в каюту и следующие два часа провела возле телефона, готовясь, в случае необходимости, вызвать полицию. В четыре часа ко мне спустился Кулли и сообщил, что мы входим в бухту.
— Мы поговорим, как только спустим якорь, договорились? — спросил он, выказывая тем самым свою озабоченность.
— Отлично. — По крайней мере, я могу его выслушать.
— Давай выпьем, — предложил он, когда мы уже стояли на якоре.
— Я не хочу пить. Я хочу услышать правду.
— Как хочешь. А я выпью. И после этого расскажу тебе правду.
Кулли смешал себе ром с тоником и расположился рядом со мной в навигационной рубке.
— В тот день я пришел к Мелани потому, что хотел поговорить с ней о моем отце, — тихо произнес он.
— Пэдди знал Мелани?
— Нет, но он знал Элистера.
— И что с того?
— Как я тебе уже рассказывал, Элистер искалечил моему отцу жизнь, и я боялся, что Мелани расскажет об этом в своей книге.
— Ну и что? Я думала, что ты будешь рад, если Элистер будет выглядеть в этой книге как последний подонок. Ты же ненавидишь этого типа.
— Правильно, я его ненавижу, но я любил своего отца и не хочу, чтобы его имя оказалось связано с одним из этих грязных скандалов, в которых замешан Элистер.
— Я ничего не понимаю, — сказала я. — С какой стати твой отец мог попасть в книгу Мелани?
— Помнишь, я рассказывал тебе, что Пэдди досыта наработался в яхт-клубе и хотел, чтобы мы с ним вернулись в Европу?
— Помню. Ты тогда сказал, что он все-таки решил остаться в Коннектикуте потому, что в кого-то влюбился.
— Именно. Угадай, в кого он влюбился?
Я задумалась.
— В Элистера П. Даунза, — ответила я большим сарказмом. Ведь в книге Мелани упоминалось о том, что в молодости Эл Дауни водил шашни с одним инструктором по танцам.
— Почти. Он влюбился в Аннетт Даулинг, миссис Элистер П. Даунз.
На мгновение я утратила дар речи.
— Твой отец влюбился в жену Элистера? Не удивительно, что сенатор не был в восторге от твоего папочки.
— Сенатор не был в восторге и от своей жены. Он ее не любил, обращался с ней как с последним дерьмом. Его постоянно не было дома, и он спал с другими женщинами. Аннетт бросила ради Элистера свои карьеру в Голливуде, посвятила ему всю свою жизнь, но когда они переехали в Коннектикут, она осталась без друзей, без работы, просто не у дел. Единственным ее занятием было растить Бетани, но даже для этого была приглашена няня. Поэтому, пока Элистер снимался в фильмах, занимался политикой, увивался за чужими юбками, она вела жизнь заштатной домохозяйки. Правда, она была очень красивой заштатной домохозяйкой.
— Такой красивой, что твой отец влюбился в нее?
— Да, но дело было не только в ее внешности. Они вместе плавали на лодке, они были счастливы вдвоем.
— И что случилось потом?
— Они решили вместе убежать. Отец хотел увезти меня и Аннетт назад в Англию.
— А как же Бетани?
— Аннетт считала, что той будет лучше с Элистером. Девочка души не чаяла в своем отце. Впрочем, это продолжается до сих пор.
— Как будто я об этом не знаю. Давай вернемся к событиям тех времен. Аннетт попросила у Элистера развод, чтобы выйти замуж за твоего отца?
— Это шутка? Неужели ты думаешь, что Элистер позволил бы своей жене развестись с ним ради какого-то инструктора из яхт-клуба? Ты считаешь, что подобный поступок был в его стиле?
Я покачала головой.
— Когда сенатор Даунз, эта ходячая добродетель, узнал о планах моего отца и Аннетт, он пригрозил депортировать отца, если тот не порвет с его женой.
— Но, это же шантаж!
— Вот именно. Элистер мастак в таких делах. Он вызвал моего отца в «Вечность», усадил в библиотеке и сказал: «Пэдди, мой мальчик, я хочу сделать тебе предложение. Или ты кончаешь флиртовать с моей женой, или я попрошу своих друзей в иммиграционном бюро отослать тебя назад в Англию». Элистер просто схватил моего отца за яйца.
— Но почему, ведь вы все равно собирались втроем возвращаться в Англию?
— Мой отец был гражданином Англии, а я — гражданином Штатов. Если бы его депортировали, меня оставили бы тут и отправили в приют. Он не мог допустить, чтобы это случилось.
— Конечно, не мог. Уверена, он очень любил тебя. Но, похоже, Аннетт он тоже любил. И что, Элистер заставил его выбирать между вами двумя?
— В точку.
— Конечно, он выбрал тебя.
