— Конечно, об этом можно попросить своего поверенного, но ему нельзя приказывать и требовать немедленного повиновения так, как будто он раб.
Визирь изменился в лице, и Джульетта пожалела, что наговорила лишнего. Теперь визирь стал ее врагом. Своей неосторожной фразой она только подлила масла в огонь.
Визирь зло взглянул на Джульетту.
— Дерзкие слова, леди Джульетта, чаще слетают с языка людей низкого происхождения. Относительно вас мне известно только то, что говорил капитан. — Он расправил бороду и, не мигая, следил за девушкой, как ястреб за полевой мышью. — Если он был искренен, то общение с вами не доставило ему большого удовольствия, но все же именно он привлек к вам мое внимание, когда вы уже были проданы торговцу верблюдами. Зачем он это сделал? И от чистого ли сердца или с каким-то умыслом? Интересные вопросы. Хотелось бы получить ответы на них.
— Возможно, он старался ради самого себя? — Джульетта изо всех сил старалась говорить спокойно. — Я была на его корабле, значит с него и спросят.
— Похоже, что сделает это не лорд. Вашему отцу известна ситуация, в которой вы находитесь, и условия освобождения, а он не дал никакого ответа. Еще один любопытный вопрос.
— На который я смогу ответить, если только мне будет позволено написать ему письмо.
Визирь улыбнулся и быстро поклонился.
— Давайте отложим рассмотрение этого вопроса. Нельзя забывать о благородных гостях. Леди Габриэла говорила вам об этом? — Не дожидаясь ответа, он повернулся и стал подниматься к трону султана.
Джульетта медленно отвернулась. Было ясно, что хозяйка гарема подчинялась приказам визиря, только облекала их в более мягкую форму. Ее преданность султану не вызывала никаких сомнений: от Габриэлы помощи ждать нечего. А госпожа Валидея? Нет, разве слова матери имеют какое-нибудь значение, если вся власть сосредоточена в руках сына? Вряд ли с ее мнением кто-нибудь считается. Не вполне сознавая, что делает, Джульетта покачала головой, медленно идя по залу.
— Прекрасная золотая фея покачала прелестной головкой, — услышала она мягкий голос, не слишком четко произнесший эту фразу по-английски.
— Что с тобой случилось? Ты онемела от великолепия, которое окружает тебя? Хочешь побыть одна? Иди ко мне, райская птичка. Я оценил тебя.
Джульетта отыскала глазами говорящего: полный, истекающий потом человек лежал на груде подушек. Рано постаревший от распутной жизни он улыбался девушке, обнажая крепкие белые зубы. Одной рукой он держал кальян, другой похлопывал по подушке, приглашая Джульетту. Это был Хамид которого леди Габриэла назвала неучтивым. Рядом с Хамидом уже сидела Флеретта. Джульетта заметила на ее плечах и запястьях синяки. Она улыбнулась девушке, но та встретила улыбку откровенно враждебным взглядом. Неужели Хамид настолько важен, что нужно терпеть его дурацкие выходки? Флеретта поднесла к его губам марципан, но он оттолкнул ее руку, не сводя глаз с Джульетты. Та неуверенно улыбнулась, жалея, что попалась на глаза именно ему, но Хамид нетерпеливо поманил Джульетту к себе.
— Иди сюда. Я говорю на твоем языке. Я хочу оказать тебе честь. — Он махнул поднявшейся Флеретте, чтобы та ушла.
Проходя мимо Джульетты, Флеретта гневно сверкнула глазами. Джульетта беспомощно оглянулась и приблизилась к Хамиду. Он снова похлопал по подушке, и девушке ничего не оставалось, как опуститься на нее.
Хамид внимательно рассматривал девушку, выдыхая прямо ей в лицо неприятный, сладковатый дым. Речь его стала невнятной под действием наркотика.
Джульетта слегка отстранилась, делая вид что рассматривает вазу с фруктами. Это было сделано вовремя, Хамид громко рыгнул. Вообще, отрыжка считалась знаком доброй оценки угощений, но сидящим рядом с таким гостем этот «добрый знак» не доставлял удовольствия.
Она ждала, пока Хамид заговорит.
— Я человек культурный, много путешествовал, — начал он, — побывал везде — от Константинополя до Красного моря. Я был в Александрии, где Нил впадает в океан. Я сидел рядом с великими, мудрецами и впитал знания от них. — Он замолчал, будто ожидая ответа.
