История веры и религиозных идей. Том 2. От Гаутамы Будды до триумфа христианства

космогоний Востока,[304] мы находим и в других текстах.[305] Снорри уточняет, что на севере протянулась страна мрака и холода — Нифльхейм, царство мертвых, где струился источник, дающий жизнь одиннадцати рекам; на юге раскинулось Муспелль — царство света и жара, охраняемое великаном Суртром (Черным). Между двумя этими царствами при соединении льда и огня родилось антропоморфное существо Имир. Во время сна под мышкой Имира родились из его пота первые мужчина и женщина, а одна нога его с другою зачала сына. Из инея возникла корова Аудумла; она кормила Имира своим молоком и вылизала из соленого льда человека по имени Бури. Он женился на дочери одного великана и имел троих сыновей, Одина, Вили и Ве, которые решили убить Имира. Поток его крови поглотил всех великанов, лишь одному таинственным образом удалось спастись вместе со своей женой. Братья увлекли убитого Имира в бездну и, разрубив его тело на части, сотворили Мир: из плоти явилась земля; из костей — горы; из крови — море; из волос — облака; из черепа — Небо.

Эта космогония, основанная на умерщвлении и расчленении антропоморфного существа, напоминает мифы о Тиамат (§ 21), Пуруше (§ 73) и Паньгу (§ 129). Творение мира — результат кровавого жертвоприношения — идущая из древности, широко распространенная религиозная идея. Она служила оправданием человеческих жертвоприношений как у германцев, так и у других народов. Такая жертва, будучи повторением предвечного божественного акта, обеспечивала обновление Мира, возрождение жизни и сплоченность общества. Имир был двуполым существом:[306] он один породил чету людей. Как известно, двуполость — признак полноты, целостности. У древних германцев идея предвечной целостности подкрепляется и другой мифологической традицией, согласно которой, прародитель богов Имир дал жизнь также и злым великанам (и они будут угрожать существованию всего Космоса вплоть до конца света).

Продолжая свой космогонический труд, трое братьев создали из искр Муспелля звезды и небесные светила и упорядочили их движение. Таким образом был установлен суточный цикл (день и ночь), а также смена времен года. Огромный Океан со всех сторон окружал дискообразную землю; на берегах боги расположили область великанов. В глубине материка был построен Мидгард (буквально, 'Срединная Ограда'), обитель людей, защищенная высокой стеной из ресниц Имира. С помощью молчаливого бога Хенира, а также Лодура, о котором почти ничего не известно, Один создал первых людей, Аска и Эмблю,[307] из двух найденных на морском берегу деревьев. Один дал им дyшy и жизнь, Хенир — разум, Лодур — антропоморфный облик и чувства. В другом мифе говорится, что первые мужчина и женщина вышли из Мирового Древа Иггдрасиля и дали жизнь всему человечеству. Во время Великой Стужи, что наступит вместе с концом света (ragnarok, § 177), они найдут прибежище в стволе Иггдрасиля и выживут, питаясь росой с его ветвей. [308] По словам Снорри, эта чета, схоронившись в Мировом Древе, переживет и сам конец света, чтобы возродить человеческий род уже на новосотворенной земле.

Иггдрасиль, расположенный в Центре Мира, символизирует и в то же время образует Вселенную. Его вершина упирается в Небо, а ветви охватывают землю. Один из корней Ясеня уходит в обитель мертвых (Хель), другой — в страну великанов. Третий корень тянется в мир людей. [309] С момента своего возникновения (т. е. как только мир был создан богами), Иггдрасиль уже находится под угрозой: олень объедает его листву, ствол начинает гнить, а дракон Нидхёгг гложет корни. В один прекрасный день Мировой Ясень рухнет, и наступит конец света (ragnariоk).

