Дракон родится из яйца, рыба – из икринки, а Сунь Укун родился из камня, можно сказать поэтично – из волшебного каменного яйца. Именно этим фактом объясняется, почему Сунь Укун не почитал своих предков – их у него попросту не было.
Сунь Укун храбр – он и царем обезьян стал потому, что не побоялся прыгнуть сквозь водопад в Пещеру водного занавеса на Горе цветов и плодов.
Сунь Укун благороден – он заботится о своих подданных. Под его управлением и защитой обезьяны сумели избавиться от врагов и зажили благополучно. Когда Сунь Укун узнает, что обезьяны смертны, а значит, ему тоже придется умереть, он покидает своих собратьев и отправляется на поиски бессмертия для себя и для них.
Сунь Укун находится в поисках смысла жизни (имя героя «Укун» означает «постигший Пустоту»). Он находит учителя, у которого за долгие годы обучается мудрости, единоборствам и кое-какому волшебству, например – вызывать специальное облако и перемещаться на нем с огромной скоростью на огромные расстояния. Учитель не может сделать Сунь Укуна бессмертным, но тот не унывает.
Сунь Укун настойчив и удачлив – однажды он попадет в подземное царство и вычеркнет себя и своих сородичей-обезьян из списков «Сроки Жизни».
И чувства собственного достоинства царю обезьян не занимать. Яшмовый владыка, он же – Небесный владыка – попытался разок приручить царя обезьян, приблизив его ко двору, для чего назначает Сунь Укуна конюшим. Не искушенный в званиях царь обезьян поначалу согласился, но, узнав, что его должность настолько ничтожна, что даже не числится в Табели о рангах, он покинул Небесные чертоги и снова вернулся на родную Гору цветов и плодов, в отместку объявив себя Великим мудрецом, равным Небу.
Тогда Яшмовый владыка назначает Сунь Укуна хранителем сада с персиками бессмертия. Но и здесь царь обезьян долго не задерживается… Сунь Укун устраивает беспорядок в небесном дворце: съедает персики бессмертия в императорском саду, ворует и съедает таблетки бессмертия, приготовленные самим даосским божеством Лао Цзы для приглашенных на императорский прием, срывает этот прием, спаивая слуг, совершает множество других «подвигов».
Увещевания богов не оказали действия, и тогда Яшмовый владыка приказал небесному воинству усмирить строптивую обезьяну, но небесное воинство не смогло справиться с Сунь Укуном. Пришлось Яшмовому владыке звать на помощь Будду, который узнал, что царь обезьян решил занять небесный трон Яшмового владыки, так как был полностью уверен в себе. Тогда Будда поставил условие – если Сунь Укун сможет выпрыгнуть из его ладони, то получит небесный трон от самого Будды, а если нет, то его отправят на землю, да сделают так, что никогда больше не сможет он подняться к небесам.
Другой бы «врубил задний ход», но китайцы не любят отказываться от своих намерений, а Сунь Укун, вне всяческих сомнений, характером – настоящий китаец!
Будда вытянул вперед правую руку, и царь обезьян запрыгнул на самую середину ладони, которая показалась ему величиной с лист лотоса. Сказав заклинание, Сунь Укун понесся вперед со скоростью света. Летел он до тех пор, пока не увидел пять столбов телесного цвета. Решил Сунь Укун, что это и есть конец света. Чтобы доказать Будде, что он был здесь, выдернул волос из своей головы, превратил его в кисть с тушью и расписался на центральном столбе: «Великий мудрец, подобный небу, был здесь», да вдобавок из озорства помочился у его основания.
Вернулся к Будде и потребовал трон Яшмового владыки, а Будда показал ему средний палец, на котором было мелко написано: «Великий мудрец, подобный небу, был здесь». Под пальцем на ладони виднелась малюсенькая лужица. Сунь Укун проиграл пари и был на тысячелетия заточен, зажатый подножиями пяти гор.
