больше идти, чем плыть, и от получившейся качки у нескольких хранителей разыгралась морская болезнь. По мере того как день разгорался, а вода мелела, тревога Лефтрина нарастала. Он протрубил в горн, созвав к баркасу все лодки, а затем снова разослал их в разные стороны, на поиски воды поглубже.
Когда вечером все они вернулись, никто не принес добрых вестей. Поблизости не было заметного течения, а мелководье так и тянулось во всех направлениях. Соломинка, брошенная в воду, не отплывала от борта лодки, а почти сразу терялась среди камышей, растущих тут еще гуще, тогда как голубеющие на горизонте предгорья казались все такими же далекими на фоне затянутого облаками серого неба.
Баркас остановился по собственной воле. Некоторое время Лефтрин ощущал, как он стоит и размышляет. «Смоляной» потянулся к нему, вероятно, в поисках решения, которого у Лефтрина не было. Затем, чуть заметно вздрогнув, корабль поджал лапы и устроился в грязи. Воды едва хватало, чтобы удержать его на плаву. Волна печали и безнадежности затопила Лефтрина, захлестнула сердце. Они достигли конца пути. И это не Кельсингра.
— Кэп? — окликнул Сварг от румпеля.
Уже много недель никто не пытался делать вид, будто судну нужна помощь багорщиков. Обычно «Смоляной» был признателен людям за их попытки ускорить его движение, но в таких мелких водах багры только сбивали его с шага.
— Отдыхай, Сварг, — подтвердил Лефтрин.
Он издал горлом нечто вроде глухого рычанья и крепче вцепился в планшир. Капитан не столько увидел, сколько почувствовал, как Элис идет к нему по палубе. Оказавшись рядом, она остановилась и положила руки на борт рядом с его руками. Ее взгляд скользил по развернувшемуся перед ними пейзажу.
Русла здесь не было. Камыш, рогоз и прочие болотные растения подступали со всех сторон. Драконы выглядели яркими великанами, которые забрели сюда по ошибке. Еще вчера они якобы указывали дорогу. Но сегодня утром они с каждым шагом ступали все медленнее и неувереннее. Никому не хотелось на свой страх и риск забираться в глубь бескрайнего болота. И все же больше идти было некуда. Кроме…
— Мы возвращаемся? — тихо спросила Элис.
Лефтрин не ответил. Две алые стрекозы пронеслись мимо них, едва слышно прострекотав крылышками. Они заплясали над ближайшими камышами, прежде чем сесть, одна над другой, на пушистую метелку. Издалека слабо донесся крик ястреба. Капитан взглянул вверх, но низкие облака полностью затянули небо. Драконы безутешно топтались вокруг баркаса. Лефтрин задумался, на кого они охотятся. На лягушек? Рыбешку? По мере того как вода мелела, дичь становилась мельче и проворней. Все были голодны, а хранители ощущали вместе с собственным еще и голод драконов.
— Куда? — ответил вопросом капитан.
— Может быть, до другого притока? — осторожно предложила Элис.
— Не знаю, — признался Лефтрин. — Жаль, что «Смоляной» не говорит со мной четче. Не думаю, что другой приток нам поможет. Но я уже ни в чем не уверен.
— Тогда… что же мы будем делать?
Он безрадостно покачал головой. У него были только вопросы и никаких ответов. Но жизни всех, за кого он отвечал, зависели именно от его ответов или хотя бы верных догадок. Сейчас капитан изрядно сомневался, что вообще на них способен. Правильно ли он угадал, когда повел их сюда? Но он не гадал вовсе. Он послушался корабля, ведь «Смоляной» казался таким уверенным. И вот они здесь. И река закончилась. Воды вокруг полно, только она едва прикрывает сырую почву, и теперь он уже не понимает, откуда она течет. Может быть, это болото питают миллионы крошечных ручейков. Может, вода просто проступает на дне гигантской котловины. Это не имело значения.
