добавляют что-то из своих запасов и… Питаются в общем.
– А что за рыбина?
– Да откуда ж мне знать породу? Главное не это, – отмахивался Каан, ибо он ухватил мысль, и ему не до отвлекающих детализаций. – Главное… Пойми, вокруг воды никакой. Это даже не высохшее озеро, это пустыня естественного происхождения, и очень давняя. То есть, если б болотная грязь какая-то, то еще можно понять. Полувысохшее озеро. Пройдут дожди, оно снова наполнится. И тогда рыба в иле очнется, и опять начнет питаться водорослями, себе на радость. Такое науке известно, сам знаешь. Но тут другое. Совершенно безводная земля. Испокон веку безводная. Ни реки там не протекали, ни озер не наблюдается. Да и сезона дождей там тоже нет. А вот рыба, черти на какой глубине – на тебе!
– Вообще-то известные ученые этим историям не верят, но кто-то когда-то выдвигал объяснения. А, ладно, о них потом, – отметал свои же мысли братец Каан. – О деле. О теории смены геологических эпох ты, разумеется, слыхал. И вот, исходя из нее, материк иногда покрывается водой. Возможно, даже где-то возникает новый материк. И тогда когда-то в древнейшие времена – миллионы лет назад – там, где сейчас суша, разливалось море. Может, не слишком глубокое, как знать. Потом, оно начало пересыхать. А что если существует виды рыб, которые впадают в этот самый анабиоз не на годы, даже не на столетия, а на миллионы лет? Над ними уже суша сушей, а они все ждут. Спят и ждут. И очнутся только когда-нибудь, когда сверху опять забурлит вода?
– Интересное дело, – кивал я. – Пожалуй, не хуже, чем с наша чудо-змея Гиргого.
– То есть, тут на твою мельницу, брат Дар. Если с рыбами правда, то у некоторых видов живого уже могут быть гены отвечающие за анабиоз. Остается только их активировать.
– Активировать, и приспособить к новым условиям, – дополнял я.
– Вот именно.
Мы с братом смотрели друг на друга. Черт, в этой научной бредятине, в этой ереси, явно что-то наличествовало. Что-то рациональное.
9. Доктор Дар Гаал. Приписываемые дневники.
Здесь, в практически непроходимой сельве верилось. О Выдувальщик Сферы Мира, почему собственно нет? Змея способная сожрать город! Да, пожалуйста! Змею, к тому же млекопитающую, которая охотится лишь за определенным человеком, пусть и зараженным специальным образом, мы уже воочию наблюдали. Подумаешь: увеличь ее раз в десять, сто и тогда… Ну, может быть, в тысячу. В неизмеримой глубине подземной тверди на физику плевать. Вес увеличивается соотносительно кубу линейных размеров, говорите? Ну, мало ли? Здесь вам не обычный мир, степи какие-нибудь, леса еловые. Здесь вам сельва. Ей на эти законы… Что физики, что химии с биологией, плевать с высокой-высокой башни наблюдения.
Представим картинку. Мультяшную такую, из передачи «Узоры», не слишком замысловатую. Змеюка длиной с километр может, вообще-то запросто окружить город. В буквальном смысле окружить. Взять в кольцо. Или, пожалуй, тысячи метров будет для этого маловато, да? Но если мы уже отменили законы физики, принятые на Сфере Мира, то чего же до сей поры за них цепляемся? Нет, летать мы данной, теоретической покуда, змеюке все же не позволим. Это уж будет чрезмерно, пожалуй. Пусть уж по- прежнему ползает, как и положено змеиным. Однако, если законы физики в сторону, то кто мешает позволить и даже заставить это гигантское творение ползать с достаточной быстротой? Говорите, что в обычном мире, то, что тяжелее и движется медленнее? Ну, так то в обычном мире, не в джунглях Топожвари-Мэщ.
Короче, змеюка способна окружить город. Нарезать вокруг него круги, пока не надоест и имеется надобность. Вряд ли кто-то сумеет покинуть территорию, если по периметру носится что-то в виде железнодорожного локомотива, только без рельс и живое. Если это, конечно же, ещё получается называть живым. Ну, живым-то получается, вот непривычным, то да.
