видела; в лесу круглоголового народа такое пернатое не водится. Очень жаль. Хотя жалеть, понятно, не о чем. Если бы вдруг такое толстое и нежное в чавканье птичье отродье тут и водилось, то его бы давно выели под корень. В условиях дикой природы слишком вкусным быть не следует.
Кроме тушенки на пёсика-толстуна навешали три теплых одеяла из шкуры барана. Совершенно бессмысленный трофей. Подремывать на такой мягкости может быть и удобно, но никто нормально мыслящий из народа никогда не позволит себе подобной расслабухи на виду у прочих. Разве что самочка, уже непосредственно перед пометом. Непонятно зачем народу людей эти одеяла здесь? Человеческие особи, конечно, лишены естественной шкуры, но ведь вокруг, вроде бы, вполне так жарко? Уж гораздо жарче, чем на родине прибывших сюда человечьих сущностей, это уж точно.
Еще в поклаже две маленьких пачки с патронами. Что ж, разведчики не только добыли мясо, но чуток разоружили этих пришельцев с севера. Не лишнее дело, если разобраться.
Моя пещерная сущность – да и не только моя – обратила внимание на удобство собачьей сбруи. По весу на песике было навалено прилично, если исходить из длительности похода, но нес он все это весело и игриво. Так и провилял хвосточком до самой последней остановки в своей жизни. Даже не тявкнул, когда «назначенный» перекусывал горло. Глупое собачье отродье, что еще гавкнуть по этому поводу? Нет, никак не может случиться, будто они давние родственники истинного народа. Быть не может и все тут. А вот на счет сбруи следует покумекать особо. Возможно, даже оговорить с Тявкающими Только по Делу. Неплохо бы впоследствии, когда, и если, истинному народу будут подчинены человеческие сущности, заставить их пошить такие же «грузила» в изрядно-достаточном количестве. Ведь чем дальше уйдут стаи-батальоны круглоголового народа, тем больше придется с собой носить. Слишком много на Большой Суше мест, где ходячего мяса и костей совершенно не вволю.
73. Доктор Дар Гаал. Приписываемые дневники.
К утру, точнее, к подъему, мы не досчитались трех марайя.
– Массаракш! – сказал Маргит Йо. – Вот что значит, с детства лазать босиком. Эти сволочи умеют ходить бесшумно.
Ему было отчего возмущаться. Ночной бивак охранялся вдвое усиленным караулом, но никто не уловил, когда туземцы сбежали. Разумеется, охрана бдела границу периметра от вторжения извне. Слежение за рабами и порядком в лагере являлось второстепенной задачей, и все же…
– Померкни Мировой Свет! – ругнулся Жуж Шоймар. – Поклажу свою они оставили нам, и теперь у нас на трех носильщиков меньше.
– Поклажу-то оставили, – кивнул ротмистр, – однако кое-что из продовольствия они все-таки утянули. И не только из продовольствия.
– Да? А что еще?
– Два мечете, четыре мясницких ножа и пистолет нашего доблестного хозяйственника Йоки Матрона.
– Вот же зараза! – Похоже, Шоймар был возмущен до глубины души. – Он что, отстегивал оружие на ночь?
– Говорит, что кобур оставался прямо на нем, – пожал плечами Маргит. – Может, врет.
– Надо снарядить погоню, и вернуть этих…
– И не думайте, профессор! – бесцеремонно перебил его находящийся тут же Дьюка Ирнац.
– Это почему же? – Теперь начальник отряда возмутился уже по-другому поводу. – Вы же сами раньше рассказывали, что беглых рабов потребно всегда преследовать, чтобы другим было неповадно, и чтобы подобное более не повторилось.
– Однако, профессор, согласитесь, эти поклонники Великана все же рабы, мы их попросту наняли. Разумеется, разницы тут особо нет. Они нарушили договор и… Ладно. Главное-то не в этом, прямо скажем. Главное в том, господин Шоймар, что раньше на нас все же не охотились стаи безумных собак, – тихо возразил Дьюка. – Отныне отряд нельзя делить. Но конечно, надо внимательней следить за остальными носильщиками. А то гляди, придется каждому из нас тащить на себе по сто килограмм. От собак, как видите, проку совсем мало.
На счет этого он был прав. Наши четвероногие носильщики в течение суток превратились из помощников в обузу. И в отличие от людей, никакое запугивание тут не действовало.
