— Завтра ты составишь отчет о своих подвигах! — потребовала археологиня. — И больше не смей ничего копать. Вплоть до моего особого разрешения!
— О, да! Если, конечно, доставишь меня домой, я сделаю все непременно, как ты говоришь.
— Хорошо, садись. И чтоб утром отчет был.
Легко сказать: садись!
Атлантида сделал пару шагов, и едва не упал.
— Можно, я не буду писать завтра отчет… — пробормотал Платон, хватаясь за плечо Андро. — Мне так плохо…
— Нельзя, — отрезала она. — Обследуешься в медицинском блоке и после этого напишешь все- все.
— А про белую керамику тоже писать?
Она задумалась.
— Ладно, не пиши ничего, — смилостивилась она.
Первые итоги
Странно, но во время падения Атлантида почти не пострадал. Шишка на затылке, несколько царапин и легкое сотрясение мозга. Но сотрясение мозга у космических археологов — что-то вроде насморка у людей двадцатого века. Любой медицинский блок имеет стандартную программу необходимых мер. С Платоном такая беда приключилась уже в третий раз. Самый тяжелый случай — когда ему на голову свалился саркофаг вместе с мумией в заброшенной гробнице на Пелоре. Он тогда ловко отыскал эту гробницу — заметил несколько куч мусора и решил: под ними наверняка что-то есть. Под мусорной кучей (если, конечно, знать, что это за куча) всегда можно найти клад. А сейчас пустяк, лишь падение с высоты. В медицинском блоке два манипулятора занимались его персоной несколько минут. После выздоровления он наскоро перекусил обычной фиолетовой кашей, которую выдавал не обладавший фантазией кухонный блок, и направился к себе, чтобы подвести некоторые итоги.
Поскольку текилы не было, Платон сделал себе коктейль из местной браги, фруктового сока и сиропа неизвестного происхождения, видимо, оставшегося в кухонном блоке со времен Второй Конкисты. Итак, немного расслабившись, Атлантида принялся диктовать компу:
1. Колодцы — это вовсе не колодцы, а какие-то технические сооружения, назначение которых не известно (?).
2. Летающий диск — челнок, созданный на Немертее (?).
3. Кто-то (условно называемый «хогом») не позволяет рыться в колодцах, но почему-то не остановил меня во время раскопок диска (?).
4. Кресс и Ноэль знают о колодцах больше, но почему-то не рассказывают (?).
Четыре сомнительных вывода, украшенных знаками вопросов. Атлантида задумался. Странно, но он почти не испытывал досады по поводу пропажи золотого диска. Так, легкое разочарование. А ведь эта находка могла обеспечить все его будущее. Да, могла…
А он почти с иронией думает о тридцатитонном золотом диске, улетевшем в неизвестном направлении.
Атлантида проснулся на рассвете. Этой ночью музыка не звучала, но некая магия в доме присутствовала — к утру Платон вновь испытывал заряд легкости и удивительной радости, хотя и не такой сильный, как накануне. К тому же у него необычайно обострился слух. Даже сквозь плотно прикрытую дверь с повышенной звукоизоляцией он услышал, как Кресс вышла из своей комнаты и спустилась вниз. Атлантида оделся и прошел в столовую следом.
Кресс стояла у окна. Плечи опущены, голова плотно повязана трикотажным шарфом. Ему показалось — она постарела лет на десять. Не похоже, чтобы она так уж сильно любила своего Ноэля. Или все-таки любила? Этих женщин не разберешь. Одна вешается на шею и устраивает сцены, а через неделю уже гуляет с новым ухажером, а другая…
— Как Ноэль? — спросил Платон, хотя спрашивать не хотел.
— Умирает, — отвечала Кресс, не оборачиваясь. Голос ее звучал почти спокойно. Так говорят люди, потерявшие все, даже надежду — этот последний дар, оставшийся на дне шкатулки Пандоры.
— У меня есть план, еще один, менее безумный, чем прежний, — сказал Атлантида наигранно бодрым тоном. — Я согласен: тащить хирурга сюда — дело безнадежное и долгое. Но можно поступить иначе: я отвезу Ноэля на Ройк, и там хирург им займется. Это куда проще и эффективнее.
— На Ройк? — переспросила Кресс, обернулась и посмотрела на него. Ему показалось, что она не очень-то понимает, о чем он говорит. — Но ведь это слишком опас… — она запнулась и спешно поправилась:
— Безумно дорого.
— Гораздо дешевле, чем везти хирурга сюда. Мне хватит кредитов, уверяю. Конечно, это глупо — отправляться в экспедицию, не имея страховки. — Не удержался он от упрека. — Так как?
Она молчала.
— Чего раздумывать! Ноэль умрет без серьезной медицинской помощи.
Решайся! Или меня одолеет жадность, и я никуда не полечу.
Она нахмурилась, стиснула зубы, но продолжала молчать. Он не понимал, почему она колеблется. Может, Кресс боится? Но чего ей бояться в такой ситуации? И с чего она взяла, что путешествие на Ройк опасно?
— Послушай, я тут кое-что откопал. Разрыл до конца ваш разбитый колодец и обнаружил на дне золотой диск. Размером будет куда больше, чем этот стол. Толщиной… Про толщину точно сказать не могу. Но толщина тоже солидная. Что это за диск — не знаю, но думаю, что нам всем хватит, чтобы поселиться на Старой Земле. Правда, он улетел… Взял и упорхнул. Но я уверен, мы найдем другой и тогда уж не упустим. Ну, что тут думать! Я воскрешаю Ноэля, и мы делим золото на четверых. А славу я беру себе целиком, торговаться не будем.
Только теперь Атлантида заметил, как она побледнела.
И вместо ответа выдавила:
— Вези Ноэля. Скорее!
Она кинулась наверх — в медицинский блок. Бегом. Платон невольно побежал за ней. Дверь, повинуясь звуку ее голоса, открылась и пропустила их во второй отсек медицинского блока. В нос сразу же ударил запах гниения и каких-то остро пахнущих препаратов. Ноэль — или то, что от него осталось, — находился в полупрозрачной реанимационной капсуле, наполовину заполненной специальным составом. Капсула поддерживалась в наклонном состоянии так, что не пострадавшая голова и плечи раненого находились над физиологическим раствором. Лицо Ноэля напоминало посмертную маску — ввалившиеся глаза, заострившийся нос, оскаленный в болезненной судороге рот. Он походил на мумию, у которой почему-то подрагивали веки и губы. Седые волосы, торчащие в разные стороны, лишь усиливали впечатление. Атлантида глянул на раствор в капсуле и почувствовал приступ тошноты. Раствор по всем правилам должен быть прозрачным или чуть желтоватым. А вокруг Ноэля плескалась какая-то густая желто-коричневая дрянь с красными кровяными прожилками. Однако Ноэль был в сознании. Когда дверь открылась, он даже чуть-чуть повернул голову и открыл глаза. Атлантиде показалось, что раненый смотрит на него из другого, неведомого мира. Глаза его были огромные, черные — одни зрачки.
— Что, уже… Пришли прощаться? — раненый попытался улыбнуться. — Прощай, Кресс… Глупо все вышло, правда? Надо было…
Он не разъяснил, что надо было сделать. Приподнял руку — она потянула из реанимационной ванны за собой какие-то пленки и сгустки слизи. Атлантида успел разглядеть, что на правой руке у Ноэля не хватает двух пальцев. И вместо них образовались красные пупырчатые наросты. Глупо обсуждать свои ошибки, лежа в вонючей реанимационной ванне. Платону вдруг поудилось, что ниже плеч у Ноэля вообще
