История веры и религиозных идей. Том 2. От Гаутамы Будды до триумфа христианства

исключительно важен для оценки метода толкования традиционной мифологии зороастрийскими теологами. Как Имир или Пуруша, Гайомарт — первый андрогинный макрантроп, но факт его предания смерти расценивается по-разному. Не целокупный Мир воссоздан из его тела, а только металлы, говоря иначе — планеты, а из семени его ревень, сам порождающий первую пару людей. Как в теологических спекуляциях позднего иудаизма Адаму приписываются одновременно и космологические атрибуты, и высшие духовные добродетели, так и Гайомарт обладает высочайшим достоинством. В священной истории маздеитов он идет вслед за Заратустрой и Саошьянтом. В самом деле, в материальном творении (gёfё), Гайомарт первым получает откровение Благой Веры.[623] Оттого что тридцать лет он противостоял натиску Ахримана, он смог сообщить откровение Марше и Мартйанагу, которые передали это откровение дальше, своим потомкам. Маздеитская теология провозглашает Гайомарта мужем праведным и совершенным, равным Заратустре и Саошьянту.[624]

Дело рук позднейших теологов — возвеличение Гайомарта — завершилось «исправлением» человеческого удела. В сущности, человек был создан благими наделенным, как и Гайомарт, бессмертной душой и телом. Смерть была запущена в материальный мир Ахриманом как следствие греха, совершенного прародителями. Но, по заключению Ценера,[625] для зороастризма первородный грех — это не столько акт неповиновения, сколько просто ошибка: прародители заблуждались, принимая Ахримана за Творца. Однако Ахриману не удалось убить душу Гайомарта и, следовательно, человеческую душу. Душа — самый могущественный союзник Ормазда, потому что в материальном мире только человек обладает свободой выбора. Но сама душа может действовать не иначе как через тело, где она обитает; тело — это инструмент или 'риза души'. Более того, тело создано вовсе не из тьмы (вопреки утверждениям гностиков), но из той же самой субстанции, что и душа; вначале тело было светоносно и благоуханно, лишь вожделение сделало его зловонным. Все же после эсхатологического Страшного Суда душа обретает воскресшее и сияющее тело.[626]

В итоге, благодаря свободе выбора между Добром и Злом, человек не только обеспечивает свое собственное спасение, но он в равной степени может соучаствовать в искупительном деле Ормазда. Как мы видели (§ 104), любой святитель вносит свой вклад в дело «преображения» мира, восстанавливая в самом себе состояние чистоты, предшествовавшее «смешению» (gumёсhin), результату враждебных действий Ахримана. Ибо для маздеизма материальное Творение, т. е. материя и жизнь, благи сами по себе и заслуживают очищения и восстановления. Учение о воскресении тел на деле провозглашает бесценное достоинство Творения. Это самая твердая и смелая религиозная оценка материи, значительно предваряющая по времени концепции западных «философов- алхимиков» ХVII века (ср. т. III).

В течение 3000 лет — от убийства Гайомарта и появления первой четы до пришествия Заратустры — сменило друг друга много легендарных царствий, самые известные из которых — царствия Йимы, Ажи- Дахаки и Траэтаоны. Заратустра возникает в самом центре истории', на равном расстоянии и от Гайомарта, и от будущего Спасителя, Саошьянта (согласно преданию IV в. до н. э., Саошьянт будет рожден девой, искупавшейся в озере Касаойя: его волны чудесным образом сохранят семя Заратустры). Как уже было замечено, (§§ 104, 112), окончательное Обновление (fraso-keretl) состоится в результате совершенного Саошьянтом жертвоприношения. Книги на пехлеви подробно описывают тонкости и эпизоды этого эсхатологического сценария. Сначала, в течение последних трех тысячелетий, люди постепенно станут воздерживаться от употребления мяса, молока, растений, чтобы питаться только водой. Согласно «Бундахишну», это именно то, что происходит со старцами в конце жизни.