– Хорошо. Нашего Йоки, за пистолет, я сам отчитаю, – констатировал Жуж Шоймар. – Но все равно придется выдать ему что-то для самообороны. Кроме того, надо конечно усилить бдительность в отношении оружия и припасов. Не хватало лишиться чего-то воистину важного. И давайте не тратить время, а сниматься с места. Мастер-проводник Ирнац, будьте добры, распределите груз оставшийся «без ног» по остальным.
– Сделаем, господин Шоймар, – кивнул проводник.
Очень скоро колонна была готова двинуться дальше, но мы не успели.
– Стоять! Не двигаться! Буду стрелять! – рявкнул кто-то позади.
Маргит Йо, и с ним еще двое гвардейцев, тут же рванулись туда, на ходу сбрасывая мешающие рюкзаки.
– Всем в кучу и залечь! – крикнул ротмистр на ходу оставшимся.
Я тут же достал и снял с предохранителя свой «меньхерт». Однако стрельбы мы – слава Выдувальщику Сферы! – не дождались.
Через некоторое время Маргит Йо вернулся, ведя перед собой одного из наших марайя. Одного из сбежавших.
74. Доктор Дар Гаал. Приписываемые дневники.
Никто из нас не вернется. Мы знаем. Никто из нас больше никогда не шагнет на скукоживающийся с каждым годом осколок былой Империи. Это вообще-то безальтернативно. И это если по логике. Но человек есть существо не воспринимающее логику. Он ее изобрел, но относится к ней, как и положено относиться к тому, что вышло из головы – он воспринимает ее только лишь как игрушку. А игрушку можно отбросить прочь, если припечет. Вот мы и отбросили. Никто из нас не вернется в цивилизацию. Но никто из нас в это не верит. Будет чудо, верит каждый. Пусть другие вокруг мрут, как мухи, но со мной этого случиться не может. Я особенный. Да конечно, невольно констатирует каждый, у меня тоже порой клинит голову, глаза не воспринимают окружающее, в брюхе ни с того, ни с сего ощущается брожение, выливающееся в понос. Так же как все, я пью, назначенные доктором Гаалом профилактические микстурки с витаминами, иногда получаю укольчик, после укуса особо злобной мухи неясного науке вида. Однако все это не по-настоящему. Все другие, конечно же, могут умереть без укольчика шприцем, от предварительного укольчика комара. Я – нет. Я просто притворяюсь, просто маскируюсь под всех. Дабы они не догадались, что я совершенно бессмертен.
Приблизительно так думают все. По крайней мере, те, кто прибыл с севера. О носильщиках из местных сказать ничего не могу. Скорее всего, даже после атомной бойни средняя продолжительность жизни у нас выше, чем у них здесь. А потому смерть для аборигенов дело более житейское. Не трагедия вовсе, так, пустячок. А вот нас цивилизация избаловала.
Если бы волшебным образом ныне можно было вернуть время вспять, в тот миг, когда в мою жизнь вклинился Жуж Шоймар. Тогда… О, Выдувальщик Сферы Мира! да ни за какие коврижки я бы не согласился идти в эту экспедицию. Да и других бы отговорил. И больше того. Сам бы лично пошел на прием в Департамент Науки и убеждал бы тамошних, не пускать Жужа Шоймара никуда, а лучше вообще, упечь данного профессора куда-нибудь в психолечебницу. Пусть на нем опыты ставят, проверяют новым оборудованием. Ну, так говорят. Ходят слухи. Мол, именно потому психбольницы и открыли по новой, хотя лишних средств у государства нисколечко. Мол, на психах отрабатывают какие-то новаторские штуковины. Возможно даже оружие.
О, Творец Сферы Мира! Как много бы я дал, чтобы попасть из этих лесистых топей в такую вот лечебницу. Пусть ставят опыты, пусть мастырят электроды к голове, пусть пичкают таблетками. Зато там можно спать в сухости и ходить без двойной противомоскитной сетки.
И еще больше, уже совсем все, я бы дал за возможность прижаться к жене, и обнять своих дитяток. Раду, Гая, и… вдруг уже досрочно родившегося маленького Дара, мою копию. Или Офию, если все-таки девчонка. Ведь Ринка предложила назвать в честь бабушки, и моей мамы. И правильно. О Мировой Свет! Как ты себя чувствуешь, Ринка? Как протекает беременность, если все по срокам? Ничего не узнать. Хотя у
