видно среди подушек на кроватях, больше напоминавших футбольное поле.
«Что же это у него за болезнь такая? – гадал Андрей. – Монитор – размером с приличную картину из Третьяковки, кровать, как… я не знаю что?! Папа называл такие кровати – 'Ленин с нами'», – вспомнил он.
Но телефона не было и здесь!
«Всё! – решил он. – Надо сваливать отсюда! Пока не застукали – надо валить!»
Ещё раз оглядев комнату в поисках телефонного аппарата, он вышел и стал спускаться по лестнице.
Спустившись всего на один пролёт, Андрей увидел, как из прихожей, прямо на него, идёт хозяин дома – тот самый мужик с черепом на футболке, а в руке у него огромная, как и следовало ожидать, – двустволка!
«Всё! – подумал Андрей. – Попался!!!»
12
Страшный грохот подбросил кошку, дремавшую на моей груди!
От раздавшегося звука мой сон буквально лопнул, как мыльный пузырь. Только что я находился внутри кокона, переливавшегося радужными фантастическими рисунками, и вдруг…
«Господи, что это?» – была первая моя мысль.
И тут же во все уголки моего сознания начали проникать нехорошие мысли, вызывая ассоциации с холодным октябрьским ветром, который, проникая под одежду, говорит нам, что летнего тепла больше не будет. Так и происходящее сейчас вокруг меня заявляло, что всё изменилось, что всё теперь будет по- другому.
«Это наверху… – понял я. – Это же… Господи!..»
– Андрей! – позвал я. Но голос ещё толком не проснувшегося человека был похож на стон удавленника.
Я сел на постели и прокашлялся.
– Андрей!.. – попробовал позвать я снова.
Тишина. За окном светло. И на улице тоже тихо.
Вдруг, наверху что-то брякнулось на пол. Что-то лёгкое. Так падает тапок с ноги моей жены, когда она стряхивает его, прежде чем лечь в постель.
«Который час? Что случилось? Где Андрей? И почему он молчит и никак не реагирует на происходящее?»
Посреди комнаты сидит не на шутку перепуганная кошка и ошалелыми глазами смотрит на меня.
С удивлением понимаю, что у меня лёгкое похмелье!.. Лёгкое – не лёгкое, а столько вина я со студенческих лет не выпивал.
Я встал и, пошатываясь со сна, зашлёпал прямо босиком на второй этаж. Но дойдя до лестницы я понял, что, если сейчас же не помочусь, случится конфуз. С организмом не поспоришь…
«Требования мочевого пузыря и других органов не подлежат обсуждению, а беспрекословно выполняются», – перефразировал я воинский устав, сворачивая в сторону уборной.
Войдя в санузел, первое, что я заметил – это исчезновение одежды Андрея, которая перед этим лежала аккуратно сложенная в ведре.
«Что-то случилось. Случилось что-то плохое. И, похоже, я всё проспал. Господи, что же произошло?! Что ещё учудил этот парень?..»
Из уборной я вернулся в комнату и надел тапки.
Меня уже начинало трясти от плохого предчувствия.
«Надо срочно узнать, что случилось!»
И я пошёл наверх.
Поднимаясь по лестнице, я увидел круглый китайский карманный фонарь, примотанный скотчем к перилам. Остановившись как вкопанный, я смотрел на знакомую по каким-то снам страшную картину.
Свет на лестнице не горел (видимо, Андрей не знал, где находится выключатель), и луч фонаря, закреплённого при помощи скотча под нужным углом, выхватывал в полумраке второго этажа прямоугольный лист бумаги, приклеенный тоже скотчем к двери, за которой я вчера оставил Андрея. Пачка такой бумаги лежит около моего принтера.
Луч фонарика. Круг света – знакомая картина.
«Где же я это видел?»
Какие-то нечёткие картинки, похожие на быстро сменяющие друг друга слайды, замелькали перед моим мысленным взором.
«Что это? Предчувствие или интуиция? А может экстрасенсорное восприятие?..» – лихорадочно соображал я.
Да как хотите можете это называть! Но сегодня я убедился в одном – нам подаёт знаки не какой-то параллельный мир, о котором так любят писать в бульварной прессе! С нами разговаривает наш, повседневный мир. Мир, живя в котором, мы не видим и половины его!
«Какая к чёрту интуиция!..»
Если я вижу, что моя жена чистит картошку, я что, шокирую своих гостей сообщением, что через некоторое время на стол подадут картофель?!
Видимо, мы очень мало на что обращаем своё внимание, а потом называем всё модными нынче названиями.
«Ведь видел же я где-то этот фонарь! – вспомнил я. – Может, только что – во сне?..»
А может, сны – это, всего-навсего, то, на что мы не обратили внимания в повседневной жизни? А оно стучится к нам, чтобы предотвратить что-то плохое. Вот и сейчас. Я понимаю, что вспомнившееся мне видение предупреждало меня! Предупреждало о плохом! Я это помню. Я это осознавал, но… Но проигнорировал. Проигнорировал то, на что надо было смотреть, как на дорожный знак. Это же – сигнал светофора!
Вспомнил!.. Ёлки-палки, вспомнил!
Вчера вечером свет фонарика, которым моя соседка освещала себе в сумерках дорогу, вызвал у меня неприятные ассоциации.
«Беглый солдат, убийство, автомат, войска, милиция и круг света от фонарика…» – всё выстроилось в логическую цепочку.
Подойдя на почти не подчинявшихся ногах к двери, я, наконец, увидел, что на листе что-то написано. Все мои попытки подойти поближе заканчивались тем, что я перекрывал свет от фонарика. Под ногами что-то лежало. Я наклонился и поднял с пола блокнот, который ещё вчера я заметил среди личных вещей Андрея. Я машинально положил блокнот в карман пижамной куртки и осторожно, чтобы не порвать, снял с двери адресованное мне письмо. Встав так, чтобы не закрывать собой свет, я прочитал письмо.
Через неопределённое время я обнаружил себя, сидящим под той же дверью, с письмом в руке. Прочитав его ещё раз, я встал и, неуверенно потоптавшись, толкнул дверь, которая легко распахнулась, без всякого киношного скрипа.
То, что я увидел в комнате, перечеркнуло все наши с Андреем вчерашние страхи и планы, и надежды.
Одетый в свою армейскую форму, лицом вниз, на полу лежал Андрей. Он почему-то не был обут. По вывернутой наизнанку одежде, перемешавшейся с кровавыми лохмотьями, я понял, что парень выстрелил себе в грудь из обоих стволов моего ружья, которое валялось, отброшенное отдачей, в другом конце комнаты. Отвратительный запах сгоревшего пороха, крови и горелых тряпок сбивал дыхание. Я почему-то подумал, что теперь никогда уже не смогу выстрелить из ружья.
Голова Андрея была повёрнута так, как будто, падая, он сломал себе шею. На лице, застыло выражение крепко спящего человека. Рядом валялся разбитый вдребезги телефонный аппарат с дисковым наборником, по которому несколько часов назад Андрей разговаривал с Людой. А прямо около двери – мой