Сунь Укун увидел свою надпись на среднем пальце Будды и почувствовал, как в нос ему ударил резкий запах…
Проиграл – расплачивайся. Будда перевернул руку ладонью вниз и вывалил царя обезьян из небесных врат на землю, а свои пять пальцев превратил в пять элементов, пять стихий, сотворил из них гору Усиншань и обрушил ее на Сунь Укуна, заточив его в горе, где он и просидел до того момента, пока богиня Гуанинь не освободила его.
Да каждый китаец спит и видит видеть себя таким, как Сунь Укун, – сильным, хитрым, знающим, ловким, изворотливым и очень везучим!
Искренне удивляюсь, что про него китайские школьники не пишут сочинений. Например – «Образ Сунь Укуна как подлинного борца за собственное счастье», или «Феодальные пережитки в мировоззрении Сунь Укуна», или «Царь обезьян и Небесный (Яшмовый) владыка – противоречия и сходство двух монархов»…
Короче, садись за первоисточник, который я указал в начале письма. Прочитай и законспектируй. Вернусь – проверю.
Твой друг и наставник
P.S. В Китае любят наглядную агитацию.
В Китае ценят наглядную агитацию.
В Китае море наглядной агитации…
Попадаются такие плакаты, скажу я тебе. Просто шедевральные! Я их фотографирую для коллекции (это не возбраняется местными законами).
Кому: Виктория Остапчук «[email protected]»
От кого: Денис Никитин «[email protected]»
Тема: Музыка.
Привет, Викусик!
Знаешь, ко всему китайскому я уже привык, а вот к музыке местной – никак не могу привыкнуть.
Описывают они свою музыку красочно – «звуки яшмовой флейты», «совершенные мелодии», «счастливый шепот струн», но на слух она меня почему-то не впечатляет.
Китайцы считают себя очень музыкальной нацией, здесь запросто можно взять какой-нибудь народный инструмент и выйти на улицу или в парк, чтобы порадовать (помучить) окружающих своим мастерством. Не возбраняется и петь при этом.
Я стараюсь не проходить мимо таких вот «маэстро». Не ради наслаждения их игрой, а для того, чтобы рассмотреть получше инструменты, на которых они играют. Меня поражает многообразие материалов, применяемых для изготовления китайских музыкальных инструментов. Тут и камень, и глина, и медь со сплавами, и кожа, и разные виды древесины, и тыква, и шелк… Музыканты с удовольствием фотографируются со своими инструментами, причем – всегда бесплатно.
Широко распространен здесь четырехструнный щипковый инструмент со смешным названием «пипа» – нечто вроде лютни, как-то довелось увидеть и трехструнный «сансянь». Есть у них и смычковые инструменты – двухструнный «эрху» и четырехструнный «сыху». Бывают, может, и другие, но я их не встречал.
Любимый струнный ударный инструмент китайцев – это «яньцинь», цимбалы, которые под именем «чжу» были известны здесь еще в третьем веке до нашей эры. А сколько здесь самых разных барабанов и гонгов – от малюсеньких до огромных! Резких и звучных! Без барабана в Китае не обходится ни один танец, ни одна церемония, ни одно мероприятие, ни одно шествие, ни одно зрелище.
Музыка у китайцев всегда была в почете. «Правильная» музыка высоко ценилась Конфуцием, во времена которого в Китае было известно более 80 видов национальных музыкальных инструментов. В Древнем Китае музыка составляла важнейший элемент воспитания и входила в число наук, обязательных для изучения. Музыка непосредственно вытекала из ритуала, была неотделима от этики и всего того, что называют внутренней красотой или благородством. Благородство души воспитывалось прежде всего музыкой. Еще во втором веке до нашей эры при императорском дворе учредили «Музыкальную палату», «Юэфу», ведавшую собиранием и систематизацией образцов народной музыки, а также созданием новых песнопений. Из старинных китайских источников известно, что в первой половине первого тысячелетия до нашей эры на императорском довольствии находились бездетные старики и старухи, которым вменялось в обязанность сообщать чиновникам услышанные ими песни.
В 1978 году во время раскопок в уезде Суйсянь провинции Хубэй был обнаружен огромный музыкальный инструмент, существовавший около двух с половиной тысяч лет назад в эпоху Воюющих
