— Нечто вроде интригующего любопытства. Своеобразный доброжелательный взгляд в необычном сочетании с усталостью и даже легкой агрессивностью. Такое впечатление, как будто ты только что отыскала себе достойного спарринг-партнера.
— Полагаю, что это действительно так.
— А мне она не понравилась.
— Не смеши меня. Ты ведь совершенно не знаешь ее. Вы пообщались каких-то тридцать секунд, не больше.
— Этого оказалось вполне достаточно.
— Не понимаю, что на тебя нашло. Мы с Евой жили в одном доме, когда учились в Оксфорде. Она моя давняя и к тому же самая близкая подруга. Ее любили почти все наши сокурсники, за исключением, может быть, самых завистливых типов, к которым я никак не могу отнести тебя.
— Ну что ж, очень жаль, но мне она не нравится, и я ничего не могу с этим поделать.
— Почему ты так неистово упрям и почему она не нравится тебе?
— Ты сама вынуждаешь меня быть неистовым. Я не могу объяснить, почему она мне не нравится, но это так. Увы. Интуиция. Ты же знаешь, что это качество никогда не было характерным для женщин.
— Я пошла спать. Надеюсь, что утром ты будешь в более благодушном настроении.
— И твоего Фрейзера я тоже не люблю! — крикнул он ей вдогонку.
ГЛАВА 5
А в это время в четырех милях от дома Кэсси в темной и пыльной комнате конспиративного дома сидели Стормонт и Ева, коротая время в непринужденной беседе.
— Ну как твои дела? — продолжал допытываться Стормонт. Он слегка наклонился вперед, чтобы получше видеть ее лицо.
Ева пребывала в состоянии уже привычной для себя задумчивости.
— Кэсси заметно повзрослела с момента нашей последней встречи, но в этом нет ничего удивительного, с тех пор прошло восемь лет. Она стала более хладнокровной, сдержанной и, что самое удивительное, более здравомыслящей. Я бы даже сказала — более наблюдательной. Раньше за ней ничего подобного не замечалось. Но теперь я вижу, что в ней произошли разительные перемены. Даже в ее взгляде появилась совершенно не свойственная ей проницательность. Мне иногда кажется, что она видит меня насквозь. Но ты не волнуйся, я ничем не выдала себя. Слава Богу, до этого еще не дошло. Просто мне показалось, что в ее глазах довольно часто появляются искорки легкой иронии, как будто она о чем-то догадывается.
— Ничего удивительного, черт возьми. Она же банкир в конце концов. Чего ты от нее ожидала? Было бы странно, если бы за все эти годы в ней не выработалось циничное отношение к людям.
— Нет, нет, это не цинизм в обычном смысле слова. Это что-то другое. Мне показалось, что она стала по-другому видеть многие вещи, глубоко проникать в их суть, вот и все.
— В таком случае осторожность тебе не помешает.
Ева грустно улыбнулась.
— Нет уж, пусть лучше она сама будет более осторожной.
Кэсси спала и видела приятные сны. Главными действующими лицами были Ева и Фрейзер. Иногда они мелькали в ее снах вместе, а иногда по отдельности. Проснувшись утром, она попыталась вспомнить, что же они делали, но, к сожалению, недавний сон улетучился без следа.
Слегка взбодрившись под душем, она натянула на себя свитерок песочного цвета и прямую юбку. Когда утренний туалет был завершен, она тихонько выскользнула из дома, чтобы не будить Дэвида, который обычно спал до одиннадцати.
Вчера вечером его поведение показалось ей довольно странным. Она никак не могла понять, почему он вдруг взбеленился. При этом он был совершенно трезв — она легко чувствовала запах спиртного. Странно все это.
Свернув на Кингз-роуд, она остановила такси. В считанные минуты она уже была на Клиффорд-стрит у двери экспресс-бара. Там она купила кусок бекона, несколько бутербродов и какой-то напиток, а потом направилась в свой офис, который находился на пересечении Сэвил-роуд и Берлингтон-стрит.
