— Т-т-ты это серьезно?
— Ну конечно!
Пришла и миновала полночь, а Синди все еще не было. Сотрясая воздух проклятиями, Джино расхаживал по квартире. Час ночи. Два. Три часа. Синди все нет.
В конце концов он не выдержал и заснул, его воображение во сне строило сцены предстоящей расправы. Чтобы его собственная жена вела себя как последняя проститутка? Невозможно! Ворочаясь, Джино время от времени просыпался, чтобы бросить взгляд на часы. Ему снилась Леонора и Пчелка, Парнишка Джейк и Зефра Кинкайд. В семь утра он проснулся с ощущением пустоты в желудке, отлежав руку, в которой кололи тысячи иголок, наложенные на лицо швы ныли.
Горничная принесла ему черный кофе, стакан апельсинового сока и утренние газеты. Окруженный роскошью, Джино лежал и думал о бедной, но такой уютной квартирке Пчелки, где на завтрак подавались свежеиспеченные булочки и чай с молоком. А читали за завтраком не газеты, а Фрэнсиса Скотта Фицджеральда. Да-да. Именно у Пчелки Джино впервые взял в руки его книгу, это был «Великий Гэтсби», и прочел ее всю, от корки до корки. А потом еще раз. Чтение оказалось занятием не таким уж и паршивым. Джино даже удивился — почему он не пробовал этого раньше? Ему нравилось ассоциировать себя с Гэтсби — та же загадочность, то же одиночество.
Послышался звонок телефона. Голос Клементины, встревоженный и высокий.
— Слава Богу, ты вернулся.
Синди и Генри были увлечены спором.
— Но я х-х-хочу пойти с т-т-тобой, — настаивал он.
— Нет. — Синди не поддавалась.
— Т-т-твой муж меня не н-н-напугает.
— Я очень рада этому. Но должна тебе сообщить, что многих ему все-таки уже удалось напугать. Он груб и силен, от него можно всего ожидать.
— Н-н-но, Синди…
Она выпрыгнула из постели, потянулась, как гимнастка.
— А вот л могу с ним справиться, миленький мой. От меня можно ждать всего того же, что и от него.
Обнаженная, она принялась танцевать в номере, любуясь кольцом.
Генри уселся на кровати.
— Моей матери не терпится увидеть тебя. Я подумал, что в следующий уик-энд вам хорошо бы познакомиться.
Синди высоко подпрыгнула, бросив на Генри быстрый, полный одобрения, взгляд.
— Очень удачно. Сегодня утром я скажу Джино. А после обеда съеду от него. Потом мы с ним быстренько разведемся. Обещаю тебе.
«— 3-з-за-амечательно. Д-давай обратно в п-п-постель, крошка. Т-та-так сказать, посошок на дорожку.
Она усмехнулась. Никто бы не сказал, что она уже склоняла свою голову над его тщедушным телом. Забравшись в постель, Синди отбросила в сторону простыни, под которыми робко притаился его неуверенный в себе член. Честно говоря, Синди он казался весьма примечательным — очень длинный и тонкий, но ни силы, ни мужской твердости в нем не чувствовалось. Конечно же, не ее в этом вина. Осторожно и нежно она коснулась его губами.
— О-о! — простонал Генри. — О-о, Синди-и-и… О-о…
Джино в задумчивости положил трубку. Его черные глаза горели, когда он взял в руки газету и раскрыл ее на странице со светскими сплетнями, которую вел Уолтер Уинчелл.
Так оно все и было, в точности, как ему сказала по телефону Клементина. Ясным, отчетливым шрифтом, черным по белому. Чтобы все могли видеть и читать. И смеяться за его спиной.
«Синди Сантанджело, жена известного владельца популярного клуба Жеребца Джино Сантанджело, провела вчерашний вечер за городом, на премьере „Грудных девочек“, в компании Генри Маффлина- младшего».
Это все, что было сказано.
И этого вполне достаточно.
В дикой ярости он бросил газету на пол.
Синди вернулась домой ровно в полдень. По полу негромко простучали каблучки ее туфель, чуточку более высокие, чем требовалось бы. С головы до ног она была укутана во все розовое.
Горничная приветствовала ее довольно-таки нервным поклоном.
— Мистер Сантанджело дома, мэм. В спальне.
— Благодарю вас, — Синди сопроводила свои слова величественным поворотом головы. — Остаток дня вы можете быть свободны.
Она направилась в спальню, исполненная готовности вступить в схватку. При виде Джино она вздрогнула.
— Что с тобой случилось?
— Попал в аварию.
— Черт возьми! — Она подошла ближе к постели, уставилась на его лицо. — Вид у тебя ужасный!
— Ты тоже не похожа на майскую розу. Где ты была? Она стряхнула с плеч меховую накидку.
— Ха! Он пропадает на десять дней, а потом спрашивает, где это я была. Выдержки, я вижу, тебе не занимать.
Протанцевав к туалетному столику, она уселась перед зеркалом и осторожно начала снимать с себя маленькую меховую шляпку.
— Синди, — тихо и ласково, почти шепотом, позвал Джино, — а ты уже видела сегодняшние газеты?
Он перебросил ей газету, раскрыв предупредительно на странице Уолтера Уинчелла. Та упала к ее ногам.
Синди наморщила личико и поначалу решила не наклоняться за ней. Но любопытство все же пересилило, она протянула за газетой руку.
Читала она медленно, с усилием — никогда буквы не подчинялись ей с особой охотой. Но когда Синди удалось разобрать в колонке свое имя, лицо ее осветилось быстрой довольной улыбкой. Она знаменита! Боже, о Боже!
Прочитав заметку, она аккуратно сложила газету и положила ее перед собой на столик. Может, пора заводить папку для вырезок?
Ее невозмутимость привела Джино в ярость.
— Ну? Как ты это объяснишь? И где ты провела всю эту ночь?
— С Генри, — спокойно ответила Синди. — И сегодняшний вечер я тоже собираюсь провести вместе с ним.
Джино отказывался верить тому, что приходилось слышать.
— Ну уж нет!
— Нет? Не тебе меня останавливать.
— Ах так? — он принялся выбираться из постели.
— Да, так. — Она стояла не шелохнувшись и смотрела ему прямо в глаза, уперев руки в бока, на губах — усмешка. — По крайней мере, если ты знаешь, что тебе пойдет во благо; а что — во вред.
— Ха! — Джино засмеялся.
«И эта шлюшонка еще о чем-то рассуждает. Ради Бога, неужели она не понимает, с кем ввязалась в игру? Синди с круглой попкой. Не вздумай трахаться со взрослыми мальчиками».
— Мне многое про тебя известно, Джино Сантанджело. М-Н-О-Г-О-Е, — протянула она.
— Что за чушь ты несешь? Синди торжествующе улыбнулась.
— Я наняла частного детектива, чтобы тот следил за тобой. Я знаю все. Ха! Десятидневная деловая поездка в Гринвич-Вилледж к какой-то новой письке. У меня все это записано. Так что когда мы с тобой будем разводиться, постарайся быть повнимательнее ко мне, иначе я пущу тебя по миру. Ты меня слышишь?
