больше, если я отдам тебе рукопись или расскажу, что там написано. Ты сгорала от желания узнать, что написала Мелани о твоем любимом престарелом папочке, и думала, что я смогу тебе помочь в этом.
— Ты, наверное, как говорят, действительно на игле, — фыркнула Бетани. — В твоих словах нет ни капли здравого смысла. А теперь, если вы не возражаете, я займусь газетной простыней. — Она оттолкнула меня и прошла к своему письменному столу.
— Газетной простыней? — сказала я. Мне не хотелось отступать. — Не смеши меня. Единственные простыни, в которых ты разбираешься, это те, на которых ты спишь чуть ли не со всеми женатыми мужиками нашего города.
— Ну, знаешь, ты, ты…
— Эй, вы обе, полегче, — встряла Джулия. — Ведите себя как взрослые люди, хорошо?
— К вопросу о спанье, — произнесла Бетани, выпячивая губу и приближая ко мне свое лицо. — Как там твоя мамочка, Элисон? Все еще сохнет по моему отцу?
— Твоя мать знает Элистера? — спросила Джулия.
— Да, они много лет знают друг друга, и это сводит Бетани с ума, — ответила я. — Ей бы хотелось, чтобы папочка принадлежал только своей дочурке.
— Не слушай ее, Джулия, — сказала Бетани. — Она не в своем уме.
— Простыни. Не в своем уме. Бетани, тебе когда-нибудь говорили, что в твоей голове только одна извилина?
— Когда вы это прекратите? — не выдержала Джулия. — Кофф, ради Бога, перестань. Я знаю, что тебе сейчас очень тяжело, но в этом нет вины Бетани.
— Джулия, а что с тобой? — Меня поразило то, что она вступилась за Бетани. Она всегда, так же как и я, недолюбливала дочь Элистера.
— С ней ничего, — ответила Бетани. — Просто у нее в жилах течет кровь, а не вода, и мы с ней теперь почти что родственники.
— Джулия, о чем это она там бормочет? — спросила я.
— О папочке. Вот о чем, — ответила Бетани. — Элисон, а разве Джулия не говорила тебе? Они с папочкой встречаются.
Я уставилась на Джулию, которая не могла смотреть мне в глаза.
— Это правда? — спросила я ее. — Элистер и есть тот мужчина, о котором ты так не хотела мне рассказывать?
Джулия кивнула.
— Мне казалось, будет лучше, если не предавать гласности наши с ним отношения. Элистер владеет газетой, в которой я работаю. Я не хотела, чтобы его обвинили в том, что он завел фаворитку. И еще это был вопрос политики. Он не хотел, чтобы знали о том, что он встречается с демократкой.
Господи Иисусе. Неужели Элистер Даунз сумел устроить заворот в мозгах даже этой женщины? Непоколебимая Джулия, которая совершенно серьезно рассуждает о своих встречах с мужчиной- республиканцем. Я не верила своим ушам.
— Удивлена, Элисон? — спросила Бетани.
Я не обратила на нее внимания.
— Джулия, будь осторожна, — сказала я своей старой подруге. — Я прочитала рукопись Мелани. Всю, до последнего слова. Поверь мне, Элистер Даунз совсем не тот, каким кажется. Ты играешь с огнем.
— Ты прочитала книгу? — завопила Бетани. — Ты же говорила, что не имела даже доступа к ней.
— Я соврала. Я не только прикоснулась к ней, она у меня. — Знаю, знаю. Я только что призналась в том, что украла рукопись из дома Мелани, но я ничего не могла с собой поделать. Я должна была предупредить Джулию насчет Элистера. И пусть меня арестуют, я уже к этому привыкла. — У меня есть рукопись, и я ее прочитала, — повторила я. — Джулия, держи с ним ухо востро. Я не удивлюсь, если выяснится, что именно он убил Мелани, чтобы похоронить и автора, и книгу одновременно.
— Элисон, ты точно сошла с ума, — сказала Бетани. — У папочки есть алиби на ночь убийства. Он был не один.
