— Она работала над диссертацией. Тут профессиональный интерес, — ответил за всех Уиллоус.
— А ты откуда знаешь?
— Норберт мне сказал.
— Что еще за Норберт?
— Норберт Уотерманн. Играет защитником в «Лайонз». Он был любовником Мириам Окахаши. Они собирались пораньше поужинать, и он зашел за ней в офис в надежде перехватить ее до ухода. Увидев ее на полу мертвой, он выскочил на улицу и наткнулся на Брукса Лейтона.
— На кого?
— На патрульного полицейского.
— Ах, да, да, — кивнул Бредли.
— Я слыхал, Лейтон с перепугу совершенно ошалел, — ухмыльнулся Джерри Голдстайн, взглянув на Уиллоуса. Но тот, казалось, не заметил этого взгляда — мысли Уиллоуса были заняты Франклином, безучастно стоявшим под дождем. Лицо Джорджа, покуривавшего сигарету, не выражало ничего. А движение руки к губам было до странности механическим, почти безжизненным. Изменится ли Джордж, когда они возьмут убийцу? Послужит ли арест мерзавца исцелением Джорджа Франклина?
Мэл Даттон, стоявший за спиной Уиллоуса, отступил на шаг, наводя объектив на пустые бутылки и стакан. Затем внезапно наклонился и вытащил из-под своего каблука раздавленный ломтик лимона.
Глава 19
Уиллоус призывно помахал рукой и очертил в воздухе силуэт бутылки. Фредди взял со стойки стакан, бросил в него несколько кубиков льда и плеснул порцию «Катти». Он наливал Уиллоусу уже трижды за неполный час, что не очень-то его радовало, ибо по опыту знал, что чрезмерно пьющие клиенты — такое же зло, как и вовсе не пьющие. Он подошел к Уиллоусу, поставил перед ним на стол стакан с виски, улыбнулся и сказал:
— Не переживай, Джек, все образуется.
— А где Салли? — спросил Уиллоус. — Разве она сегодня не работает?
— Салли в постели. Угадай с кем?
Уиллоус молча отхлебнул из стакана.
— Валяется с гриппом, — сам себе ответил Фредди.
— В следующий раз, — сказал Уиллоус, — принеси двойную порцию, лишний раз бегать не придется.
— Как вам будет угодно, — проворчал Фредди.
Минут через сорок — Уиллоус за это время успел еще дважды повторить свою порцию — в бар влетела Клер Паркер. На ней были красная куртка, потертые джинсы и ярко-желтые кроссовки. Лицо ее горело от возбуждения. Вызвав на физиономии Фредди восхищенную улыбку, она заказала пиво. Фредди кивнул и указал на столик, за которым сидел Уиллоус.
Она уселась рядом с Уиллоусом. Он бросил на нее насмешливый взгляд.
— Привет, — сказала Клер. — Может, закажешь даме выпивку?
— Я полагал, дамы сами себе заказывают…
— Подведи свои часы, Джек. Они на двадцать лет отстают.
Уиллоус допил виски и с силой ударил стаканом о стол.
— Ты что, напился?
— Нет еще, но я постараюсь.
— Постарайся, самое главное, постарайся, Джек.
— Да, разумеется. — Уиллоус принюхался к аромату ее духов. Клер едва заметно улыбалась. К чему, черт возьми, она клонит? — размышлял он.
Когда Фредди принес пиво, Клер спросила:
— А где Салли?
— Больна, — коротко ответил Фредди, решив, что Уиллоус уже передал Клер его непритязательную шутку, и она теперь ждет ее повторения — выступать же по заявкам Фредди не желал.
— А что с ней? — спросила Клер.
— Желудочный грипп. Она всю ночь не давала мне покоя. Бегала то за одеялом, то за грелками…
— Вот слова истинного философа, — сказал Уиллоус. Фредди изобразил улыбку.
— Надеюсь, она скоро поправится, — сказала Клер.
— Благодарю, — ответил Фредди. Он быстро протер стол и направился к бару.
Клер подождала, когда он отойдет, потом сказала:
— Посмотри-ка на меня повнимательнее, малыш.
— А в чем дело? Расскажи.
— Я лучше покажу. Хватит пьянствовать, поехали.
Двадцать минут спустя Клер отпирала дверь дома, где помещался офис Мириам Окахаши. На полу приемной лежал точно такой же ковер, как и в кабинете. Обставлена приемная была дубовой мебелью; на журнальных столиках возвышались стопки журналов; в вазах стояли цветы. Из динамиков, вмонтированных в кафельный потолок, лилась негромкая музыка. Другим ключом Клер отперла дверь в кабинет.
— Где ты раздобыла ключи? — изумился Уиллоус.
— У Норберта. Она хранила в его квартире запасную связку.
Обойдя лужу крови и сделанную мелом на ковре разметку, Клер подошла к пробитому пулей окну и широко распахнула его.
— Подойди сюда и выгляни наружу.
— Зачем?
— Я хочу тебе кое-что показать.
— Что именно?
— Посмотри, может, угадаешь.
Уиллоус, вконец озадаченный, подошел к окну и выглянул на улицу. По улице промчались двое велосипедистов — шины поскрипывали на мокром асфальте, спицы мелькали, точно секундные стрелки на циферблатах часов. Уиллоус вглядывался в пелену дождя; он смотрел на крышу здания, откуда три дня назад стрелял Снайпер.
— Посмотри налево, — сказала Клер.
Уиллоус высунулся из окна. В дальнем конце квартала, высоко над тротуаром, сверкал неоновый прямоугольник, окрашивающий бетон в яркие красные и зеленые тона. Но буквы на таком расстоянии разобрать было невозможно. Выпрямившись, он закрыл окно и задернул занавески.
— Видел вывеску? — спросила Клер.
— Ну и что?
— Это кафетерий. Помнишь сандвич и контейнер с капустным салатом в будке служителя на стоянке, где застрелили Тейта и еще двух?
— Да, конечно.
— Так вот, всю провизию убийца приобрел в этом кафетерии.
Уиллоус подошел к черному кожаному дивану. Уселся поудобнее.
Из-за двери доносились звуки музыки. Он пытался вспомнить мелодию, но тщетно, хотя вроде бы знал ее.
— Так что это, по-твоему, значит? — спросил он наконец.
Клер прислонилась к столу, засунув руки в карманы куртки.
— Мы с Ферли Спирсом зашли в этот кафетерий в пятницу. Хотели взять ребятам кофе и чего-нибудь поесть, а внутри увидели вывеску — сандвич и капустный салат. Вывеска навела меня на кое-какие мысли. И еще я обратила внимание, что у мужчины за стойкой необыкновенно маленькие руки. И вспомнила о том, что Джордж Франклин говорил на похоронах Аткинсона.
