подумать только!
Снова раздался звонок, уже более настойчиво. Она быстро натянула джинсы, накинула на голову футболку и, надевая на ходу, спустилась с лестницы.
Из ванной донесся звук льющейся воды, через дверь просачивался пар.
Девушка открыла и уставилась на крыльцо: там никого не было.
В это время в ванной выключили воду и послышалось звяканье металлических колечек о трубу: внутри отодвинули занавеску. Пар ворвался в комнату.
– Мэллори! – Девушка услышала голос матери из кухни. Мать вошла через заднюю дверь. – Ты дома?
Сердце у Мэллори подпрыгнуло и покатилось куда-то в пятки.
– Доброе утро, дорогая, – улыбнулась Дороти Бэйнс и наклонилась поцеловать дочь.
– Привет, мам. У тебя новое платье? Отличный цвет.
– Спасибо, дорогая. Писк моды в этом сезоне – зеленый хлопок. Сюда подходят лавандовые духи и аксессуары изумрудного цвета. – Она замолчала и осмотрела Мэллори. – В магазине Неймана Маркуса есть еще одно. Правда, чтобы его надеть, тебе придется немного потренироваться в тренажерном зале и сбросить лишний вес.
– Я вовсе не собираюсь ехать за тысячу миль в Сан-Франциско за новым платьем. Кроме того, лимонно-зеленый цвет мне не идет, я буду выглядеть в нем как бледная моль. И в нашем местном магазине одежды есть неплохие варианты.
Мама вяло улыбнулась, не желая плодить морщинки.
– Я только хотела сказать, что тебе нелишне прикупить пару новеньких вещиц. – Она жестом показала на футболку Мэллори.
Так, Мэллори, спокойно, ты не обращаешь внимания ни на чьи замечания. Не обращаешь внимания.
– А вдруг кто-нибудь сейчас к тебе придет в гости? Например, Джон? Неужели ты появишься перед ним в таком виде?
– Он уже приходил. И ушел.
– Не удивлюсь – ты с ним так неласкова.
– Что ты, напротив, я была с ним чересчур ласкова. Она умолкла, ей показалось, что из ванной донесся какой-то шум. – В любом случае я не желаю о нем разговаривать.
– Почему же? Он о тебе говорит постоянно. В прошлый раз, когда ты покинула нашу вечеринку, мы очень долго с ним беседовали.
– Мама, хочешь кофе?
– Не смей менять тему разговора.
– Я не меняю, просто кофе предложила.
– Спасибо, дорогая, я не пью кофе с утра.
– Ладно. А почему тебя не интересуют мои чувства? Неужели ты не понимаешь, у нас с Джоном все кончено, как пара мы больше не существуем, мы расстались раз и навсегда.
– Я тебя не понимаю, он мужчина замечательный во всех отношениях: респектабельный, красивый, хорошо к тебе относится, он подарил тебе этот дом, хотя, конечно, с его стороны это было не самым мудрым решением...
– Прости, но за дом платила я.
– Но если бы ты не работала с ним в фирме, у тебя не было бы таких денег. Он хочет, чтобы ты вернулась, Мэллори, он сам мне об этом сказал.
Неужели это ее судьба: нравиться мужчинам, которых она терпеть не может?
– Нет, мама, я ему не нужна, ему нужно обладание мной.
– Не понимаю, о чем ты говоришь. – Кажется, мама начинала злиться, но остановиться Мэллори уже не могла.
– Да, я ему не нужна, он совершенно не понимает, что кто-то еще, кроме него, хочет быть свободным и независимым.
– Ты говоришь о любви, как политик о делах. Любить кого-то не значит предоставлять ему независимость, как раз наоборот.
Мэллори тяжко вздохнула. Полгода назад они уже говорили примерно о том же, и мама за это время не изменила своих взглядов ни на йоту.
– Мама, это моя жизнь, плохая она или хорошая, и твои интриги с Джоном ни к чему не приведут. Джон действует мне на нервы.
– Это хороший знак, значит, что ты к нему еще что-то чувствуешь.
– Большое счастье, что он больше не живет со мной.
– Ой, не надо, ради бога. Просто ты устала, так же как и Элейн.
Мэллори встрепенулась.
– А что с Элейн?
– У меня ощущение, что с девочкой в последнее время творится что-то неладное. Вчера я навещала ее, и она показалась мне такой грубой. Она сказала, что работает, и попросила не мешать – у нее, видите ли, нет времени.
– Да, она работает. Она хочет вернуться на службу и писать статьи.
– Но ей не нужно работать, – возразила мать. – Мэтт полностью их обеспечивает, он хороший, заботливый муж и отец.
– Мама, не все в жизни рационально. Элейн хочет работать, чтобы чувствовать себя человеком.
– А мне кажется логичным и разумным, если она будет спокойно сидеть дома. Ведь ее детям нужны забота и уход. Мои бедные внучата!
Ну вот, все сначала. Мэллори попыталась взять себя в руки.
– Надеюсь, твои дети не будут страдать оттого, что их мать работает. – Дороти замолчала. – Когда ты наконец встретишь кого-то и родишь детей.
– Мама, не смей снова касаться этой темы.
– Хорошо, если не хочешь видеть Джона, скажи, скольких мужчин ты встретила за последнее время? Настоящих, респектабельных мужчин, а не загнанных работяг?
– Ну, парочку-то точно. И что такого в том, чтобы встречаться с наемными рабочими? Да я лучше буду жить с человеком, который знает, как держать в руках рубанок, чем с таким, который вечно орет, что ему испачкали костюм.
– Ну, и многие из них приглашали тебя на свидание? – спросила Дороти.
– Нет. Потому что я сама этого не хотела.
– Вот видишь. Если ты не встречаешься с людьми, не общаешься с ними, то как же ты узнаешь их? Ты даже не сможешь ни в кого влюбиться, не то что выйти замуж. Однажды, лет через десять, ты проснешься ночью и поймешь, что уже слишком поздно.
Просыпаться ночью? Вот о чем бы ей не хотелось сейчас вспоминать, так об этом. Тишина в ванной была слишком подозрительной и действовала ей на нервы.
– Мама, зачем ты пришла, скажи честно? – спросила Мэллори.
Впрочем, тишина в ванной – неплохой знак. Если у него есть мозги, он будет сидеть там до тех пор, пока мать не удалится. Мэллори достала кофе и насыпала в кофемолку. Громкий звук разбил проклятую тишину.
– Я хотела тебя спросить... – Но тут слова застряли у нее в горле, и она повернулась к ванной. За дверью слышалось подозрительное жужжание электробритвы.
О господи. Для частного детектива Дункан на редкость туп.
– Кто у тебя там?
– А... Ну, это одна подруга. – Господи, хоть бы он вел себя тихо. Может, она подумает, что это Карли... ну может же Карли брить ноги или еще что-нибудь.
Из ванной послышалось пение, голос был явно мужской. Дороти схватила дочь за руку.
– Мэллори Элизабет Бэйнс, это же мужчина!
– Да, я знаю. Мама, отстань, давай уйдем отсюда.