Кроме того, в последние дни настроение в отряде заметно подкисло. Может, все они слишком много времени провели вместе. Может, сокрушительная волна и понесенные ими потери подорвали дух настолько, что они уже не смогут прийти в себя. Может, причиной стала хмурая погода. Капитан не знал, что именно так сильно сказалось на настрое людей, но это было заметно и по хранителям, и по команде. Кажется, все началось в тот вечер, когда Карсон с Седриком вернулись с лодкой и сообщили о гибели Грефта. Охотник сообщил всем новость, когда они собрались на палубе за скудным ужином. Он просто известил их, не извиняясь и не оправдываясь, что скормил тело своему дракону. Никто не оспорил его решения. Вероятно, именно этого хранители теперь и ждали. Седрик выглядел опустошенным и потрепанным. Наверно, это зрелище его наконец подкосило. Может, его удачнинская раковина все же треснула, и в нее просочилось что-то человечное. Карсон отчитался о поездке, официально вернул Лефтрину украденные сухари, а затем объявил, что идет спать. Хотя на лице его читалась такая усталость, от которой обычно не помогает сон.
Капитан тогда перевел взгляд с измотанного лица друга на скорбную физиономию Седрика и пришел к собственному выводу. Что ж, дело приняло скверный оборот. Щеголь из Удачного порвал с охотником, и тот слишком тяжело это воспринял. Карсон определенно заслуживал лучшей доли.
Но, с другой стороны, разве все они не заслуживали ее же?
Известие о смерти Грефта отравило настроение всем. Никто из хранителей, включая и Татса с Харрикином, не нашел в нем удовлетворения. Татс выглядел даже почти виновато. А Джерд просидела остаток вечера у левого борта, тихо плача. Спустя некоторое время к ней подошел Нортель, сел рядом и что-то негромко говорил, пока она не склонила голову ему на плечо, позволяя себя утешать.
И по этому поводу у Лефтрина тоже имелись собственные соображения. Беллин сказала Сваргу, что хочет поговорить с девушками, а Сварг передал это капитану. Он надеялся, что беседа уже состоялась. Он был рад, что девчонка оправилась после выкидыша, и огорчился потере малыша. Ему не хотелось даже думать о том, насколько тяжело восприняли случившееся Беллин и Сварг. Он уже сбился со счету, сколько раз беременела Беллин. Но так ни разу и не доносила ребенка.
Лодка Грефта два дня простояла на палубе без дела, пока капитан резко не приказал Бокстеру с Кейзом поделить между собой охотничьи снасти и принести какую-нибудь пользу. Он не имел никакого права ими распоряжаться, и все же они послушались. И теперь по утрам хотя бы двое хранителей уходили на охоту — заметно лучше, чем когда целая толпа бездельников уныло слоняется по палубе.
— Мы пали духом, — заключила Элис, словно в ответ на его мысли. — Все мы.
— Даже драконы?
— Драконы изменились. Или же изменилось то, как я их вижу. Они стали гораздо самостоятельней после той волны. Возможно, потому что благодаря им спаслись многие из нас. Как только мы поменялись ролями — словно лопнула истончившаяся веревка. Некоторые стали надменнее, другие почти не обращают внимания на своих хранителей. И, конечно, поразительнее всего изменились Релпда и Плевок.
— Да уж. Из туповатых созданий, которых хранителям едва удавалось расшевелить, они превратились в самых настоящих драконов. Этот мелкий негодяй Плевок, с тех пор, как обнаружил, что умеет плеваться ядом, представляет угрозу и для себя, и для окружающих. Его меткость оставляет желать лучшего, а ничьих замечаний он слушать не хочет. Мне он больше нравился таким, каким был. Хорошо, что Карсон пытается как-то его обуздать. Если кто-то и способен на это, то только он. Но даже он не сможет вечно удерживать крышку на этом кипящем котле. Рано или поздно этот дракон кого-нибудь покалечит.
Вдалеке прокричал ястреб. Несколько драконов подняли головы на звук. Может, они завидуют птичьему полету? И вот еще вопрос: если развернуть баркас на поиски глубокого русла, последуют ли драконы за ними? Или же побредут дальше через болото, надеясь на твердую почву? Лефтрин снова посмотрел в небо и задумался, стоит ли ему надеяться на дождь. Сильный ливень поднимет баркас, так что тот сможет двигаться дальше. Однако поднимется и вода, по которой бредут драконы. Как долго они еще продержатся без отдыха на суше? А затем капитан отмел все сомнения и страхи.
— Я приму решение завтра утром, — пообещал он Элис.
— А пока?
Она взглянула ему в лицо, и он заметил, насколько изменил ее. Не пожестчевшие волосы волновали его, не умножившиеся и потемневшие веснушки. Для него все заключалось в ее глазах. Там читался вопрос, но не было страха. Ни капли.
— А пока, моя дорогая, живем дальше.
Тимара сидела в сумрачной каюте Элис. Она заранее спросила, может ли занять ее на часок, и
