Он как-то странно улыбнулся.
– В Румынии ты ухитрилась превратить мою машину в груду металлолома, а совсем недавно проделала то же самое со своей собственной!
– Это не по моей вине! Просто мой автофургон вдруг покатился под гору и выехал на встречную полосу! Стефан…
– Тебе уже лучше? – резко оборвал он ее на полуслове, и она отвела взгляд от его точеного профиля.
– Да, спасибо. – Н самом деле лучше не стало.
– Будет нелегко, – продолжал он, как бы рассуждая с самим собой. – Мне очень жаль, что я был вынужден в силу известных тебе обстоятельств оформить наш брак. Ты знаешь, мне не женя нужна, а просто женщина, которая бы заботилась о Джессике. Размышляя об этом еще в Америке, я понял, что во мне стал нарастать какой-то внутренний протест. Против сложившейся ситуации. Видишь ли, я всегда жил один. Не привык ни перед кем отчитываться, не привык делиться своими мыслями, сомнениями. Мне трудно стать в мгновенье ока другим.
– Очень сожалею, – сказала она вслух, а про себя подумала: «И я привыкла жить одна и ни перед кем не отчитываться за свои поступки».
– Но я очень привязан к Джессике, так что другого выхода у меня не было. Боюсь, что мое решение не принесет мне удовлетворения: безумно любить племянницу и возложить заботу о ней на другого человека, видеть, как он становится частью ее детского мирка, – осознавать это очень мучительно. Но дело в том, что я ничего не понимаю в воспитании детей…
– Как и я. – «Надо же! Стефан разоткровенничался, – подумала Алекса. Раньше такого за ним не наблюдалось».
– Ты – другое дело, – возразил он своим обычным тихим голосом. – Я помню, как в Румынии ребятишки из детского дома ходили за тобой по пятам, будто ты играла на волшебной флейте! Ты знаешь, как себя с ними вести, легко находишь общий язык. И Джессике ты сразу понравилась. Она говорит, ты обещала ей рассказывать перед сном какую-нибудь веселую сказку.
– По сравнению с тем, что ей пришлось пережить, это не такое уж значительное событие.
– И ко мне ты отнеслась с сочувствием, когда я рассказал тебе о своем поражении в суде при первом слушании дела об опеке. Помнишь?
– Так вот почему ты попросил меня стать твоей женой – решил, что я добрая и знаю, как обращаться с детьми? – воскликнула Алекса.
Стефан ответил не сразу – казалось, он что-то обдумывал, наконец проговорил:
– Да. У тебя есть чувство юмора, ты независимая, добрая, Ия подумал, что из всех знакомых мне женщин ты самая подходящая. Я считал, что мы легко уживемся под одной крышей.
– Но то была другая Алекса, – сказала она печально. – Теперешняя Алекса ни на что не годна и превратилась в запуганного кролика.
– Что-то ты чересчур сурова к себе.
– Ты думаешь?
– Я в этом абсолютно уверен. В последнее время боги, наверное, за что-то разгневались на нас. Сначала этот злополучный грипп, потом особняк величиной с кроличью клетку, Майкл, свалившийся как снег на голову, да еще ремонт в этом доме. Даже предположить боюсь, когда у нас все наладится. Я не ангел и понимаю, что со мной нелегко, но не вижу выхода из создавшегося положения. Не бросай меня, Алекса, наберись терпения… И прошу тебя, – проговорил он с некоторым беспокойством, – сдерживай свою привязанность к Джессике, не давай своему сердцу чересчур прикипеть к ней.
Потрясенная, Алекса вгляделась его зеленоватые глаза, ставшие серьезными и задумчивыми. И вдруг ее осенило! «Не позволяй Джессике слишком привязываться к тебе» – вот что подразумевал Стефан. Потому что ее материнство – временное! Вслух она сказала:
– Разумеется! Поезжай в институт, мне уже лучше. Ты нашел свой блокнот?
Он виновато улыбнулся:
– Я оставил его в этой злополучной машине.
– Тогда иди. О покупках не беспокойся – я съезжу в магазин на автобусе и все куплю. Честное слово, мне действительно лучше.
Стефан внимательно вгляделся в ее лицо, словно проверяя ее слова.
– Какое счастье, что все обошлось! Как только здесь обживемся, подыщем домработницу.
От изумления у Алексы вытянулось лицо. На какое-то мгновение она утратила дар речи. Придя в себя, она возмущенно воскликнула:
– На кой черт нам нужна домработница?
– Поддерживать порядок в доме, – невозмутимо ответил Стефан.
– А разве я не в состоянии следить за порядком?
– Мы так не договаривались! – с раздражением возразил он. – Не для того я на тебе женился, чтобы ты надрывалась на домашней работе! Работа по дому – труд тяжелый!
– Мне это вполне по силам! И потом, к чему нам лишний человек в доме?
Пришла очередь удивиться Стефану. Он пристально посмотрел на Алексу, и в его глазах играли веселые искорки.
– И то правда! Поищем приходящую работницу, которая будет по утрам заниматься уборкой.
– Я сама все сделаю! Не хочу чувствовать себя лишней и бесполезной! Пожалуйста, Стефан, – взмолилась она, – не отнимай у меня возможность ощутить себя сильной и уверенной в себе! Как раз этого мне и не хватает!
Глядя на нее своими красивыми зеленоватыми глазами, Стефан наконец сдался:
– Хорошо, но если будет трудно…
– Я справлюсь без посторонней помощи, – опрометчиво настаивала она.
– Боишься разорить меня, Алекса?
– Нет.
– Мне ничего не стоит нанять домработницу – я могу себе это позволить, – убеждал он.
– В этом я нисколько не сомневаюсь.
– Не сомневаешься? Тогда почему ты не пользовалась кредитной карточкой, которую я оформил на твое имя?
Заворожено глядя ему в глаза, она сказала просто:
– Тогда я еще ничего не заработала.
– И поэтому растягивала свои скромные сбережения. Так вот почему ты такая худая!
– Но…
– Не забудь зайти в банк и забрать там свою чековую книжку и кредитную карточку. И, пожалуйста, пользуйся ими.
– Слушаюсь, сэр.
Он улыбнулся. Усталая улыбка одним уголком рта – но, вне всяких сомнений, улыбка.
– Я, пожалуй, пойду. Нехорошо опаздывать на работу в первый же день.
– Да.
Бросив на стол ключи от машины, он торопливо ушел. Без него комната сразу опустела. У Алексы сжалось сердце от охватившего ее чувства одиночества.
А ведь когда он сюда вошел, то чуть не поцеловал ее…
Чтобы поддержать и успокоить.
Но не тут-то было! Даже немного придя в себя, Алекса не могла расслабиться и оставалась напряженной, как натянутая струна. Да и по нему было видно, что он испытывал те же чувства – скованность и неловкость… Догадался, какие мысли не дают ей покоя, и попытался рассеять ее радужные мечты. Не хочет, чтобы тетя Алекса была слишком заботливой и любящей! «Тетя» задержится здесь всего лишь на год!
Взволнованная, с лихорадочно горящими глазами, она провела пальцами по своим губам и явственно ощутила прикосновение горячих губ…
К поцелуям Дэвида она относилась более чем спокойно. Вот Стефан – другое дело! В какое неописуемое