Джульетта искоса взглянула на него.
— Как… как замечательно. Наверное, мудрецы и научили вас говорить по-английски?
— Нет, не они, а белый раб, которого я купил у корсаров. Белый человек, но глупый.
— Почему глупый?
— А разве не глупо потратить пять лет на дело, которое можно сделать за пять недель. Приходилось каждый день пороть его за медлительность.
Джульетте стало жаль неизвестного учителя. Хамид хорошо говорил по-английски, но выучить язык всего за пять недель невозможно. Она подумала, что, скорее всего, Хамид сам не отличался особым прилежанием и порол человека из-за прихоти.
— И все же он хорошо научил вас, — осторожно сказала она. — Он еще работает у вас?
Хамид усмехнулся.
— Когда я выучил английский, в учителе не было надобности. Зачем держать раба, который бесполезен? — Он взял из блюда восточные сладости и отправил их в рот. — Ешь. Я разрешаю тебе.
Джульетта повиновалась, откусив немного сладкого желе. Она чувствовала на себе раздевающий взгляд Хамида и проклинала шелк, подчеркивающий каждую линию ее фигуры.
Хамид взял ее за руку и стал перебирать, гладить ладонь. Его рука была горячей и влажной. Хамид, не переставая, курил кальян. У Джульетты уже кружилась голова от запаха гашиша, смешанного с запахами острой пищи, пряностей, ароматических масел и пота. Она прищурилась, пытаясь всмотреться туда, где стояла леди Габриэла и Флеретта. Джульетта пыталась понять что-нибудь по выражениям их лиц. Флеретта все еще держалась враждебно, а леди Габриэла? Как она отнеслась к тому, что Джульетта заняла место Флеретты? Но Хамид сам пригласил, и она обязана любезно отвечать гостю султана. В чем же ее ошибка? Может быть, уже следует удалиться? Джульетта попыталась вынуть свою руку из клешней Хамида.
— Я слишком долго нахожусь в вашем обществе, леди Габриэла звала меня.
Он сжал ей пальцы так сильно, что Джульетта вздрогнула.
— Габриэла — всего лишь женщина, а я — знатный господин и велю тебе остаться. Разве нам не были обещаны самые пикантные развлечения? Почему же ты хочешь убежать? Ни одна женщина не смеет противиться моему желанию.
— Я пришлю к вам Флеретту, она так хотела побыть с вами…
Хамид отвечал невнятно, но буквально пожирал Джульетту глазами.
— Ты — белокожая девушка очень знатного происхождения. Ты чиста. Ты станешь моей любимой наложницей. Я буду спать с тобой каждую ночь. Буду брать тебя первой. Голос его звучал все более неуверенно, но выражение безумных глаз испугало Джульетту, и она высвободила руку.
— Я — не наложница и не рабыня. Вы не можете купить меня. Я разговаривала с вами из вежливости, — произнесла она с негодованием.
Хамид насмешливо ухмыльнулся.
— Визирь намекнул, и, благодаря Аллаху, я обязательно куплю тебя. — Он глубоко затянулся и выдохнул дым поверх головы Джульетты. Кажется, ее упорство распаляло его. Я возьму тебя и буду бить и снова брать до тех пор, пока не стану в твоих глазах так же велик, как Аллах. Твои белые пальчики будут готовить трубку для меня. Ты будешь называть меня своим господином и хозяином и станешь делать все, как я велю и хочу.
Хамид отбросил кальян в сторону Джульетты, случайно или специально он сделал это, но Джульетта буквально задохнулась в приторно-сладком дыму. Она почувствовала приступ тошноты и вся взмокла от пота. Если она сейчас же не уйдет, то потеряет сознание. Ей нужно вырваться отсюда, глотнуть хоть каплю свежего ночного воздуха и никогда не видеть этого мерзкого человека.
Джульетта испуганно вскочила, ничего не видя перед собой, и упала на колени. Ухватившись за длинный мундштук, Джульетта вырвала кальян из рук Хамида. Трубка и кувшин с водой с грохотом полетели на мраморный пол. Поднявшись на ноги, она следила, как вода потоком разлилась на прекрасном ковре. Джульетта даже не обратила внимания, что все звуки в зале смолкли, и все взгляды устремились на
