то будет невозможно доказать, что это сделала именно она.
— Тогда я найду кого-нибудь, кто видел ее, — сказала я. — Кстати, есть еще один способ надавить на полицию — привлечь к этому делу средства массовой информации.
А почему бы и нет? Если эти стервятники пронюхают о покрывательстве, то прилипнут к Корзини намертво. Может быть, мне всего-навсего, потребуется рассказать о Бетани «Каррент Аффеа» и другим бульварным газетенкам.
На следующее утро мы привезли Кулли домой из больницы. Так как в Маплбарк мебель осталась только в спальне, я поместила Кулли туда. Я приготовила ему перекусить, принесла телефон и сказала, что люблю его.
— Без шхуны ты, наверное, чувствуешь себя потерянным, — сказала я.
— Это так, но я собираюсь вернуть ее. Я позвоню в береговую охрану и узнаю, не нашли ли они ее.
— Отлично. Ты займись этим, а я немного поболтаю с газетчиками снаружи.
— Да, я заметил, что они все еще здесь.
— Их стало еще больше из-за нашего морского приключения. Тут даже есть репортер из «Мира спорта».
— А что ты собираешься делать?
— Я решила, что пора мне сделать заявление. Правосудие, на мой взгляд, что-то слишком медленно поворачивается.
— Ты хочешь выйти и рассказать перед всеми этими телекамерами о Бетани?
— Ага. А еще — о Корзини. О его, как бы это сказать, неэффективности.
— Ого! У меня есть своя звезда экрана. Можно попросить у вас автограф до того, как вы станете очень знаменитой и забудете вашего старого друга Кулли?
Я стянула с Кулли одеяло, из-под которого показалась его белая загипсованная нога, и взяла ручку с ночного столика.
— Хочешь мой автограф? — спросила я. — Ты его сейчас получишь.
«Моему старому другу Кулли, — написала я от пальцев ног до паха. — Выздоравливай скорее, чтобы я могла пососать твоего шалуна, не сломав при этом челюсть об этот гипс. Привет, Сонни».
— Леди и джентльмены, — сказала я, обращаясь к журналистам. Я стояла на ступеньках Маплбарка и произносила эти слова перед двадцатью пятью репортерами, фотографами и операторами. Там была также группа из «Каррент Аффеа».
Я посвятила их в детали убийства Мелани, рассказала об ошибочном расследовании Корзини, о гнусных поступках Бетани и о том, что у полицейских есть все доказательства, но они не собираются ими воспользоваться. Стервятникам это понравилось. То же самое произошло и со всеми, кто видел мое выступление в одиннадцатичасовом выпуске новостей. Негодяи! Еще вчера я была в их глазах убийцей, а через мгновение — героиней, в одиночку спасшей Лэйтон от превращения в центр преступности Соединенных Штатов. И только Сэнди, женившийся, наконец-то, на этой беременной буфетчице, сказал, что я сглупила. Его взволновало не то, что я рассказала, а то, что ничего на этом не заработала.
— Ты сделала это бесплатно? — спросил он.
Он позвонил через несколько минут после того, как мое лицо показали по телевизору.
— Конечно, — сказала я.
— Элисон, они могли бы заплатить тебе большие деньги. Может быть, пятьдесят тысяч долларов. Они всегда так делают.
— Не думаю, что люди должны получать деньги за то, что говорят правду, — отрезала я. — Деньги — это еще не все. Свершившееся правосудие представляется мне достаточной наградой.
Удивительное превращение бывшего члена клуба тугих кошельков. Конечно, мне бы не помешали пятьдесят тысяч долларов. У меня не было работы, дома, никаких предложений по предоставлению работы или дома. Но, спасибо, я не собиралась переходить на субсидии от «Каррент Аффеа».
Прошло два дня. Журналисты покинули Маплбарк и перекочевали к «Вечности», добиваясь, чтобы Бетани или Элистер сделали заявление. Однако полиция до сих пор никого не арестовала.
Потом у «хороших ребят» произошло несколько важных событий.
Во-первых, береговая охрана нашла «Марлоу». Когда Кулли услышал об этом, он пришел в экстаз. Он орал «ура» и играл на своем гипсе, как на барабане. По-моему, депрессии можно было больше не опасаться.
Затем страховая компания Кулли наняла водолазов, которые вытащили шхуну из воды и отбуксировали ее в бухту Джессапа. В этой бочке меда была только одна ложка дегтя — Кулли прикинул, что на восстановление былого величия «Марлоу» уйдет от трех до четырех месяцев.
Потом шхуну осмотрели представители властей и обнаружили, что кто-то покопался в корпусе сальника, вывел из строя кингстоны и сломал заглушки в днище обоих насосов.
— Здесь основательно пошуровали, — сказал главный эксперт из береговой охраны.
И еще одна хорошая новость: Хэдли Киттредж, дочь начальника дока, сказала Кулли, что она видела в бухте Бетани за день до того, как мы отправились в плавание. Хэдли сказала, что с готовностью подтвердит это в полиции.
— Мы сделали, мы сделали это, — воскликнула я, обнимая Кулли, который лежал на моей кровати. Была полночь, но мы были слишком возбуждены всеми этими новостями, чтобы уснуть. — Теперь копам придется упечь Бетани. Весь этот ночной кошмар скоро закончится.
— Давай это отметим, — предложил Кулли.
— Каким образом? Ты ведь лежишь здесь, и на ноте у тебя гипс.
— Да, но на том месте у меня нет никакого гипса. Давай попробуем нечто новенькое. Что скажешь?
Я начала обдумывать этот вопрос. Конечно, я не Надя Команечи и пока не представляю, как мне залезть на Кулли, не придавливая его закованную в гипс ногу. Но, черт побери, кто не рискует, то не пьет шампанского.
Я разделась и стянула с Кулли штаны. Потом я уселась на него, стараясь держать свое бедро подальше от его гипса, что было нелегко. Я добилась оргазма, сидя на корточках и сильно извиваясь. Мои телодвижения ассоциировались у меня с упражнениями, тиражируемыми на кассетах Джейн Фонды. Зато дело было сделано.
В течение следующего часа я без сна лежала около Кулли, размышляя о том, как сложится наша жизнь дальше и во что выльются последние события.
Вдруг я услышала шум. Я прислушалась. Шум раздался снова. Откуда он раздавался? Кто-то двигался внизу? Я не была в этом уверена. Особняк Маплбарк был старым домом, а в старых домах всегда много шумов.
Я повернулась на другой бок и закрыла глаза. Постарайся расслабиться, сказала я себе. Там ничего нет.
Но я снова услышала шум. Какой-то стук в ночи? Что-то упало? Или кто-то стучится? Но этого не могло быть. Никто не мог проникнуть в дом при включенной сигнализации. Я включила ее, прежде чем пойти лечь спать.
Я взглянула на панель сигнализации на стене. Система была отключена! Красный огонек не горел! Но я точно помню, что включала сигнализацию. Неужели я этого не сделала в суматохе после сообщения Хэдли Киттредж о том, что она видела Бетани на «Марлоу»?
Конечно, решила я. Я просто забыла. А шум внизу был плодом моего воображения. Или у меня завелась мышь.
Я опять перевернулась и попыталась уснуть. Завтра первым делом вызову санэпидемстанцию, подумала я. Не хватало еще, чтобы Дженет Клейборн показывала дом, по которому мыши бегают.
Но, вот опять! Звук походил на шорох плаща. Потом мне показалось, что кто-то крадется на цыпочках.
