стесняйся!» Лис согласился…
Когда Чэ проснулся, лис уже ушел. И вот он приготовил полный жбан отличного вина и затем стал ждать приятеля. Вечером тот и в самом деле пришел. Сели колени к коленям и стали весело пить. Лис пил много, сыпал отличными прибаутками, острил. Чэ выражал свое огорчение, что столь поздно обрел себе такого друга, а лис говорил ему:
– Уже столько раз я пил у тебя чудесное вино. Чем, скажи, отблагодарить тебя за радушие?
– Об удовольствии, доставленном тебе каким-нибудь кувшином вина, стоит ли давать себе труд толковать? – обрывал его студент.
– Пусть будет по-твоему, – соглашался лис. – Однако сам-то ты – бедный студент, и достать тебе этих, как говорится, «денег на посохе»[41] нелегко, даже очень нелегко. Надо будет придумать тебе средства к пьянству.
На следующий вечер он пришел и говорит студенту:
– Вот что, брат, в трех верстах отсюда у дороги валяется серебро. Иди скорее и забери.
Чэ побежал туда рано утром и действительно нашел две ланы[42]. Сейчас же он купил отличных закусок к предстоящей ночной выпивке. Лис опять указал ему, что за его же двором в яме лежит клад, который стоит вскрыть, и действительно Чэ нашел там меди на сотни лан, нашел и говорит:
– Есть здесь в мошне, есть, говорю, в самом деле! Брось горевать, будто вина не купить.
– Неправда, – говорит лис. – Разве долго будет держаться вода в колее? Нет, надо опять что-нибудь придумать.
Через некоторое время лис опять говорит студенту:
– На рынке сейчас очень недорого можно купить подсолнухи. За этот драгоценный товар следовало бы держаться, на нем выедешь.
Чэ так и сделал: накупил подсолнухов, пудов сорок. Все смеялись над ним и ругались. Однако в скором времени наступила большая засуха. И пшеница и бобы посохли. Можно было сажать только подсолнухи. Чэ продал свой запас вдесятеро дороже против своей цены и сразу же стал богатеть. Купил и засеял огромное поле тучной земли, но каждый раз спрашивал лиса, что сеять. Сеял пшеницу – был урожай пшеницы, сеял просо – удавалось просо. Спрашивал он у лиса также и о том, когда сажать: раньше или позднее. Как тот решал, так он и делал.
Лис с каждым днем все более и более привязывался к семье Чэ. Называл его жену золовкой, а на сына их смотрел как на своего родного, но когда Чэ умер, лис больше уже не появлялся»[43].
P.S. Лиса осторожна и недоверчива, хитра и лицемерна.
Ее мясо и внутренности обладают целебными свойствами – помогают при отравлениях, лихорадке, истерии…
Лисья кровь помогает сохранить разум в состоянии опьянения.
Лиса – долгожитель, живет тысячу лет.
Девятихвостая белая лисица, жившая в горе Ту, явилась легендарному китайскому императору Юю, и он женился на ней.
Небесная лисица имеет девять хвостов и золотистую шерсть, она может проникать в тайны мироздания.
Лиса любит вмешиваться в человеческую жизнь. Она обольщает, губит, помогает, наказывает, дарит радость и богатство… Все зависит от обстоятельств.
Лиса по-своему справедлива. Ох уж это непостижимое «по-своему»!
Лиса – мастер наваждений.
Лиса непостижима в своих поступках, но это только на первый взгляд.
И самое главное – чем больше я узнаю китайцев, тем больше ассоциируются они у меня со сказочными лисами-оборотнями. Просто поразительное сходство!
Кому: Владимир Крашенинников
От кого: Денис Никитин «[email protected]»
Тема: Подарки, и не только.
Здравствуй, Вова!
Я всю жизнь считал, что дарить подарки – приятное занятие (или тяжкая обязанность, в зависимости от того, кому ты их даришь!).
В Китае я понял: дарить подарки – это целая наука, которую дотошные и склонные к самосовершенствованию китайцы возвели в ранг искусства.
Нет, некоторое сходство с нами есть – дарение острых предметов и в Китае считается дурным предзнаменованием. Предвещает ссору дарителя с тем, кому он острые предметы подарил.
Но хуже всего подарить кому-то четыре одинаковых предмета. Четыре – число смерти, поэтому лучше попросту сказать китайцу: «Чтоб ты сдох!» Проще выйдет.
Гораздо лучше тряхнуть мошной и подарить не четыре, а восемь одинаковых предметов.
То-то будет радости! Кстати, подарив китайцу восемь… ну, скажем, пачек чая «Пуэр», например, можно получить парочку этих самых пачек от него обратно. Согласись, что подобный жест любого европейца поставит в тупик. Как это понимать? «Мне достаточно и шести!» или «Такого барахла у меня у самого навалом, так что получите возврат!»?
Совсем не так! Дело в том, что «восемь» – число счастливое, и «осчастливленный» вами китаец вежливо решил поделиться частью удачи со своим благодетелем, вернув вам часть подарка.
И не надо теряться, если китаец решительно возвращает вам ваш подарок. Не отнекивается нехотя, а именно «решительно возвращает», даже заявляя при этом нечто вроде: «Как вы могли подумать, что у меня дома нет такой вазочки!» или еще что-либо в том же духе. Он просто хранит свое «лицо», давая вам понять, что он человек обеспеченный, и даже очень, и к тому же не жадный. Вообще у китайцев совершенно нормальным, и чуть ли не обязательным, считается отказываться два-три раза от подарка, прежде чем принять его. В свою очередь, даритель должен вопить о ничтожности своего подарка и о том, что он сильно огорчится, если подарок не будет принят.
И такова уж «загадочная китайская душа», что дорогой подарок, упакованный в белую обертку, только расстроит китайца, так как белый (и черный тоже) – цвет траура. Лучше подарить какую-нибудь безделушку, но, непременно завернутую в красную бумагу и перевязанную золотой лентой. Китайцы, зачастую придающие условностям значения больше, чем сути, будут рады такому презенту – ведь красный и золотой цвета предвещают удачу.
Короче говоря, в Китае самому подарку отведено последнее место. Гораздо важнее то, как он упакован, как его преподносят, какие слова говорят при этом…
Ритуал, понимаешь… Древний обычай.
Кстати говоря, от угощения в гостях тоже принято отказываться несколько раз подряд, чтобы не прослыть жадиной. Хозяева должны всячески занижать качество поданного угощения, а гости – спорить с ними и восхвалять угощение.
Обедая в гостях, китаец напоследок непременно оставит немного еды на тарелке, чтобы показать хозяевам, что он наелся досыта. Если же тарелка гостя по окончании обеда оказалась совершенно пустой, то она воспринимается хозяевами как укор – не накормили, мол, досыта.
Такие вот традиции.
Пока,
P.S. Одного понять не могу – кому пришло в голову включить громкое рыгание за столом в местный перечень хороших манер? Аппетит (у меня, разумеется) отбивает начисто! Разве не лучше просто сказать: «Спасибо, было очень вкусно»? Хоть убей – не могу поверить, чтобы старина Конфуций вел себя подобным образом!
Вспомнилось к месту:
«Учитель сказал:
– Если в человеке естественность превосходит воспитанность, он подобен деревенщине. Если же
