к выводу, очень похожа на игру… Страшно дорогую и смертельно опасную, но все же игру с небывало высокими ставками.
Жизнь или смерть.
Линда и двух других агентов СУ сбросили на парашютах на севере Франции холодной ветреной ночью в начале февраля 1943 года. Они должны были оставаться там до тех пор, пока союзнические войска не разобьют врага. Под кодовым именем Единорог ему предстояло провести два с половиной года во Франции, главным образом в ее северной части под фиктивным прикрытием. Оказалось, что цель у него двойная: во-первых, собирать информацию о передвижении вражеских войск, сосредоточении важнейших военных складов и о планах нацистов в области сверхсекретного оружия и пересылать ее своему командиру по СУ Гарри Уорнеру, находившемуся во время войны в Лондоне; во-вторых, сотрудничать с французским Сопротивлением, снабжать его бойцов оружием и боеприпасами, которые сбрасывались с самолетов на севере, согласовывать их вылазки с продвижением войск союзников. Он сам возглавлял большую часть диверсионных актов, в основном на территории между Гавром и Парижем, и важнейшим из них был вывод из строя железной дороги, по которой шел непрерывный поток оружия и обмундирования немецким войскам во Франции.
Став разведчиком, Линд очутился в родной стихии. В этой игре он был игроком экстра-класса. Он испытывал ни с чем не сравнимый восторг, глядя, как взлетают на воздух мосты, по которым неслись в действующую армию вражеские грузовики с боеприпасами. Он изыскивал способы разрушить сразу несколько объектов. Часто ему удавалось одновременно разрушить мост с идущим по нему поездом, вывести из строя электролинии и нарушить движение военных кораблей по реке. Взрывчатка, специально разработанная для Стратегического Управления, с виду походила на такие невинные вещи, как мука, кусок угля или навоз, и позволяла разрушить любой подвернувшийся под руку объект. Но излюбленной его взрывчаткой был «крот» — приспособление, которое легко можно было прилепить снаружи поезда: взрыв происходил только тогда, когда поезд входил в тоннель.
Изобретательность и смекалка Линда не позволяли нацистам разгадать в нем вражеского агента, настолько ловко менял он каждый раз свой облик. Однажды, пустив под откос поезд, он преспокойно удалился из-под носа гестаповцев, не обративших внимания на потрепанного клошара — нищего бродягу, которых много слоняется по улицам французских городов. В другой раз он нарядился священником и, войдя в деревенскую церковь, рядом с которой находился немецкий штаб, поднялся на колокольню. А оттуда с легкостью перебрался в нацистскую цитадель и спрятал там бомбу с хитроумным устройством, которая разнесла здание на куски, прежде чем кому-то удалось спастись. В паре с другим агентом, известным под именем Минотавр, он умудрялся передавать информацию в Лондон совершенно необыкновенным способом. Взгромоздив на колеса громадную бочку, в каких развозят вино местные торговцы, они перегородили ее, наполнили вином лишь нижнюю часть, откуда оно разливалось через кран в днище. А в верхней части прятался Линд с передатчиком, он выстукивал сообщения, а его напарник, одетый уличным разносчиком, преспокойно разъезжал со своей бочкой по улицам. Когда приближался немецкий грузовик, он останавливался, для Линда это был сигнал тревоги, и он прерывал передачу. Так они дурачили немцев месяцами, снабжая разведку в Лондоне данными о передвижении войск противника и точной наводкой для бомбардировщиков.
Но самой лихой операцией Единорога во Франции был придуманный им способ проникновения во вражеские штабы с помощью пожарных. В то время пожарные части попали под юрисдикцию германских властей, и Линд дотошно выспрашивал Жюльена Армана, лидера французского Сопротивления (которого ради осуществления этого тоже еще надо было убедить согласиться на этот безумный план), о французских пожарных и о том, как они будут вести себя, чтобы не вызывать никаких подозрений. Только уверившись, что он просчитал все и никаких осложнений не предвидится, Линд приступил к осуществлению своего плана. Он брал маленькие зажигательные бомбы, служившие главной частью его уловки, и, разъезжая по городу, бросал одну из них в окно занятого нацистами здания. Вместе с группой вызванных пожарных Линд оказывался в здании и, пока те разматывали свои шланги, — хотя пожаров от зажигалок не было, — ухитрялся похитить важнейшие документы, до которых иначе ему никогда бы не добраться, и вовремя исчезал через окно или запасной выход. Гитлеровцы больше полугода потратили на разгадку этой шарады, но даже и тогда у них не было точных доказательств. Тем не менее всех пожарных арестовали и отправили на восточный фронт — разумеется, кроме одного, действительно ответственного за урон, нанесенный врагу.
