Денис молча развел руками.
— Загадка сфинкса! — произнес свою коронную фразу Вениамин.
Новая квартира привела Варю в восторг! Двухэтажная, с тремя туалетами, ванной наверху и душевой внизу, она была уже обставлена, кстати сказать, очень красиво и уютно. Ну и с какой стати я должна была отказаться от такой роскоши? Пирогов ведь ничего от меня не требует, он просто заботится обо мне! Вон даже домработницу привел, милейшую женщину лет пятидесяти, которая ко всему прочему еще великолепно готовит, у меня в доме теперь всегда есть еда, лишь бы время выбрать, чтобы поесть… А со временем совсем плохо!
Варя начала сниматься в восьмисерийном сериале, играла в спектакле у Рубана, репетировала новый, выполняла многие требования Кати Вершининой — давала интервью, снималась в ток-шоу, ходила на тусовки. Словом, загружала себя так, чтобы не было времени вспоминать Стаса.
Как-то утром ей позвонила Надежда Михайловна.
— Варюшка, мы приехали! Привезли новый сценарий, специально для тебя написанный! Как ты живешь, девочка?
— Господи, тетя Надя, как же я соскучилась! Мне вас так не хватало! Столько всего случилось! Я так хочу вас видеть и Семена Романыча тоже… Ой, вы знаете, я переехала!
— Куда?
— А вот в ту квартиру, которую Пирогов подарил. Вы слышали, что у меня дверь сожгли, вещи все попортили?
— Да слышали, мерзость какая! Но, как я поняла, со Стасом вы не помирились?
— Нет, это оказалось невозможно, — сухо ответила Варя. — Но, тетя Надя, мне столько надо вам рассказать, и еще я хочу позвать вас в гости!
— Ну что ж, можно и в гости! Тем более, у нас ремонт еще не кончился.
— Знаете, сегодня у меня жуткий график, мы с Димой вечером «Шмеля» играем…
— Кстати, как его здоровье, мне Боря писал, что он лежал в больнице?
— Сейчас уже все хорошо.
— А знаешь, я, пожалуй, приду на спектакль, а потом, может, посидим где-нибудь?
— Чудесно, тетя Надя! Буду счастлива! А Семен Романыч тоже придет?
— Нет, он театр не очень жалует, тем более летом. А вы где играете?
— В театре Пушкина.
— Вот и чудно.
Варя страшно обрадовалась, Надежде Михайловне все можно сказать… Матери же она до сих пор не сказала, что живет в квартире, подаренной Пироговым. Хотя в тот раз, когда к ним приехала мать Стаса, чтобы прийти в себя после того, как муж ее бросил, и случайно, к ужасу Вари, упомянула о Пирогове, Анна Никитична вызвала Варю к себе в комнату и жестко сказала:
— Я так понимаю, что ты виделась с Марьяной?
— Виделась, но это случайно получилось…
— Но ты уже в курсе, что между нами произошло?
— Да.
— Ну, и я, по-твоему, не права?
— Права, мамочка, права. А Марьянка такая дура оказалась… — И Варя рассказала матери о первой встрече с сестрой.
В глазах матери мелькнуло торжество.
— Ага, боится, значит, за свое сокровище… Ну пусть боится! Так ей и надо!
— Мама!
— Что мама? Я никогда и никого не любила так, как Ивана! Никогда и никого! Я все понимала и про разницу в возрасте и про невозможность долгого романа, но и в страшном сне увидеть не чаяла, что мне подложит свинью родная дочь! И ведь это не было случайностью. Она добивалась своей цели хитро, подло и, что главное, планомерно. Вот этого я никогда ей не прощу! К тому же я не уверена, что она любила его, а не его положение и деньги!
— Да нет, мама, она его любит.
— А, по-моему, она любить не умеет вообще. И знаешь, Варька, если бы не Стас…
— При чем здесь Стас? — испугалась Варя.
— Знаешь, я была бы даже рада… если бы ты у нее Ивана отбила! Пусть бы знала, мерзавка, каково это…
— Мама, ты с ума сошла! — закричала Варя.
— Да… Я сошла с ума… Поневоле сойдешь…
— Ты что, до сих пор его любишь?
— Нет, давно уже нет… Но, знаешь, я поняла, что многие любовные драмы замешаны не столько даже на любви, сколько на уязвленном самолюбии. Поверь, зачастую это такая непереносимая боль… Но не каждая женщина в состоянии со своими чувствами разобраться…
— А мужчины?
— И мужчины тоже.
— Знаешь, мама, Пирогов купил нам со Стасом квартиру на свадьбу. В знак возмещения ущерба…
— Но Стас, конечно же, отказался?
— Конечно.
— Опять-таки самолюбие взыграло! Но это-то как раз правильно. Он мужик, настоящий мужик, твой Стас!
После того разговора Анна Никитична ни разу больше не заговаривала о Пирогове, не требовала, чтобы Варя отказалась от съемок в фильме, который он спонсировал, но в Москву по-прежнему отказывалась ехать, даже когда Варя пригласила ее на премьеру «Песен шмеля»…
— Бог даст, приедете сюда на гастроли, русская антреприза частенько бывает в Германии…
А Никита в начале лета приезжал в Москву, и даже ездил с Варей на «Кинотавр» и прошел с ней по красной дорожке вместо кавалера, что вызвало восторг и умиление зрителей и журналистов. Идея принадлежала Кате Вершининой! Дима на фестиваль не поехал, со Стасом они уже расстались, Семена Романовича тоже там не было, а идти абы с кем Варя не пожелала. Зато Никита был невероятно горд и счастлив. Он ничего не говорил про Стаса, как будто забыл о нем. И только один раз, когда Варя о чем-то поспорила с ним, он поднял на нее глаза и сказал:
— Мама, не спорь, я это точно знаю!
— Как ты можешь это знать?
— Но знал же я, что твой Симбирцев плохой!
Варя прикусила язык.
Она обожала играть «Песни шмеля». И хотя каждый раз перед спектаклем ее трясло от волнения, выходя на сцену, она ощущала такое счастье! Как-то на гастролях в Екатеринбурге Дима вдруг без предупреждения начал играть совершенно по-другому. Сначала она испугалась, но потом вдруг поймала его любопытный взгляд и повелась за ним, как рыба за блесной…
— Молодчина! — шепнул ей Дима.
— А ты сволочь!
— Нет, просто не всегда же ты будешь играть со мной, должна быть готова ко всяким передрягам…
Филипп, который присутствовал на спектакле, разразился длинной речью по поводу влияния какого-то отдельного уральского космоса, а в результате сказал:
— Вы, каждый сам по себе, превосходные артисты, но в дуэте вы совершаете просто чудеса! Я не люблю все эти ваши фильмушки, но Шилевичу отдаю должное! Какой изумруд он откопал в Альпах! Да еще догадался спарить его с таким бриллиантом, как Дима! Браво!
И хотя на репетициях он иной раз нещадно ругал своих артистов, но, если был доволен, расточал им
