капиталистической страны. Лауреат Сталинской премии за 1952 год, писатель, один из организаторов французского Сопротивления Ив Фарж отправился из Москвы в Тбилиси, чтобы, как писали газеты того времени, «ознакомиться с хозяйственным и культурным строительством Грузинской ССР». На обратном пути из Гори, где француз посещал сталинский мемориал, в темноте его автомобиль столкнулся с грузовиком. Сопровождавшие Фаржа лица не пострадали, а вот сам он скончался от полученных ран в ночь с 30 на 31 марта. Согласно некоторым исследователям, Фарж, несмотря на свои коммунистические убеждения, по возвращении на родину мог поведать западной общественности о «деле врачей» и прочих «делах», что совсем не входило в планы Берии, метившего в новые вожди. Впрочем, каких-либо доказательств неслучайности гибели Ива Фаржа до сих пор не обнаружено…

И наконец, еще одно дорожно-транспортное происшествие. 7 января 1962 года по дороге из Москвы в Дубну на скользкой трассе занесло автомобиль, в котором ехал знаменитый советский физик Лев Ландау. Машину понесло под двигавшийся навстречу грузовик. Удар пришелся в правую сторону – туда, где сидел Лев Давидович. Ранения были столь серьезными, что даже лучшие нейрохирурги считали травмы несовместимыми с жизнью. Но Ландау выжил, проведя 59 дней в коме.

Отношения Льва Давидовича с советской властью всегда были напряженными – физик не скрывал своего негативного отношения к режиму. Например, после венгерских событий 1956 года власть он назвал фашистской, а ее руководителей – палачами. Даже в условиях «хрущевской оттепели» такое не прощалось. Но Ландау был слишком известен за границей, и тронуть его боялись. И когда случилось несчастье, слухи о том, что авария была подстроена, просто не могли не появиться…

Эти и другие ДТП вызывали и вызывают сомнения. И в этом, с точки зрения тех, кто использует автомобиль в качестве средства убийства, и есть главный плюс. Ведь сомнения и подозрения – это не доказательства. Если нужно устранить «нежелательный объект» так, чтобы это выглядело как несчастный случай, то автомобильная авария – это один из наиболее правдоподобных способов. Но при этом – и один из наиболее сложных в том, что касается организации и технологии исполнения. Особенно если речь идет об охраняемой персоне, движение которой сопровождает соответствующий эскорт (как, собственно, и было, хотя и с нарушениями установленных правил, в случае с Машеровым).

Автомобильная авария – событие многофакторное. Слишком многое должно сойтись в одной точке времени и пространства, чтобы произошло столкновение двух или нескольких автомобилей. Но в случае обычной аварии все происходит в результате целой цепочки случайностей. А теперь представим, сколько факторов нужно учесть и соединить воедино, чтобы катастрофа произошла в нужном месте, в нужное время и с нужным исходом.

Что же касается технологии столкновения, то здесь, при обилии различных вариантов, все сводится к двум схемам: нужно сделать так, чтобы объектный автомобиль столкнулся с неподвижным препятствием, либо подставить под него подвижное препятствие, то есть другой автомобиль. В первом случае необходимо хотя бы на короткое время вывести водителя из строя, либо каким-либо образом спровоцировать его на действия, из-за которых автомобиль уйдет с дороги.

Технология же второго варианта предусматривает столкновение с автомобилем, который гораздо более тяжел, чем объектный. То есть с грузовиком. Что, в свою очередь, приводит к дополнительным трудностям, связанным с тем, что скорость и, что более важно, маневренность легкового автомобиля гораздо выше, чем у грузового. Кроме того, машинами высокопоставленных персон обычно управляют высококлассные водители, которых специально годами обучают приемам контраварийного вождения и умению молниеносно реагировать на меняющуюся дорожную обстановку (не говоря уже обо всем остальном).

И еще один момент. Вариант с использованием подвижного препятствия требует привлечения исполнителей – как минимум, одного. Этот исполнитель, во-первых, должен обладать соответствующей подготовкой, а во-вторых… Во-вторых, он должен понимать, что предстоящая операция может стать последней в его жизни. Значит, должны быть какие-либо причины, заставляющие человека идти на такой огромный риск. Таким исполнителем, если верить некоторым сторонникам теории заговора против Петра Машерова, был Николай Пустовит.