— Ах, да, так называемая «подружка», — фыркнула я. — Тоже мне, алиби. Он так одурачил полицию, что они верят каждому его слову.
— Кофф, это правда, — сказала Джулия. — Той ночью я была с Элистером. Он никак не мог убить Мелани Молоуни.
Итак, этой подружкой была Джулия.
— Он мог нанять кого-нибудь для этого убийства, — сказала я. — Или это сделала его распрекрасная дочь.
— Элисон, ты испорченный человек, — сказала Бетани, качая головой. — Это, должно быть, из-за твоего общения с торговцами наркотиками.
— На твоем месте я бы не стала обсуждать то, с кем общаюсь я, — сказала я с улыбкой. — Не забывай, я одна из тех, кто читал книгу Мелани. Я знаю о приятелях твоего отца из мафии и Ку-Клукс- Клана. Он наверняка держит дома пару замурованных в стене скелетов. — Я сделала паузу, чтобы мои слова возымели больший эффект. — Интересно, что произойдет, если парочка анекдотов из книги Мелани попадет в газеты? — Я снова сделала паузу. — Бетани, что ты об этом думаешь? — Молчание. — Я думаю вот что, — сказала я, подходя к двери. — Думаю, что если «Лэйтон Коммьюнити Таймс» будет продолжать публиковать материалы, обвиняющие меня в убийстве Мелани, я подарю пару глав из книги тем репортерам, что разбили лагерь напротив моего дома. — Я остановилась и посмотрела на Бетани и Джулию. Они стояли как вкопанные. — Вопросы есть? — Я немного подождала их реакции. — Тогда я пойду, девочки. Джулия, успехов тебе. И Бетани тоже… — Я еще раз посмотрела на ее жокейскую экипировку. — Удачно позабавиться с жеребцами.
— Ты сказала, что рукопись у тебя? — спросил Кулли после того, как я рассказала ему о своем походе в газету. Он приехал в Маплбарк, чтобы помочь мне собрать вещи. Так как в доме не осталось никакой мебели, кроме моей кровати, мы решили, что мне лучше будет переехать на «Марлоу».
— Думаю, это было не очень умно с моей стороны, — призналась я. — Но когда я услышала, что Джулия, эта мисс Феминистка, мисс Верная Политика, мисс Лучшая из Людей водит компанию с высокопоставленным шовинистом Элистером, я не выдержала. Я должна была предупредить ее. И потом, мне хотелось заткнуть рот Бетани. Теперь, когда она знает о рукописи, я смогу добиться от нее того, что мне нужно. Она больше не будет писать обо мне в газете.
— Надеюсь, что ты права, — сказал Кулли. — Кстати, а где рукопись?
— Она все еще в сауне.
— Тогда давай заберем ее. Неизвестно, кто может ее разыскивать.
— Хорошо.
Я спустилась вниз и забрала рукопись из сауны. Потом я отнесла ее наверх и упаковала в сумку из магазина Блумингейл.
— Я готова, — сказала я, упаковав две сумки и позвонив маме и мистеру Обермейеру. Они оба должны были знать, где меня можно найти.
Мы провели замечательную, спокойную ночь на «Марлоу». Воздух был чист и наполнен ароматами, лунный свет отражался на поверхности воды. Кулли приготовил ужин — такой же ароматный плов из морских деликатесов, какой был на нашем первом свидании. Мы поужинали на палубе, а не в каюте.
— А есть что-то такое, что ты любишь больше, чем лодки? — спросила я Кулли, когда мы сидели, потягивая вино и вдыхая морской воздух.
— Наверное, рыбалку. Ты об этом? — улыбнулся он.
— Нет. Я знаю, что ты любишь меня. Ты доказал это в течение последних недель. Но мне кажется, что ты любишь «Марлоу» как-то особенно. Это романтическая любовь.
Он на минуту задумался. — Да, я люблю эту шхуну.
— Он машинально дотронулся до штурвала и мечтательно посмотрел на море. — Когда перестраиваешь лодку от киля до кормы, влюбляешься в нее. Но что я действительно люблю, так это жить
