Я не могу дышать. Он сдавливает мое горло. Я хватаю его руку своими руками. Пытаясь оттолкнуть их. Я отбиваюсь и извиваюсь.
Но он сильнее, чем я себе представляла.
Смрад его дыхания и вонь его пота заполняют мои ноздри.
— На этот раз не сбежишь, — говорит он.
Я хватаюсь за его одежды. А затем я вцепляюсь в его обожженное лицо.
Он орет словно ужаленный и откатываетца от меня.
Я ныряю за своим луком. Колчан я уронила, когда прыгнула на Пинча и мои стрелы лежали разбросанными повсюду. Я иза всех сил стараюсь карабкатца коленками и руками, штобы дотянутца хотя бы до одной.
Но Пинч на ногах. Держит свой огнестел обеими руками. Целясь прямо в меня.
Я стремительно убегаю от него так далеко, как только могу. Прижимаюсь к скале.
Пинч ковыляет ко мне. Его лицо кровоточит в тех местах, где я его поцарапала. Он выглядит просто ужасно. Окровавленная и обгоревшая плоть с остатками золотой краски.
Што-то острое колет мне руку. Я што-то сжимаю в руке. Небольшой осколок зеркала с мантии Пинча. Должно быть, я сорвала его.
Неожиданно на него падает луч света. И зеркальце испускает солнечного зайчика.
Пинч вскидывает руку. Закрывает глаза.
Это шанс. У меня появилась возможность.
Я снова ослепляю его зеркалом. Затем я двигаюсь. Быстро. Бесшумно.
Он целит огнестел туда, где думает, нахожусь я.
Я двигаюсь. Вспышка зеркала. Движение.
Он размахивает своим огнестрелом.
— Стой смирно! — вопит он.
Я ослепляю его зеркалом. Перемещаюсь.
Он стреляет.
Я ныряю.
Выстрелы так и сыплютца. Рикошетят об скалы, повсюду усыпая собой красный песок.
Когда эхо сходит на нет, а пыль оседает, я вижу Пинча.
Он стоит всего в нескольких шагах от края уступа. Он выглядит удивленным. Кровь хлынула из его шеи. Её распорола арбалетная стрела. Он дотрагиваетца до своей шеи. Смотрит на свои влажные окровавленные пальцы, как будто не может поверить тому, што видит. Затем он прижимает руку к ране.
— Но я есть Король, — говорит он.
— Не фига ты никакой ни Король, — отвечаю я.
— Они говорили, што ты Ангел Смерти, — говорит он. Он делает шаг ко мне, кровь стекает с его пальцев. — Я не верил им.
Вдруг на него обрушиваетца Неро, клюет и хлопает крыльями. Пинч размахивает руками. Он покачиваетца и делает шаг назад, в воздух, вникуда.
Я спешу к краю.
Он лежит, распластавшись на спине. Руки, ноги по сторонам, глаза широко распахнуты.
Свисает, проткнутый острой скалой Шаманов.
Неро пикирует вниз и усаживаетца мне на плечо.
По идее, я должна што-то чувствовать. Радость или триумф или... хоть што-то. Но я не чувствую. Я ничего не чувствую.
Между острыми зубьями Шаманов завывает ветер.
Надо мной кричат птицы. Я смотрю в небо. Над моей головой уже кружат стервятники.
— Надо бы валить отсюдава, — говорю я.
* * *
Когда я на Титане подъезжаю к месту боя. Всё уже закончено.
Я выискиваю глазами Лью. Он сидит на земле чуть вдалеке и выглядит изможденным. Когда он замечает меня, то поднимает руку. Джек с Эш помогают с несколькими ранеными Ястребами. По счастью, похоже, што ничего такого, штобы представляло опасность. Но мы потеряли двух Ястребов и одного из налетчиков. Они были перекинуты через спины своих лошадей и накрепко привязаны, штобы их можно было отвезти обратно во Мрачные деревья, где будут преданы погребальному костру.
Эмми едет верхом на Гермесе. Она спрыгивает вниз, подбегает к Лью и бросаетца ему в объятья.
Все остальные крутятца вокруг, собирая оружия и занимаясь еще чем-нибудь полезным. Айк склоняетца над мертвым Тонтоном, штобы обыскать того на предмет чего-нибудь полезного. Томмо стоит в сторонке, наблюдая за ним.
Краем глаза я улавливаю движение. Тонтон. Лежащий на земле, не далеко от Айка с Томмо. Он приподнимаетца на одном локте. Он поднимает огнестрел. Прицеливаетца.
— Айк! — кричу я.
Он выпрямляетца. Он поворачиваетца.
Я резким поворотом ремня вокруг своего тела выхватываю арбалет иза спины. Выхватываю из колчана стрелу, заряжаю, стреляю.
Все происходит в мгновение ока. Тонтон стреляет, в тот миг, когда Томмо бросаетца на Айка и они боа валятца на землю.
Моя стрела вонзаетца в Тонтона.
— Айк! — вскрикиваю я. — Томмо!
Я стремглав подлетаю к ним. Мы с Джеком одновременно оказываемся рядом с Айком и Томмо.
Томмо лежит сверху на Айке. Я тащу его к себе на руки. Он лежит не живой, не мертвый. Глаза закрыты.
— Нет! — всхлипываю я, тряся его. — Нет, Томмо!
Вздрогнув, он приходит в себя. Его красивые карие глаза пристально смотрят на меня, как в тумане. Я обнимаю его и крепко прижимаю к груди.
Джек перекатывает Айка. Он присаживаетца рядом с Айком на колени и щупает его шею.
— Черт возьми, Айк, дружище, — говорит он тихо.
Он смотрит на меня, и всё понимаю без слов.
— Айк? — вопрошает Томмо. — Где Айк? Я хочу видеть Айка!
Я крепко его еще крепче, когда он пытаетца вырватца, высвободитца из моих рук. Я не хочу, штобы он видел. Я не хочу, штобы он знал.
Я чувствую, што он смотрит на Айка. Его тело неподвижно. Я отпускаю мальчика. Он встает. Он подходит к Айку, садитца на землю рядом с ним и берет того за руку.
— Нет, — произносит он. — Не оставляй меня, Айк. Только не ты.
Огромная капля слезы скатываетца по его щеке. Он раскачиваетца взад-вперед, прижимая руку Айка к своему сердечку. Повторяя одно и то же, снова и снова.
Мы собираем погребальный костер в середине побоища. Один добротный, под стать воину. Мы кладем на него Айка.
Джек говорит несколько слов. Добрых слов. О дружбе. И о других вещах тоже, но в основном о дружбе. Затем мы: я, Джек и Эш поджигаем костер.
Мы стоим молча. Все мы, все Ястребы и налетчики с западной дороги. Мы наблюдаем за тем, как пламя лижет древесину, охватывает одежду Айка и сам он начинает гореть.
Томмо стоит чуть в стороне. Он никому не даетца прикоснутца к себе. Никому не позволяет утешить себя.
Лью обнимает одной рукой Эмми. Она плачет.
Бесстрашный, добрый, веселый Айк. Большой человек с большим сердцем. И раскатистым смехом. Я
