Жизнь за любовь

возможно, от лосьона для бритья…

– Значит, ты нашла мою спальню, – сказал Марк. – Что же, давай зажжем свет, чтобы ты могла все хорошенько разглядеть.

С этими словами он включил электричество, и Энни заморгала, пораженная.

– Я собрал все записи, которые ты успела сделать, – сказал Марк.

Энни оглядела музыкальное оборудование, расставленное вдоль стены под окном: на вид дорогое, с большими динамиками, отметила про себя девушка. Между полками была подставка, полная компакт‑дисков, синглов, аудио – и видеокассет.

– Неужели это все мои записи? Но я не могла сделать так много! – воскликнула девушка. Тут их были дюжины, и некоторые были ей совсем незнакомы.

– Это версии на разных языках – на французском, на испанском, на итальянском, на немецком. Есть даже американский вариант. Но у всех них одна и та же обложка, как та, что в английском издании. – Голос Марка звучал обыденно, почти профессионально, словно он был в этом деле дока. – Лично мне больше нравится английский вариант. Нет, остальные тоже хороши и классно записаны, и французская версия мне нравится не меньше. Почему бы нам не послушать французский диск?

– Нет, пожалуйста, не надо, – вскинулась Энни.

– Разве ты недовольна своей работой? – спросил Марк, явно подшучивая над ней. Энни злобно подумала, чтб еще он почерпнул о подробностях ее личной жизни из газетных вырезок.

– Это – моя работа, как вы изволили выразиться. И когда я ею занята, я радуюсь. Но сейчас я не на работе и поэтому не хочу ничего, что мне о ней напоминает.

– Но тебе понравилась моя комната? – мягко спросил Марк. Энни поняла, что на самом деле его интересовало, понравилось ли ей то, как он украсил спальню ее портретами.

Энни хотела было промолчать, но она уже научилась немного разбираться в этом человеке и передумала. Он будет задавать вопросы, пока она не ответит.

– А кто сделал эти рисунки? – осведомилась она и совсем не удивилась, когда услышала ответ:

– Я.

Подойдя поближе, чтобы рассмотреть небольшой карандашный рисунок, который, несомненно, был наброском для большой картины маслом, Энни непроизвольно заметила:

– У вас хорошо получается. Вы этим зарабатываете на жизнь? Вы художник?

Марк бросил на девушку косой взгляд, полуприкрыл веки и чуть скривился.

– Я ходил в художественную школу целый год. Потом понял, что никогда не стану достаточно хорошим художником, чтобы этим зарабатывать на жизнь. Тогда я бросил живопись, но до сих пор мне нравится делать эскизы, рисовать картины.

Он говорил, а Энни смотрела на фотографию, вставленную в серебряную рамку, которая стояла на низкой тумбочке возле кровати. На ней была снята группа людей возле коттеджа в швейцарском стиле За домом виднелась зеленая лужайка и крутые склоны гор.

Энни подошла к фотографии, взяла ее в руки и пристально всмотрелась. На снимке было трое людей. Один из них, понятно, сам Марк, правда моложе, возможно лет двадцати. Фотография была сделана давно. Другие двое – мужчина и женщина среднего возраста, темноволосые, обветренные и загорелые, весело смеющиеся. Энни смотрела на них и пришла к выводу, что мужчина походит на Марка, хотя и старше его, да и волосы местами серебрились сединой. Значит, это его родители? И где была сделана фотография?

– Какое красивое место, – заметила Энни. – Где это? В Швейцарии?

Марк ответил низким охрипшим голосом:

– Нет. Это Франция, район гор Юра.

Девушка вскинула голову, удивленно округлив зеленые глаза.

– Юра? Удивительно. Мой отец как раз родился в тех местах.

– Я знаю, – сказал Марк, склонив голову. Ну конечно же, ей следовало догадаться, что он и об этом знает! Интересно, осталось ли что‑нибудь в ее жизни, что ему неизвестно? Энни снова взглянула на фото.

– На снимке ваши родители? Очень похожи.

Марк улыбнулся.

– Да, мне говорили, что я похож на отца в молодости.

– А что вы делали там, в горах Юра? Ездили туда отдыхать? Бродили по холмам и лазали по горам?

По его виду вполне можно себе это представить. Да и его родители не выглядели домоседами. Был ли он там на отдыхе, потому что знал, что у Энни семейные корни в том районе? Сама‑то она ни разу не бывала в горах Юра, хотя отчетливо помнила, как ее отец частенько вспоминал свое детство в домике между холмами, густо поросшими сосновым лесом. Летними теплыми днями сосновый дух наполнял все вокруг, насыщая собой долины с зелеными альпийскими лугами, где паслись тучные коровы, а весной и летом радовали глаз полевые цветы.

– Я там родился, – так буднично сообщил Марк, что на какое‑то мгновение Энни даже не поняла, что он сказал.

Потом она воззрилась на него, открыв от удивления рот и сбившись с дыхания. Недоверчиво повторила вслед за ним:

– Родились в горах Юра?

Марк утвердительно кивнул.

– Какое совпадение, – задумчиво произнесла Энни, гадая, что же за этим последует. Проявит ли он к ней большее участие, узнав, что ее отец родился в том же районе Франции, что и он сам? Музыкальные фаны буквально тащились от таких подробностей жизни своих кумиров, непомерно раздувая их значение, превращая в предзнаменования, символы и прочее…

Марк холодно возразил:

– Нет, это отнюдь не совпадение. Это неизбежность.

Энни робко глянула на него, переспросив:

– Неизбежность?

– Да, судьба, – продолжил Марк. – А ты веришь в предначертание судьбы,