— Что она любит наблюдать, как умирает огонь.
— О Боже, — всхлипнула несчастная мать.
Не обращая на нее внимания, Филлип продолжал задавать вопросы:
— Что же было потом?
Мы заснули. Я услышала крики. Проснулась. Спальный мешок Лекс был весь в огне.
— О Боже! Боже! Боже! — застонала Мег, и сестра подала ей таблетки и стакан воды.
— Ну а дальше? — настаивал Филлип, руки Пела крепче сжали Жени.
— Я затушила огонь. Принесла воду с реки. Поскакала в дом лесника. Там никого не было. Вызвала помощь по радио. Прилетел вертолет.
Даже Филлип заметил, что силы Жени на исходе. Он оставил ее и Мег на попечение сына, а сам прошел в комнату сестер и начал звонить по телефону.
В объятиях Пела Жени вновь представила бушующее пламя и стала размышлять, как все могло произойти. Отлетевшая искра? Но почему Лекс не проснулась раньше? Если бы Лекс осталась на стороне Жени… А может быть, она хотела разжечь костер специально?
— Тебе надо отдохнуть, Жени, — мягко проговорил Пел. Ее бледность, почти зелень лица была пугающей, под глазами проступили темные круги.
— Потом.
— Ты вела себя смело. Никто бы не мог сделать большего.
Она не ответила. Если бы она уступила любви Лекс, жизнь подруги не висела бы на волоске.
Первым вышел доктор Ром, высокий, с невыразительным лицом, и объявил:
— Прогноз сносный.
— Что, черт побери, это должно означать?
— Что-то между «достаточно хорошим» и «хорошим», — врача не тронула резкость Филлипа. — Больше пока ничего не могу добавить.
Через полчаса доктор Брандт благодарил Жени за первую помощь, оказанную ею Лекс:
— То, что вы сделали для нее, возможно, спасло ей жизнь, — он хотел пожать Жени руку, но та держала ее за спиной. Врач потянул ее к себе и нахмурился. — Да вы, милочка, сами изрядно обожглись.
Жени ощущала дурноту, голова ее клонилась набок. Доктор Брандт поднял ее за подбородок и подозвал сестру:
— Девушка на грани обморока. Положите ее, если возможно, в отдельную палату и постоянно наблюдайте за ней.
Проснувшись, Жени обнаружила себя в необычной кровати в больничном халате. Поднос с едой стоял на столике рядом. Она не понимала, как сюда попала. Ставни были закрыты, и она даже не представляла, какое сейчас время дня.
Вошел врач и зажег свет. Его внешность показалась знакомой, как будто Жени видела его во сне.
— Добрый вечер, Жени. Я доктор Бранд.
— Лекс! — память возвращалась к ней. Она выпрямилась в кровати.
— Вне опасности, — улыбнулся врач. Он оказался невероятно красивым. На секунду Жени почувствовала, что опять проваливается в небытие. Может быть, она все еще грезила?
— Вы делали операцию? — нет, она не спала. Рот шевелился, когда она говорила.
— Мы за ней хорошо ухаживаем, — доктор придвинул стул к кровати Жени. Квадратное, но не широкое лицо. Волевой подбородок. Он улыбался, и легкие морщинки в уголках глаз были так красивы.
— Пересадка? — спросила она. — Когда вы начнете пересадку кожи?
— Позднее, — ее вопрос его удивил. — Как только Лекс окрепнет. — Сейчас проводится противошоковая терапия, мероприятия против обезвоживания и инфекции.
— Какие?
— Жидкость — вот что самое главное, внутренне и наружно. Погружение в ванну, влажные одежды и переливание крови. Повезло еще, что нет осложнений вследствие вдыхания дыма.
— А что вы предпринимаете против инфекции? — пока Жени задавала эти вопросы, она держала себя в руках. Шел профессиональный разговор о несчастном случае.
Доктор Брандт посмотрел на девушку с интересом. В ней было что-то замечательное — не просто пытливый ум и самообладание:
— Чудо-средство сульфамиллон — лучшее, что есть на сегодняшний день от ожогов.
Его глаза, как и глаза Пела, поначалу показались Жени неопределенного цвета, но потом она поняла, что они мягкого нежно-серого оттенка с коричневато-золотистой искоркой.
— Приступим к пересадке, как только будет возможно. Хотя предсказать это затруднительно. По крайней мере для самых пораженных участков. Я вынашиваю мысль… — он внезапно остановился, осознав, что разговаривает с девушкой, а не с коллегой.
— Так что же это за мысль? — Жени подалась вперед.
— В качестве первого шага я думаю о поливиниле. Использовать поливинил на участках наибольшего поражения, — Жени содрогнулась, представив себе то, о чем рассказывал врач. — А пересадку кожи провести уже позднее. Предстоит серия операций. Это потребует времени. Я собираюсь присутствовать на всех.
— Хорошо, — произнесла Жени и откинулась на подушки. — Каковы ее шансы на полное выздоровление?
— Честно говоря, не знаю. Если под «полным выздоровлением» понимать отсутствие шрамов, думаю, невелики. Но она молода и здорова. Можем поэкспериментировать с новыми технологиями. Всегда есть вероятность, что результат окажется лучше, чем тот, на который мы рассчитывали.
— Мы? — переспросила Жени с оттенком улыбки.
— Мы, — ухмыльнулся Брандт. — Вы медицински образованы? Ваш отец врач?
Жени покачала головой:
— Я сама собираюсь стать пластическим хирургом.
Врач чуть не рассмеялся. Эта девушка, юная и такая хрупкая в больничном халате, заявляет ему без тени сомнения, что овладеет сугубо мужской профессией! Большинство девушек, с которыми он учился в медицинской школе, отсеялись через год или два. Те немногие, кто все-таки закончил школу, не продолжили курс специального обучения.
Решимость, которую он прочитал на лице Жени, заинтриговала хирурга:
— Что вас заставило принять такое решение?
Она рассказала Брандту об увечьях отца.
— Обморожение ведь схоже с ожогами?
— В некотором роде, — согласился врач. — Кожа также истончается, приобретает блеск, неестественный цвет, — он театрально хлопнул себя по лбу. — Совсем забыл, зачем пожаловал сюда в первую очередь. Осмотреть вас. Знаете ли, вы ведь тоже моя пациентка, — он снял со спинки кровати ее историю болезни. — Ну вот, ваше крайнее истощение хорошо поддается моим революционным методам лечения. Я называю их — «Объятия Морфея».
Жени озадаченно поглядела на врача, пытаясь припомнить, слышала ли она раньше о такой методике. Может быть, что-то связанное с курсом морфия?
Эли Брандт рассмеялся.
— Под другим именем он известен как Сон. А теперь позвольте взглянуть на ваши руки.
Подтрунивая, она протянула левую. Врач по-прежнему улыбался:
— Очередное чудо терапии, как вижу. Если я вдруг стану волшебником или целителем, возьму вас в ассистентки. Пожалуйте, правую.
Правую — кто-то не туго забинтовал во время ее долгого сна. Доктор Брандт снял повязку, осмотрел руку и снова надел бинты.
— Чудесно. Хотя сейчас может немного побаливать.
— Ничего, — боль в руке приближала ее к невероятной боли Лекс.
— Спите как можно больше. А я оставлю указание, чтобы вас выписали из больницы по первому
