Последним местом, где Николас Гилберт мог себя представить, был магазин игрушек.
Стоя в ярко освещенном проходе между многоцветными стеллажами, битком набитыми всевозможными предметами, назначение которых далеко не всегда угадывалось сразу, он растерянно глядел по сторонам в попытках собраться с мыслями и решить наконец, что следует выбрать. Проведя еще как минимум четверть часа в раздумьях, Ник понял, что проблема совершенно неразрешима.
В одной его руке была кукла, которая умеет плакать, в другой же – та, что мочит подгузники совсем как грудной ребенок. Ник пытался ответить на вопрос, не имея ни единой подсказки. Писающая игрушка – это круто или отстой? И обрадуется ли такому подарку девчушка, которой кукла достанется? Быть может, она придет в недоумение. А, возможно, и наоборот. Он в далеком детстве частенько, к своему изумлению, наблюдал, как девчонки возятся с куклами, кормят их, пеленают, укачивают, укладывают спать, внушая себе, что заботятся о настоящем малыше. Возможно, писающий пупс – это предел мечтаний, тогда как плачущая кукла вряд ли вызовет какие-либо эмоции.
Так что предпочтительнее для ребенка – кукла с выделениями из почек или из слезных протоков? Казалось, проблемы сложнее ему решать еще не приходилось. Ник был слишком горд, чтобы делиться своими сомнениями с продавцом-консультантом. Для него вообще участие в благотворительной программе поддержки сирот и детей из неполных и малообеспеченных семей стало своеобразным вызовом самому себе.
В последнее время ему стало казаться, что он – просто удачливый юрист, и ничего больше. И даже многое из того, что ему по долгу службы приходится обсуждать с клиентами, отклика ни в его душе, ни в его уме не находит. Все вокруг заняты своими переживаниями, о которых он не имеет никакого представления. Странное ощущение для человека, имеющего множество отличных друзей и любящую семью.
Как истинный экспериментатор, Ник одновременно нажал две кнопочки, заставляющие одну куклу пустить слезу, а другую обмочить штанишки. При этом обе крохи механически хмыкнули… И все.
Одна из мамочек-покупательниц ехидно улыбнулась, заметив недоумение мужчины.
– Так вы от них ничего не добьетесь, пока не снабдите влагой, – сказала она.
– Я уже догадался. Спасибо, – раздраженно процедил Николас и поставил обе штуковины на полку.
Он уже готов был спасаться бегством из иррационального мира детских забав, но вдруг заметил отрешенно бредущую вдоль стеллажей с игрушками Каролин Дафф.
Милая и нежная блондинка с задумчивыми зелеными глазами, она нисколько не изменилась, разве что стала еще изящнее и бледнее. Девушка из высшего общества Бостона всегда заставляла его робеть. Вот и теперь он невольно выпрямился, распрямил плечи и замер. Рано или поздно она невольно должна была натолкнуться на него в узком проходе. Ник терпеливо ждал.
ГЛАВА ВТОРАЯ
– Ты?! – удивленно воскликнула Каролин, когда это наконец случилось. – Что ты тут делаешь?
Ожидая ответ, она не могла не заметить, что СТОИТ Ник напротив полки с куклами. Женщина невольно нахмурилась – предположение, что Ник способен быть отцом, ей показалось диким и нелепым.
Отвечая ему согласием на предложение о браке, она легко могла представить его в этой роли, однако, когда их дороги разошлись и Ник крепко обосновался только в ее памяти, для Каролин он навечно стал человеком, не заслуживающим доверия.
Если же он изменился до такой степени, что теперь задаривает собственного ребенка игрушками, то какие чувства в связи с этим следует испытывать ей?
Ревность – это слишком тривиально, да и глупо. Они давно не имеют друг к другу никакого отношения. Их отношения пресеклись необратимо. И ей бы следовало хранить невозмутимое безразличие при столкновении с любым фактом, так или иначе касающимся Николаса Гилберта. Но что-то подтачивало ее хладнокровие. Какая-то неуловимая обида слегка жгла глаза.
– Хотел бы задать тебе тот же самый вопрос, – насмешливо отозвался Ник, глядя на случайно встреченную бывшую супругу сверху вниз, что неизменно придавало ему смелости в общении со строгой до чопорности Каролин.
Николас был на семь дюймов выше ее. Насмешка в его синих глазах, рождаемая этим превосходством, и прежде нередко раздражала Каролин. Конечно, ей не приходилось задирать голову, но она всегда ощущала некую зависимость рядом с ним. Она бы никогда не подумала возражать, будь это не иллюзией, а правдой. Но его широкие плечи, сильные руки и теплый взгляд однажды вселили в нее надежду, которой не суждено было сбыться.
И как всегда, Каролин раздражала его способность уходить от ответа. Опытный юрист, Ник и в обычной жизни избегал всяческих признаний.
Он пристально смотрел на нее.
– Я здесь по делу… – чуть замявшись, начала Каролин. – Нужно купить подарок для ребенка… Это касается одной благотворительной акции… Обошла почти весь магазин, но ни к чему душа не лежит. Склоняюсь к тому, чтобы отправиться в книжный. Там я увереннее себя чувствую.
– Признаться, я тоже, – задумчиво проговорил Николас. – Подозреваю, сейчас все юридическое сообщество мучается одним и тем же вопросом – что купить ребенку, которого ты даже в глаза не видел и о котором тебе не известно ровным счетом ничего? Я вот тут раздумывал над этими милашками, – добавил он, указав на двух кукол. – Одна плачет, другая писает. Кто лучше, плакса или писун, если тут вообще можно выбирать? – посмеиваясь, поинтересовался он у женщины.
Каролин улыбнулась, выслушав его многословные суждения. Несчастный мужчина, несмотря на свой надменный тон, был действительно озадачен.
Каролин же более всего удивило то, каким образом обширный выбор, который предоставлял этот магазин, свелся для Ника к двум куклам.
Она внимательно присмотрелась к своему старому знакомому и улыбнулась еще откровеннее, чем заметно его смутила.
– Самое смешное, Ник, что несколько минут назад я пыталась сделать выбор между пожарной и полицейской машинами, но так и не смогла, – призналась она. – Грузовик или гоночная? Зайка или мишка? Я и предположить не могла, что поход в магазин игрушек может быть столь утомительным. А некоторые вещи
