— Он что-нибудь ей рассказал?
— А как ты думаешь? — Повисло молчание, прерванное с другого конца провода: — Хорошо, что я предусмотрел этот ход и наставил у них в квартире «жучков».
Спина у Уорнера нервно напряглась.
— Теперь ходи за ними, как приклеенный.
— А я что делаю, как ты думаешь?
Но Уорнер пропустил это замечание мимо ушей.
— Не выпускай их из виду.
— А что делать с Форрестером?
— О Форрестере не беспокойся, — сердито бросил Уорнер. — Я сам о нем позабочусь.
— Ты думаешь, Джейми Линд способна на такую глупость, чтобы отправиться в Ливию?
— С нее станется.
— В шестьдесят девятом году ЦРУ поддерживало Каддафи, когда он задумал свергнуть короля Идриса Первого, старого и довольно больного, да к тому же отличавшегося антиамериканскими настроениями, — рассказывал Джейми Форрестер. — Самому Каддафи было тогда двадцать семь лет, за ним стояло около шести десятков офицеров из ливийского Корпуса связи, всем им тогда еще не было тридцати. При поддержке Соединенных Штатов заговорщики без труда заняли Триполи и Бенгази, овладели королевским дворцом и захватили военные склады и узлы связи. Опять же с помощью ЦРУ Каддафи заставил более семи тысяч солдат перейти на свою сторону.
— И мой отец помог ему прийти к власти? — спросила задумчиво Джейми.
Немного поколебавшись, он кивнул.
— Да. У него, правда, были некоторые сомнения насчет Каддафи, но приказ есть приказ!
— А теперь ему приходится подрывать эту власть. — Джейми одернула абрикосовый свитер, который был на ней; нервно выпрямила спину, но на ее лице не дрогнул ни один мускул. И голос оставался совершенно ровным.
— Из Триполи он уехал после того, как Каддафи удалось подавить попытку нового переворота и удержать власть в своих руках. Какое-то время он оставался в Сирии. Мы — то есть я хочу сказать «Компания», начали расследовать их террористическую деятельность. С тех пор ваш отец и занялся контртерроризмом.
— Почему он никогда больше не возвращался домой? — спросила Джейми. — Почему он даже не попытался хотя бы дать мне знать о себе?
— Не мог. Это было небезопасно — и для него, и для вас, — объяснил Форрестер. — Вспомните, ведь он считался изменником родины, то есть человеком, которому заказан путь домой. И если бы эта легенда лопнула, вы оба попали бы в большую беду.
Джейми сморгнула непрошенные слезинки.
— А когда же он вернулся в Ливию? — спросила она дрогнувшим голосом.
Форрестер что-то подсчитывал в уме.
— Из Ливии он уехал вскоре после переворота Каддафи. Этот маньяк с самого начала доставлял одни только хлопоты. «Компания» здорово села в лужу, поставив на этого подонка, у него оказались куда более антизападнические настроения, чем у старого короля. К тому же терроризм у него был в крови.
— Он что, религиозный фанатик? — спросила Джейми, вспоминая, что ей доводилось читать об этом.
— Можно сказать и так, — согласился он. — Полиция, действуя по его личному приказанию, принялась наводить порядки, требуя строжайшего выполнения шариата. Молодых женщин отлавливали на улицах больших городов, если их юбки оказывались короче положенной длины, и мазали им ноги красной несмывающейся краской. Но полицейским, сказать по правде, больше нравилось хватать преступниц за коленки, чем блюсти строгую мораль.
Помолчав, он со вздохом продолжал:
— Разумеется, строгости касались не только женщин. Мужчинам нельзя было носить длинные волосы или слишком узкие брюки. Но и этого ему было мало — в стране стали подозрительно относиться к европейцам, и когда в семидесятом году твоему отцу пришлось вернуться в Триполи, он выкрасил волосы в черный цвет, чтобы не привлекать к себе внимания. С его пышной рыже-каштановой шевелюрой он чересчур выделялся среди арабов.
Джейми с трудом представляла своего отца черноволосым.
— С тех пор его голова побелела, — сказал Форрестер, как будто подслушав ее мысли.
— При такой жизни в этом нет ничего удивительного, — заметила Джейми.
— Единорога всегда нагружали работой сверх головы. Ваш отец был в группе специалистов, которые занимались ливийскими террористическими базами вообще и самим Каддафи в частности. — Он наконец допил кофе. — Когда стало очевидным, что «бешеная собака с Ближнего Востока» представляет серьезную угрозу, было решено держать его под постоянным наблюдением. СУПА повели свою игру чрезвычайно осторожно. В семидесятом году Государственный департамент отказал в выдаче экспортных лицензий двум американским компаниям на поставку в Ливию атомных реакторов и топлива, что разъярило Каддафи еще больше.
— Ну, а что отец?
— Джеймс посылал предупреждение за предупреждением, что ливийские террористы угрожают спокойствию не только Запада, но и союзникам Ливии в арабском мире. Я помню, как его отмечали в докладе, за то, что он предотвратил покушение на короля Иордании Хуссейна, а также покушение на правителей Судана, Марокко и Туниса. Постепенно он наладил связи с политической верхушкой в Уганде, Сирии и на Мальте — то есть в странах, известных своими террористическими организациями, как «Черный сентябрь» или итальянские «Красные бригады». С ростом напряженности в этом регионе возрастала важность работы Линда именно на Ближнем Востоке, что требовало крепкой «крыши».
— Ну, вот этого я как раз не могу понять, — осторожно спросила Джейми. — Почему для создания «крыши» не нашли ничего лучшего, как объявить отца изменником?
— Чтобы изобличить настоящего изменника, — тихо произнес Форрестер.
— Свихнулась, просто свихнулась!
— Я должна видеть отца, — твердо сказала она, давая понять, что это она не намерена обсуждать.
— Но послушай, я все отлично понимаю, — возразил Николас, — знаю, как это для тебя важно, и сам обещал сопровождать тебя повсюду. Но Ливия! Здесь не нужно никаких слов. Это не просто опасно — это самоубийство чистой воды!
— Тебе вовсе не обязательно ехать туда со мной, — сказала с вызовом Джейми.
Николас сел в постели и недоверчиво взглянул на нее.
— А что говорит Форрестер?
— Да то же, что и ты. Думает, что затея очень рискованная.
— Послушайся хотя бы его. Он знает, что говорит. — И он снова лег в постель.
— Но он едет со мной, — сказала Джейми, гася свет.
— С каждым днем у наших людей в Ливии становится все больше подозрений, что среди них затесался предатель! — На следующее утро Форрестер продолжил свой рассказ Джейми.
— Эдвин Уилсон, — догадалась она. О деле Уилсона она читала в газетах. Будучи агентом ЦРУ, он попался на продаже ливийцам оружия. Ничего подобного о своем отце Джейми не видела, она сталкивалась только с противоречивыми слухами и прямой клеветой. Лишь теперь она начинала понимать, почему. Форрестер кивнул.
— У твоего отца есть некоторые подозрения, — поделился он с ней.
— Ведь Уилсон работал не один, — припомнила Джейми.
— Конечно, — согласился Форрестер. — Но Джеймс полагает, что в Ливии действуют и другие переметнувшиеся агенты ЦРУ, не имеющие отношения к Уилсону и его сообщникам.
— И если отца разоблачат?
