Я с осуждением посмотрела на Геннадия Павловича: до чего жалкий тип! Какие-то брючата, ворот клетчатой рубашонки подхвачен узлом нелепого пестрого галстука, а ботинки – прослезиться хочется. Ну какой из него Рысак? На моей памяти Гена никогда не был рысаком, даже в молодости.
Геннадий Павлович смутился под моим откровенно оценивающим взглядом и неохотно признался:
– Меня Жуков попросил поговорить с тобой.
– Гена, ты взрослый мальчик, чего ты стесняешься послать этого жука?
– Да нет, собственно, я не стесняюсь, – пробубнил Гена, а я подумала: «Хороший ты парень, Гена, но не Король».
Может, потренировать на Гене свое умение соблазнять? Или это слишком легкая добыча?
Не понимаю, что на меня нашло? Утром сходила в душ, удобрила себя кремами, вышла на веранду с чашкой чаю. Сидела как на иголках, каждую минуту поглядывала на соседний двор: непроницаемые окна, наглухо задраенная дверь. Ожидание оказалось бесплодным, ни Тихона, ни мужественного соседа я так и не увидела. Как вымерли.
День стремительно прибывал, зацветали фруктовые деревья, сирень набрала цвет, скоро, совсем скоро соседний двор утонет в зелени, мне ни-чего-шеньки не будет видно!
Я посмотрела на Триша.
Время идет, а я все там же и с теми же. Даже бойкий консультант Жуков куда-то пропал.
Внезапно я поняла, что не могу больше ни минуты терпеть это роковое единство места, времени и действия.
Решительно поднялась со стула, прошла в ванную, вспугнув Триша с его любимого места – с кресла на веранде, распахнула подвесной шкаф и нашла косметичку.
Так, что у нас имеется в арсенале соблазнения?
Доисторический блок компактной пудры, тюбик туши «Мэйбеллин», оказавшийся непригодным к употреблению, и блеск для губ. И все. Неудивительно: ничего приличного в моей косметичке не водилось даже в институтские времена. Я подняла глаза к зеркалу. «Права Дашка, я похожа на жертву маньяка», – призналась я себе.
Арсений объявился через неделю.
Выглядел консультант настоящим щеголем: отличная кожаная куртка, как бы потертая в некоторых местах, качественные джинсы, кожаная спортивная обувь.
В лаборатории сразу изменилась температура, влажность и атмосферное давление.
– Привет! – сунулся с поцелуем Арсений.
В этот момент я разводила кислоту и приказала глазами Арсению заткнуться.
Жуков боком протиснулся мимо, не преминув прижаться к моему бедру, присел на стул в углу у окна и с интересом огляделся.
– А это что? – спросил он, когда я сняла перчатки и выключила вытяжной шкаф.
– Что?
Арсений показал на колбу с надписью «С2Н5ОН».
– То самое, – похвалила я консультанта, – спирт это, Арсений, ты не ошибся.
Жуков шарил по мне таким взглядом, что беременность была почти реальной.
Сегодня я собиралась на работу с особой тщательностью.
Чуть подкрасила ресницы, нанесла на веки какие-то многозначительные тени (Франция, «хамелеон»), терракотовые румяна на скулы и блеск для губ, оказавшийся весьма кстати. Волосы захватила заколкой, выпустив живописный хвост.
Никакой особой цели я не преследовала, поверьте.
Просто… Из чистого гуманизма!
Подумала: хорошо бы расшевелить Гену Рысака.
Чтобы управляющий распрямил плечи, вспомнил, что он мужчина, приоделся, приободрился, приударил и еще что-нибудь сделал, но не наполовину, а до конца, по-настоящему. Хватит паллиативов! Вся наша ферма, Заречье и жизнь в целом – сплошной паллиатив, сделка с собой.
Гена, как на грех, заглянул не вовремя, я считала кислотность молока и пустить в ход технику обольщения не могла.
– Какой ты сегодня симпатичный, Геннадий Палыч! – проворковала я, прислушиваясь к звуку собственного голоса. Готова побиться об заклад: таким голосом Ева подбивала Адама сорвать яблоко.
Гена от неожиданности забыл, зачем явился, а когда я приготовилась гипнотизировать его правый глаз, пошел пятнами и выскочил из лаборатории.
– А ты похожа на жрицу – такое у тебя загадочное лицо, – подхалимски улыбнулся Жуков.
– Ничего не выйдет, – срезала я консультанта.
– Ты о чем?
– Об алкоголе, сексе и земельных паях.
Арсений похлопал глазками.
– Не понимаю, о чем ты. Я чисто по-дружески заскочил поболтать, – стушевался под моим проницательным взглядом Арсений. – О чем задумалась?
Жуков плохо переносил неопределенность.
– Да, ерунда, – нахмурилась я, – ты что-то говорил обо мне соседу?
– Какому? Твоему?
– Ну не своему же!
– Да. Рассказал, как он уделал твое пальто и едва не переехал тебя. Посоветовал не попадаться тебе на глаза.
– Добрый мальчик. Спасибо, – проворчала я, – за заботу. То-то я смотрю, бедный шарахается от меня как от чумы.
– Ха! – воскликнул довольный Жуков. – Наверняка он женофоб! С такой-то рожей!
– Бери выше – ксенофоб!
Мне некогда было болтать – пора было выдавать анализы, время поджимало, уже несколько раз заглядывал Василий Митрофанович – не мог отвезти молоко на пищекомбинат без моей справки.
– Давай я тебя подожду, и пообедаем вместе где-нибудь, – предложил Арсений.
– Давай, – согласилась я и подумала: «Почему нет? Не поросячий хвостик этот Арсений, как-никак директор консалтинговой компании, консультант по слияниям (вот, кстати, еще один аргумент) и объединениям. Вполне годится, чтобы стать донором. К тому же он будет думать, что это он меня соблазнил…»
Обедали мы с Жуковым все в том же «Багратионе», в ресторанчике грузинской кухни.
Опять от меня несло коровником, опять у нас была на обед бутылка испанского сухого вина, опять у меня во рту горело пламя от соусов, а Арсений пытался завоевать мое доверие перспективными планами:
– Я привез для тебя «Положение о лаборатории». Мне нужны твои документы, копия диплома там, трудовой – короче, сама знаешь. Напишешь заявление, я заберу все с собой, вернусь с приказом, и приступишь.
– А где будет лаборатория?
– В областном центре.
– О-о, так далеко ездить? – огорчилась я.
От нашего городка до областного центра всего двадцать минут езды. Но дело не в расстоянии, а в сервисе: зимой придется мерзнуть на остановках, летом умирать от жары в автобусах.
– Сдай на права, машину дадим тебе, будешь ездить сама.
– На права? – У меня вытянулось лицо.
– Да. Тебя это пугает?
– Признаться, да – пугает.
– Ха! Это же не Москва! – в своей манере завопил Жуков. – Чего бояться?
Я вспомнила соседа-убийцу за рулем:
– Хватает придурков на дороге.
