Гробница Цинь Шихуанди, на мой взгляд, масштабностью превосходит египетские пирамиды.
Хотя пирамиды тоже поражают, что да, то да.
Колоссальную гробницу Цинь Шихуанди на горе Лишань в течение десяти лет строили семьсот тысяч рабочих.
Они пробили ход в горе, вырыли яму площадью около двухсот пятидесяти тысяч квадратных метров и окружили ее двумя стенами: внутренней и внешней. Сам погребальный комплекс был спланирован по аналогии с дворцом. Помимо огромного зала с гробницей императора, здесь имелось около ста второстепенных помещений.
Стены склепа, где должен был стоять саркофаг с телом Цинь Шихуанди, облицевали отшлифованными камнями и нефритом. Полы были устланы лакированными камнями, на которые нанесли карту с обозначением всех областей империи. Потолок напоминал небесный свод со звездами, луной и солнцем. Для предотвращения грабежей внутри усыпальницы были устроены ловушки – «реки и моря» из ядовитой ртути.
После захоронения императора придворные заложили огромным камнем массивную дверь входа в гробницу, яму засыпали землей, а сверху насадили деревья и траву, после чего гробницу стало не отличить от обычной горы.
Кстати говоря, Цинь Шихуанди скончался, не дожив до пятидесяти лет, нарушив тем самым собственный указ, в котором говорилось, что император бессмертен.
Вместе с императором Цинь Шихуанди в склепе живьем захоронили мастеров, изготовлявших замки и механизмы для дверей, слуг, наполнявших многочисленные тайники, бездетных жен императора и несколько сотен девушек-наложниц.
Кроме того, восемь тысяч воинов из обоженной глины в полном обмундировании и снаряжении, расположенные в боевом порядке согласно военной науке того времени, призваны были охранять покой своего императора и служить ему в потустороннем мире. Полководцы, советники, кавалерия, пехотинцы, лучники, боевые колесницы, запряженные лошадьми... Все «воины» совершенно не похожи друг на друга – у них разные лица и разные прически.
Кому: Владимир Крашенинников
От кого: Денис Никитин «[email protected]»
Тема: «В здоровом теле – здоровый дух».
Здравствуй, Вова!
Оказывается, у каждого человека есть два типа души – «хунь» и «по».
Они олицетворяют взаимосвязь физиологического и духовное состояния человека, которые в Китае воспринимаются исключительно как сопряженные понятия. Душа «хунь» связана с функцией сознания и духовной сферой, а душа «по» – с физиологической и двигательной функцией, а также с чувственным восприятием.
Проще говоря: «В здоровом теле – здоровый дух». Совершенствование собственного тела и совершенствование духа вкупе с достижением нравственных вершин, в понимании китайцев, – единый процесс. Поэтому-то в Китае существует столько разнообразных школ и учений, предписывающих выполнение тех или иных физических упражнений для достижения гармонии духа и тела.
Между духовным и телесным существует динамический баланс начал инь и ян, в котором женское начало инь олицетворяет плоть, а мужское начало ян – дух. Для полноценной жизни очень важно поддерживать равновесие между инь и ян.
Китайцев не надо принуждать заниматься гимнастикой – они делают это по собственному почину, в одиночку и коллективно, как дома, так и на улице. Люди любого возраста, делающие по утрам (да и вечером тоже) комплекс тех или иных упражнений, для китайских парков и площадей – совершенно обыденное явление. Погрузившись в свои мысли, они совершают замысловатые плавные движения, совершенно не обращая внимания на то, что творится вокруг. Наблюдать за этим действом очень любопытно, но я стараюсь долго не пялиться на «гимнастов», чтобы ненароком их не смутить.
В существующих школах я и не пробовал разбираться, потому что их великое множество. Это мы, «лаоваи», называем все одним словом «ушу», хотя это сравнимо с тем, как если бы все многообразие мирового автопрома называть просто «Жигулями».
Сохранение собственного здоровья в понимании китайца есть не просто благое дело, но и исполнение долга перед семьей и государством.
Сознательная нация, нечего сказать.
Пока, друг мой, спешу делать зарядку.
И тебе советую. Не отлынивай!
P.S. «Цзы Ся отметил:
– Маленький человек непременно найдет оправдание своим ошибкам» [18].
ЧЭНДЭ
Город в горах всегда кажется немного сказочным. Не знаю почему, но это так. Должно быть, горы придают городу определенную ауру…
Китайский же город, окруженный горами, – это вообще нечто мистическое.
Особенно если это Чэндэ – город, где располагалась летняя резиденция Сына Неба…
«Пурпурной сельской жемчужиной» зовут Чэндэ китайцы, и, поверьте, – нисколько не преувеличивают. Жемчужина и есть.
Поужинав вкусным оленьим шашлыком (это местная «фишка», в Чэндэ вообще любят готовить дичь), я вернулся в отель и почти сразу же лег спать – завтрашний день обещал быть насыщенным…
В моем путеводителе, купленном еще в Москве, о Чэндэ, помимо всего прочего, было написано вот что:
«…климат выраженно континентальный, зависящий от муссонных ветров… характерен резкий перепад дневной и ночной температур…».
Каюсь, эти строки, посвященные местной погоде, я пропустил не читая, так как меня больше интересовали памятники китайской старины – все эти пагоды, дворцы, сады и прочие достопримечательности. Теперь-то я знаю, что путеводители надо добросовестнейшим образом читать от корки до корки, осмысливая и запоминая всю информацию.
В первую же ночь в Чэндэ я был наказан за свое опрометчивое легкомыслие тем, что никак не мог заснуть от холода. Укрывшись не только тоненьким одеялом, но и почти всем своим гардеробом, к трем часам ночи я окоченел так, что прочувствовал выражение «зуб на зуб не попадает».
В стилизованном под старину номере моей стилизованной под старину гостиницы дуло из всех щелей, и при том не было даже намека на обогреватель. Тонкое одеяло, вкупе с моей одеждой, совершенно не спасали от «свежего ночного воздуха», которым так славится Чэндэ.
Отчаявшись заснуть и озлобившись на весь белый свет, я вышел из номера и отправился к портье. Поступь моя взывала к мщению, сдвинутые на переносице брови предвещали беду, а взор, казалось, готов испепелить все вокруг. (Не удивляйся – это я попытался описать свое состояние в средневековом китайском литературном стиле.)
Молодой, можно даже сказать – юный, китаец по имени Ма Сяолун, бойко стрекотавший на английском, долго рассыпался в извинениях, то и дело повторяя, что, к величайшему его сожалению, принятие решения об отоплении номеров (оказывается, батареи масляного отопления в номерах имелись, просто я не заметил их, потому что они были скрыты за облицовкой, чтобы не нарушать «древнего» стиля!) находится за пределами его компетенции. Лицо его при этом выражало искреннюю скорбь.
Несолоно хлебавши я отправился обратно в свой номер. Поступь моя взывала к мщению… и так далее.
Не успел я залезть под свои «одеяла», как раздался стук в дверь – в качестве компенсации Ма принес мне чайничек с горячим зеленым чаем «за счет заведения». Впрочем, здесь это звучало иначе: «скромный знак преклонения перед вашими (то есть моими) неоценимыми достоинствами». Приторно, аж язык к небу прилип…