Фактически эсхатология вновь и вновь повторяет, чтобы отменить их, деяния и жесты прародителей. Вот почему демоница Ажи (Алчность), не обладая более властью над людьми, будет обречена пожирать демонов. Убийству первобыка Ахриманом соответствует эсхатологическое жертвоприношение быка Хатайоша, совершенное Саошь-янтом и Ормаздом. Приготовленный из его жира и костного мозга напиток, смешанный с белой хаомой, сделает бессмертными всех воскресших людей. Как первочеловек Гайомарт станет 'первенцем из воскресших'. Вновь разразятся битвы начала времен: опять появится дракон Ажи- Дахака и опять потребуется воскрешение Траэтаоны, который победил его in Шо tempore. В конечной битве сходятся оба воинства, и у каждого из сражающихся имеется свой, совершенно определенный противник, Ахриман и лжи падут последними под ударами Ормазда и Сраоши.[627]

Согласно некоторым источникам, Ахриман навсегда лишен силы; согласно другим — снова низвергнут в яму, через которую проник в мир, где ему и было суждено поражение.[628] Пожар огромной силы растопит металлы в горах, и в этой огненной реке, жар которой невыносим для грешников и подобен теплому молоку для праведников, три дня очищаются воскрешенные тела. от жара горы сровняются с долинами, отверстия, ведущие в Ад, закроются (равнинная земля, как известно, это образ райского мира, первозданного и одновременно эсхатологического). После Обновления люди, освобожденные от риска согрешить, будут жить вечно, наслаждаясь как плотскими (например, произойдет воссоединение семей), так и духовными блаженствами.

§ 217. Мистерии Митры

Согласно Плутарху (Роmр. 24, 5), пираты из Киликии 'тайно совершали мистерии' Митры; побежденные и плененные Помпеем, они распространили этот культ на Западе. это первое упоминание о мистериях Митры.[629] Нам неведом процесс, сделавший из иранского божества, превозносимого в «Михр-Яште» (ср. § 109), Митру мистерий. Культ его распространился, очевидно, в среде магов, поселившихся в Месопотамии и в Малой Азии. Типичный бог-победитель, Митра сделался покровителем парфянских царей. На погребальном камне Антиоха I из Коммагены (69–34 гг. до н. э.) бог пожимает руку царю. Но, по-видимому, царский культ Митры не содержал никакого тайного ритуала; с конца эпохи Ахеменидов помпезные церемонии Mithrakana происходили публично.

Мифология и теология митраистских мистерий дошла до нас, главным образом, благодаря скульптурным памятникам. Немногочисленные литературные источники касаются, в основном, культа и степеней инициаций. Один из мифов рассказывает о рождении Митры из скалы (de petra natus), подобно антропоморфному Улликумми (§ 46), фригийцу Агдитису (§ 207) и знаменитому герою осетинской мифологии.[630][631] Именно по этой причине в мистериях Митры пещера играет первостепенную роль. С другой стороны, по преданию, дошедшему до нас в трудах Аль-Бируни, парфянский царь накануне своего вступления на престол удалялся в пещеру, а его подданные оказывали ему почести, словно новорожденному, или, точнее, младенцу сверхъестественного происхождения.[632] Армянские предания повествуют о некоей пещере, где 'пребывал в затворе' Мгер (т. е. Mihr, Mithra), и откуда он выходил только раз в году. В новом царе воплощался и заново рождался Митра.[633] Мы находим эту иранскую тему в христианской легенде о Рождестве Христа — в вифлеемской, исполненной света, пещере.[634][635] Итак, чудесное рождение Митры неразрывной частью входило в иранский синкретический миф о Космократе-Искупителе.

Главный эпизод мифов о Митре — это умыкание небесного быка и принесение его в жертву, если судить по некоторым дошедшим до нас памятникам, по приказу Солнца (Sol). Жертвоприношение быка фигурирует почти на всех митраистских барельефах и росписях. Митра неохотно выполняет свою «миссию»; отвернув лицо, одной рукой берет он животное за ноздри, другой же вонзает нож ему в бок. 'Из тела умирающей жертвы всходят все полезные травы и растения (…) Из спинного мозга его произросло дающее хлеб зерно, а из крови его — лоза виноградная, дающая священный напиток мистерий'.[636] В зороастрийском контексте кажется загадочным совершенное Митрой жертвоприношение быка. Как мы уже видели (§ 216), умерщвление первобыка — дело