Немцам так и не удалось установить личность этого мстителя; им казалось, что против них действует целая банда. Две версии, выработанные ими, лишь отдаленно походили на то, что происходило на самом деле. По одной из них диверсанты были из отряда «маки», объединившего французских патриотов; по другой ответственность за взрывы и кражи документов возлагалась на группу англо-американских шпионов. В глазах французов безымянный союзник рисовался народным героем, приходящим им на помощь в борьбе за победу над темными силами зла. Но даже для лондонских резидентов СУ — которые одни знали правду, — Единорог стал легендой. Неуловимый и могущественный, он, казалось, был способен вконец деморализовать и обессилить противника. Он доводил гитлеровцев до безумия — ведь они никогда не знали, откуда и куда будет нанесен следующий удар.
Руководители СУ могли только мечтать о том, чтобы таких людей было у них побольше.
— Мы внедрили своих двойных агентов в абвер, — объяснял Линд Жюльену Арману, — так что теперь они будут снабжать нас информацией несколько месяцев. Они дадут нам настолько точные данные, что Крауц нам поверит. И Гитлеру придется всерьез отнестись к донесениям, говорящим о том, что союзники начнут высадку десанта у Бордо.
— А откуда на самом деле начнется наступление? — поинтересовался Жюльен Арман.
— Из Нормандии. — Линд помолчал. — Так что, когда Гитлер сосредоточит свои силы на Атлантическом побережье, наши войска мощной волной накроют его со всеми его укреплениями с севера.
— Вы думаете, вторжение будет удачным? — Голос Армана звучал не совсем уверенно.
Линд усмехнулся.
— Не сомневаюсь. — Он скатал расстеленную на столе карту. — Это будет наш лучший удар — и, наверное, последний. Если союзники потерпят поражение, мы скоро все заговорим по-немецки, как фюрер.
— Те, кто выживет, — мрачно буркнул Арман.
В первую неделю июня 1944 года бойцы Сопротивления при поддержке войск союзников нанесли сильный удар по нацистам, чтобы, по возможности, вывести их из строя накануне высадки десанта. За семь дней — с тридцатого мая по пятое июня — отряды Сопротивления с помощью агентов разведки СУ уничтожили более восьмисот объектов стратегического назначения, включая поезда, грузовые составы и мосты на севере Франции. Они сделали все, что могли. Теперь им оставалось только ждать.
И молиться.
Утром шестого июня майор Фридрих Август барон фон дер Хайдте, командир шестой немецкой парашютной дивизии, дислоцированной в тридцати милях южнее Шербурга, увидел как будто приближение морского десанта, и когда он взобрался на колокольню церкви в деревушке Сент-Ком-дю-Мон, то обнаружил прямо перед собой корабли, заполонившие весь Ла-Манш, от побережья до самого горизонта. Немецкие войска были застигнуты врасплох, союзнические силы составляли пять тысяч транспортных судов, шестьсот боевых кораблей и десять тысяч самолетов, доставлявших десант к берегам Нормандии. Однако сильного огня не открывали. Мало кто знал, как на самом деле близка к провалу эта прекрасно подготовленная союзниками операция.
Нормандия стала одним из поворотных пунктов в войне. Меньше чем через год после нормандского десанта, седьмого мая 1945 года Германия безоговорочно капитулировала во французском Реймсе. Однако Соединенные Штаты продолжали отстаивать свои интересы в Тихом океане, и Линд был уверен, что скоро его и других разведчиков СУ перебазируют на Филиппины или другой аванпост в тихоокеанском бассейне, но этого не произошло. Шестого августа американцы сбросили первую атомную бомбу на Хиросиму; спустя