Здесь мы, бесспорно, имеем дело с уже хорошо известным нам образом Мирового Древа, которое возвышается в Центре Мира и соединяет три космических уровня: Небо, Землю и Преисподнюю.[310] Мы уже много раз обращали внимание на древность и распространенность этого космологического символа. Возможно, миф об Иггдрасиле возник под влиянием некоторых верований ориентального и североазиатского происхождения. Но необходимо подчеркнуть и сугубо германские черты этого мифа: Древо, т. е. Космос, самим своим возникновением возвещает о будущем упадке и разрушении мира; судьба, Urdhr, сокрыта в подземном источнике у корней Иггдрасиля, иными словами, в самом центре Универсума. Из 'Прорицания вёльвы' (строфа 20) мы знаем, что богиня судьбы определяет жребий всех живых существ, как людей, так и богов и великанов. Можно было бы сказать, что Иггдрасиль является прообразом всего творения и воплощает участь, уготованную самому бытию; всякая форма бытия — мир, боги, жизнь, человечество, — преходяща, обречена на гибель, но, тем не менее, способна к возрождению с наступлением нового космического цикла.

§ 174. Асы и ваны. Один и его чудесные «шаманские» свойства

Поселив чету прародителей в Мидгарде, боги построили собственное жилище, Асгард. Он также находился в Центре Мира, но наверху.[311] Пантеон разделяется на две группы: боги-асы и боги-ваны. Самые знаменитые из асов — Тюр, Один и Тор; Тюр и Один составляют пару верховных богов (как Митра и Варуна в ведической Индии),[312] тогда как Тор, бог с молотом, главный враг великанов, напоминает воинственного Индру. Из ванов более всего почитаемы Ньёрд, Фрейр и Фрейя. Эти боги связаны с богатством и плодородием, миром и удовольствиями. Анализируя мифическую войну римлян с сабинянами (§ 162), мы уже упоминали о конфликте между асами и ванами. Их борьба, долгая, тяжелая и смутная, закончилась все-таки примирением. Главные боги-ваны остались жить среди асов и укрепили богатством и изобилием, которыми они правят, почитаемое положение асов, распоряжающихся судебной властью, магией и военным искусством.

Некоторые авторы усердно толковали этот эпизод мифологии как память об историческом противостоянии представителей двух культур, разделяющих разные религиозные верования. Это автохтонное земледельческое население (Megalithenvolker, по мнению некоторых) и пришельцы-завоеватели (Streitaxtvolker, или ариафонные племена). Однако Жоржу Дюмезилю удалось доказать, что речь идет об индоевропейском мифологическом сюжете, историзированном в книге Снорри Стурлусона.[313] Конечно, завоевание территорий, населенных земледельцами неолита, покорение автохтонных племен более развитыми в военном отношении захватчиками, последующее слияние двух этносов и двух типов общественного устройства — все это факты, подтвержденные археологией; они составляют особый феномен в протоистории Европы, феномен, просуществовавший в некоторых регионах до средних веков. Но мифологический сюжет о войне асов с ванами предшествует процессу германизации, поскольку является составной частью индоевропейской традиции.[314] Вполне вероятно, что этот миф служил образцом и оправданием для множества локальных войн, закончившихся обоюдным примирением и слиянием бывших противников в одно общество.

Добавим между тем, что образы главных асов, Тюра, Одина и Тора, сохранив присущие богам двух первых функций верховную власть и воинское искусство, претерпели тем не менее довольно существенные изменения. С одной стороны, они сформировались в соответствии с особенностями религиозного духа германцев, с другой — испытали влияние традиций Средиземноморья и Северной Азии. Один-Вотан — верховный бог, отец и повелитель всех прочих богов. Мы уже отметили его сходство с индийским Варуной: оба бога обладают верховной властью и искусны в магии; они «связывают» и парализуют своих противников; они падки на человеческие жертвоприношения.[315] Но, как мы увидим далее, различия между ними не менее значительны.

В одном из фрагментов поэмы 'Havamal' ('Речи Высокого', строфы 138–139) Один рассказывает, как он добыл руны, символ мудрости и магической власти: девять ночей он был подвешен на Иггдрасиле, 'пораженный копьем и посвященный Одину, принесенный в жертву самому себе, без пищи и питья, и вот, на мой зов руны открылись мне'. Таким образом он получил оккультное видение и дар поэзии. Речь идет, конечно, об обряде инициации, близкой к шаманической. Один висит на Мировом Древе;[316] «Иггдрасиль» значит 'конь Игга (одно из имен Одина)'. Виселицу принято называть «конем» повешенного, и мы знаем, что жертвы, приносимые Одину, вешали на