Кэсси работала в банке «Кэйс Рид» уже около четырех лет. А до этого она провела почти столько же времени в другом крупном банке Сити, где только в лондонском филиале работало более тысячи служащих. Ей нравилась предыдущая работа, где она постоянно имела дело с крупными финансовыми операциями и весьма богатыми клиентами. Но само окружение не вызывало у нее восторга. Ее сослуживцы были чересчур агрессивными, безмозглыми и скрытными. Со временем она добилась там значительного успеха, однако, получив пост ассистента директора в возрасте двадцати пяти лет, неожиданно заявила о желании уйти, чем несказанно удивила многих своих коллег. Через некоторое время устроилась в небольшой банк с очень приятным коллективом, хотя и потеряла при этом в жалованье. В «Кэйс Рид» она стала заниматься финансированием зарождающихся предприятий со значительной долей риска и благодаря этому познакомилась с массой интересных людей — блестящих ученых и предпринимателей, у которых есть гениальные идеи, но нет достаточных средств для их осуществления. Ее банк каждую неделю рассматривает почти дюжину разнообразных предложений, но финансировать может лишь несколько наиболее перспективных проектов в год. Вообще говоря, венчурный капитал — дело необыкновенно сложное и опасное. Здесь нужно уметь видеть перспективу, чувствовать основные тенденции современных технологий, прекрасно знать рынок и законы его формирования, постоянно изучать маркетинг, обладать сильным характером и проявлять чудеса терпения. Порой вложенный капитал возвращался к ним только лет через пять, но если это происходило, то доход мог быть весьма и весьма значительным.
О финансовых успехах банка свидетельствовал и тот факт, что за последние пять лет его капитал увеличился более чем в десять раз. При этом третья часть чистой прибыли распределялась между двадцатью служащими, а оставшиеся две трети шли на расширение инвестиционной деятельности. С момента основания фирмы Джоном Ричардсоном в начале восьмидесятых годов она принесла учредителям и служащим несколько миллионов фунтов стерлингов, что было весьма впечатляющим результатом на фоне постоянно снижающейся деловой активности основных английских банков.
Сотрудники банка относились друг к другу требовательно, но справедливо. Ричардсон терпеть не мог излишней конкуренции между служащими, внутренних склок и изматывающего накала страстей и не допускал лихорадочной суеты в погоне за более высокими доходами, что было свойственно для большинства других финансовых институтов. Он был строгим, но вместе с тем доброжелательным и добрым. Его фирма успешно делала деньги, но при этом никогда не ставила их во главу угла в своей деятельности. Собственно говоря, именно из-за него Кэсси оставила свою прежнюю работу и перешла в этот банк. Он предоставил ей довольно широкое поле приложения творческих сил и совершенно необходимую для этого свободу действий.
Кэсси приходила на работу каждое утро в половине девятого, когда в ее офисе закипала работа. До этого времени все сотрудники медленно раскачивались, жевали свои сандвичи, запивая их горячим кофе, обмениваясь последними новостями и листая свежие газеты. С половины девятого до девяти в офисе все приходило в движение и начиналась обычная банковская рутина. В это время даже воздух в конторе, казалось, был насыщен густым запахом делового общения и напряженной работы.
Как только Кэсси уселась за свой рабочий стол, в приемную шумно ворвалась ее секретарша Эмма, громко зазвонил телефон и слабо запиликал факс. Какое-то время Кэсси сидела спокойно, просматривая последний номер газеты и невольно вспоминая встречу с Евой Каннингэм и Роби Фрейзером. Да и Дэвид Уилсон не выходил у нее из головы. Ну почему он так окрысился на них? Лично на нее они произвели неизгладимое впечатление, причем в равной мере. Вот если бы они оказались вместе. Это была бы весьма любопытная парочка. Но что же ей не понравилось в ответе Евы, когда она спросила ее насчет Фрейзера? После некоторых колебаний Кэсси решила выбрать удачный момент и познакомить их, чтобы проверить свое предчувствие. Эта мысль настолько увлекла ее, что она не заметила, как в кабинет вошел Джон