Пожалуй, за счет массы, такое земноводное – если какая-либо классификация обыденной зоологии до сей поры применима – способно своим лазанием прокопать вокруг города ров. Город-то, понятное дело, не современный мегаполис. Времена у нас в рассмотрении древние, мифические. Так что и город в соответствии. Тысяч, так, на десять-пятнадцать жителей. Скромный такой городишко. Змеюке он, то бишь, его живая, человеческая протоплазма на один зуб. Она бы рада и современный, а лучше недавнего прошлого, мегаполис схам-хамать и не поперхнуться. Большой такой, не тронутый не только химическими бомбардировками, но даже эвакуацией, город недалекого, до Всеобщей войны, Большого Махания Атомными Дубинами, прошлого. Однако такие циклопические творения рук человеческих в сельве родиться не могут. Ну, мы почему-то в этом уверены. Если уж на то пошло, в ней не могут родиться, и даже родившись, существовать города куда меньшей масштабности. Но вот их останки мы уверенно наблюдаем, так что пошлем-ка мы цивилизационную теорию великого академика Пилкада Дио куда подальше. Уверенно так пошлем, вслед за физикой, биохимией и общей биологией.
В общем, у нас наличествует волшебный город в джунглях и волшебная же змеюка. Змеюка, которая периодически таранит в лесу просеки в двадцать пять – сто метров шириной, давит по пути совсем не рассохшиеся, а только что, ей же, опрокинутые деревья. Такая змеюка способна играючи смахнуть хвосточком этот самый город. По крайней мере, обычный, на несколько тысяч населения поселочек, с глинобитными стенами и лиственными крышами. У нас тут, правда, несколько другое. У нас тут каменные строения такой долговечности, что некие разнесенные вдрызг постройки можно структурировать даже сейчас. Но, собственно, что это меняет, в главном?
Размеры и возможности человека как отдельного биологического объекта остались прежними. Так что, жуть в тысячу метров не перестает быть жутью? Ну, разве что, у нее появятся некие сложности с выколупыванием протоплазмы из каменных строений. Подумаешь? В отсутствии перочинного ножа, тушенка вполне лихо вскрывается гвардейской бляхой. И потому…
Раз уж мы допустили существование живого Гиргого, то почему бы не оставить в его распоряжении и длинный, раздвоенный змеиный язык?
10. Доктор Дар Гаал. Приписываемые дневники.
Жуж Шоймар – гений организационных процессов – собрал уникальную команду. А помимо того, мы видимо вошли в некую фазу откровений. Пока Эри Муго демонстрировал нам фрески, на месте которых все остальные видели только пятна плесени, даже не различимые по цвету, другие тоже не спали. Имре Моль – наш штатный переводчик с цивилизованных языков – трудил голову над чем-то своим. Останки древней культуры, разбросанные среди деревьев там и тут, все-таки не были его страстью, так что он колотился над чем-то более современным. Иногда посиживал с наушником, возле похрапывающего первого радиста Риши Элеме, подкручивал верньеры, кривясь от завываний, спрятавшихся в окрестностях Мирового Света, радиационных поясов. И затем, однажды, он тоже выдал откровение.
Откровение не относилось к присыпанным столетиями древностям, и потому не обладало анестезией отрешенности от настоящего. Оно могло запросто взорвать благость последних дней, когда мы все сосредоточились на археологии, и мозоли с потертостями от ботинок начали постепенно заживать. И потому откровение было доведено исключительно избранным. Как не странно, я – врач и ветеринар – оказался в их числе. Правда, не в первых рядах.
– Доктор Гаал, можно вам задействовать по прямым обязанностям? – обратился ко мне Шоймар. – Давленьице не смеряете?
А когда мы отошли в сторонку, и присели на вросшую в землю поваленную колонну (теперь мы все стали несколько Эри Муго и могли кое-чего различать), Шоймар добавил:
– С давлением у меня все в норме, док. Но подсоедините свою технику, Дар, и делайте вид, что заняты делом. А сами слушайте. Есть информация, которую не стоит доводить ни марайя, ни нашим рабам- носильщикам. Я не хочу, чтобы первые разбежались по лесу, а вторые попробовали устроить переворот.
– Я весь внимание, профессор, – кивнул я, тиская грушу тонометра.
– Наш полиглот Имре Моль наконец раскусил код ноюйского десанта, который перебили голованы.
– Какой код?
– Вообще-то, целых два кода. Один был письменный. У них имелись какие-то закодированные записи, а второй для радио-переговоров. Между прочим, они до сих пор на нем передают.
– Постойте, их же прикончили? – удивился я.
– Их-то прикончили, да, – согласился начальник. – Но они, как вы понимаете, Дар, никак не успели об
