главное ее достоинство было под стать всем прочим. Вот только в рот она отказывалась брать.
Кэрри абсолютно точно знала момент, когда нужно будет расстегнуть ему брюки и коснуться губами набравшего полную мощь члена. Это было единственным, что требовалось от нее Боннатти. Ни больше. Ни меньше. Денег он не платил. В этом не было нужды. Энцо Боннатти держал под своим контролем все до последнего публичные дома.
— У тебя это ловко получается, — сказал он как бы между прочим, когда она вернулась в комнату из душа, — но хорошая шлюха должна уметь заглатывать.
— В следующий раз, — быстро ответила ему Корри.
— Я… надеюсь. Он рассмеялся.
— Мне хочется, чтобы ты начала предлагать своим клиентам мою травку, разумеется, самую безобидную, ничего серьезного. Черномазые без ума от нее, да и эти тупицы из колледжей тоже.
Кэрри почувствовала, что на лице ее отразилась тревога.
— Э-э… Мистер Боннатти… Я так не думаю.
— Не думаешь? — Он внимательно, со значением смотрел на нее. — Ля уверен.
Его последняя фраза прозвучала обманывающе ласково.
— Я, пожалуй… откажусь, — проговорила Кэрри, теряя присутствие духа.
— А я, пожалуй, буду настаивать. Я подошлю и тебе своего паренька, он принесет первую партию. Не предлагай только кому попало. И хранить ее нужно в безопасном месте.
Кэрри была расстроена.
— Если вдруг сюда явится с инспекцией полиция, меня могут послать за решетку. Энцо поднялся.
— Мне ты показалась более сообразительной. Если они вздумают явиться к тебе, ты будешь знать об этом заранее. Тебе хватит времени, чтобы не оставить никаких следов.
Она бездумно кивнула головой. Похоже, приблизилось время выходить из бизнеса.
— Славный у тебя малыш, — заметил Энцо, как бы читая ее мысли. — У меня у самого сыновья. Тебе нужно быть повнимательнее к нему. Город — опасное место для ребенка.
Когда же он успел увидеть Стивена? Ее душило чувство беспомощной ярости.
Энцо уже стоял у двери.
— И не вздумай скрыться от меня, девочка. Мне нравится, как ты поставила дело. Продолжай в том же духе, и с мальчиком ничего не случится. Да и с тобой тоже.
Подонок! Выродок! Опять она в ловушке.
— У меня и в мыслях такого не было, мистер Бонватти, — скучным голосом ответила ему Кэрри.
— Само собой. Разве я не сказал только что — ловко у тебя все это выходит!
Вот она. В ее длинных волосах, в этой недвусмысленной походке невозможно ошибиться. Она толкала перед собой коляску. От волнения Бернард чуть было не ткнулся бампером в идущую впереди машину.
Кое-как загнав автомобиль на оказавшуюся рядом стоянку, он заспешил вслед удалявшейся по улице фигуре.
Кэрри шла бодрой походкой, время от времени бросая взгляды на витрины магазинов. Стремительными шагами, быстро сокращая разделявшее их расстояние, Бернард оказался почти вплотную к ней. «Заговори с ней, — слышал он в ушах чей-то голос. — Скажи что-нибудь, что угодно». Он положил ей руку на плечо, и в испуге Кэрри резко и агрессивно развернулась к нему лицом.
— Кэрри! Я так и думал, что это ты!
На лице се появилось слабое подобие улыбки.
— Мистер Даймс…
— Надо же — натолкнуться на тебя здесь! «Только не переиграть удивление», — подумал он. Ее глаза заметались из стороны в сторону, как бы отыскивая путь к спасению.
— Как ты? И кто такой этот малыш? — Он склонился над коляской.
Кэрри была поражена. Бернард Даймс. После стольких-то лет.
— Это мой сын, — скороговоркой ответила она. — М-м… поэтому-то мне и пришлось в такой спешке уйти из театра. Я вышла замуж.
Быстрым взглядом он скользнул по ее пальцам. Кольца не было.
— Поздравляю.
— Благодарю вас.
Наступило неловкое для обоих молчание. Как ему произнести эти слова: я хочу быть с тобой. Она же смотрела на него так, будто он был последним в мире человеком, которого ей хотелось бы видеть.
— Может, нам как-нибудь поужинать вместе? — спросил он наконец высоким от напряжения голосом. — Мне бы очень этого хотелось.
Она покачала головой.
— Я же сказала вам. Я замужем. Но все равно я признательна за приглашение.
— В таком случае, может быть, вы вместе с мужем посетите предварительный просмотр нашей новой программы? Следующие полтора месяца мы будем на гастролях, но потом целую неделю проведем здесь, в городе и…
Она едва слышала его слова. Чувство невыносимого смущения, стыда жгло ей душу. О Господи! Если когда-нибудь ему станет известно, во что она превратилась…
— Мне нужно идти, — не дала она ему закончить.
— Да-да, конечно. — Он долгим взглядом смотрел ей в глаза. — Если я вдруг вам зачем-то понадоблюсь… Я живу по тому же адресу.
— Всего доброго.
Решительно она зашагала прочь, толкая перед собой коляску с ребенком.
— Мамочка! Мамочка! Слишком быстро, — певучим голоском пожаловался мальчик.
Замедлив шаг, Кэрри предалась размышлениям. Бернард Даймс хотел ее. Его глаза прямо говорили об этом. Бернард Даймс был таким же, как и все они. И все-таки он был другим. Он был очень богатым человеком.
— Конфету! — скомандовал Стивен. — Ну пожалуйста, мамочка. Пожалуйста!
Она остановилась у кондитерской лавки, чтобы купить шоколаду.
— Ты не бережешь свои зубы, — наставительно выговорила она, протягивая шоколадку сыну.
— Зубы! Зу-у-бы! — принялся распевать он. Кэрри вздохнула. Бернарду Даймсу было нужно ее тело, вот и все. Никакой помощи ждать от него не приходится. Боннатти прислал для продажи партию наркотиков, вот о чем надо сейчас беспокоиться. Теперь она уже не только шлюха и мадам, теперь она еще и пушер.
Она посмотрела на Стивена, разукрасившего обе щеки шоколадом, и почувствовала, как у нес сжалось сердце. Нужно было что-то делать. Но что?
ДЖИНО. 1948 — 1949
Джино сдержал свое обещание. Он купил Пчелке обручальное кольцо с самым большим бриллиантом, какой смог найти у ювелиров. Потом он успокоился и принялся ждать, когда она забеременеет. Он ждал… ждал… ждал…
— Врач говорит, что на это может потребоваться несколько месяцев, — объясняла ему Пчелка; — Не всегда все это получается с первого раза. Надо еще знать, когда, в какое время нам с тобой нужно этим заниматься. — Так что продолжим наши попытки.
Занятия любовью в специально предназначенное для них время ничуть не возбуждали Джино. Собственно говоря, чем бодрее Пчелка заявляла, направляясь к постели:
«Ну вот и пришла пора», тем меньшее воодушевление испытывал он сам.
— Я не дрессированная обезьяна! — кричал в такие моменты Джино. — Я могу это делать только тогда, когда мне хочется!
Она сразу надулась.