* * *

Меж тем этот человек, хоть следствие и признало его виновником дорожно- транспортного происшествия, в котором погиб Петр Машеров, все же был не единственным участником той аварии. В некоторых публикациях можно встретить фразу вроде «след Николая Пустовита теряется на зоне». Это, как мы выяснили, абсолютно не соответствует действительности – о судьбе Пустовита известно немало. Но если жизнь Николая изучена исследователями и журналистами очень подробно и его имя встречается в любой публикации, посвященной гибели Петра Машерова, то еще один фигурант этого дела как был так и остается человеком-загадкой. Речь идет о водителе синего МАЗа-503 Тарайковиче. В доступных нам материалах он так и именуется: «водитель Тарайкович». И все, больше ничего – ни биографии, ни каких-либо данных, ни даже имени с отчеством. Вот его-то след действительно теряется…

С одной стороны, отсутствие интереса к персоне Тарайковича можно объяснить – против него хоть и было возбуждено уголовное дело, но какого-либо криминала в его действиях найдено не было, дело закрыли и на суде он выступал уже в качестве свидетеля. А дальше… А дальше, собственно, ничего – главным виновным признан Пустовит, к нему, соответственно, и приковано внимание прессы, а Тарайкович был уже не интересен, ведь он видел последствия аварии, а вот сам ее момент произошел у него за спиной, так что ничего нового он, по идее, сказать не мог.

И все же мы попробуем проанализировать действия Тарайковича.

Итак, как помнит читатель, его МАЗ-503 двигался по брестской трассе со скоростью 60–70 км/ч. Когда впереди показалась первая «Волга» из кортежа Машерова и раздалась команда уступить дорогу, Тарайкович, согласно правилам дорожного движения, начал торможение…

«Начал торможение…» – мы не случайно поставили многоточие на этих словах. Дело в том, что в некоторых документах следствия, как и в исследованиях, посвященных столкновению на 659-м километре трассы Москва – Брест, после этих слов стоит точка. В некоторых же добавлено слово – «двигателем». Мелкая, казалось бы, деталь, однако она имеет немалое значение. Для читателей, плохо знакомых с теорией автомобиля, поясним: при включенном двигателе и включенной передаче автомобиль будет замедляться даже без использования тормозной системы и когда-нибудь вообще остановится, правда, сделает это гораздо медленнее, чем если водитель нажмет на педаль тормоза.

Так как же все-таки тормозил МАЗ Тарайковича? Если посмотреть на фотографии, сделанные на месте столкновения, то там можно увидеть следы торможения ГАЗ-13 «чайка», в которой ехал Машеров, ГАЗ-53Б, которым управлял Николай Пустовит, и ГАЗ-24 «Волга», которая шла замыкающей в кортеже. А вот следов торможения МАЗа нет. Отсутствие тормозного пути объяснимо, если Тарайкович тормозил двигателем и только уже перед самой остановкой воспользовался рабочей тормозной системой – в таком случае следа и не должно быть. Но тогда непонятно другое – в такой ситуации МАЗ должен был замедляться медленно, и у ехавшего за ним Пустовита, по идее, было достаточно времени, чтобы принять спокойное и правильное решение: уйти вправо и тоже остановиться. Но Николай говорил, что задний борт МАЗа вырос перед ним словно из-под земли, расстояние между машинами стремительно сокращалось и именно поэтому он и предпринял неверное в данной ситуации действие: вывернул руль влево.

Увязать отсутствие тормозного пути МАЗа и тот факт, что Николай Пустовит поздно среагировал на неожиданно появившееся препятствие, может такое объяснение: возможно, что на действиях Пустовита сказалось переутомление: бессонная ночь (не будем забывать, что у него было трое детей, и среди них совсем маленькая дочь) и долгая дорога. Не исключено, что спокойная езда, о которой говорил Николай, вызвала у него состояние кратковременного сна. Когда же перед капотом неожиданно появился задний борт МАЗа, Пустовит инстинктивно повернул влево, туда, где как ему казалось, было свободное пространство. Однако в своих показаниях Николай говорил, что чувствовал себя нормально, сонливости и усталости не было и он если и отвлекся, то только для того, чтобы посмотреть на приборы. Но если МАЗ тормозил медленно, то для того, чтобы ГАЗ-53Б сблизился с ним на предельно опасное расстояние, это отвлечение должно было занять едва ли не десяток секунд, что достаточно опытный шофер вряд ли бы себе позволил. Так что: Пустовит следователям говорил неправду? Но зачем, ведь с точки зрения гипотетического смягчения наказания не все ли равно, по какой причине он отвлекся от дороги? А ведь следователи могли заметить это несоответствие, и это только бы ухудшило положение Николая…

А теперь давайте мысленно вернемся еще раз на трассу Москва – Брест. Итак, по дороге движутся два

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату