дерева.
Ей исполнилось двадцать пять лет. В ее распоряжении власть, она управляла огромным концерном, у нее было все, к чему она стремилась.
Кроме Марко.
Когда-нибудь она заполучит в его — и очень может быть, когда это случится, он потеряет для нее всякий интерес.
Может быть…
Марко приветствовал Энцо Боннатти крепким дружеским рукопожатием. Постаревший глава могущественного клана прибыл в сопровождении сына, Карло, невозмутимого блондина, которого никому в голову не пришло представлять гостям. Позади них топтались два телохранителя.
— Лаки очень беспокоилась о том, как вы перенесете дорогу, — с почтением обратился к старику Марко. — Пойду-ка я позвоню ей, сообщу о вашем приезде.
Энцо кивнул.
— Да. Я хочу повидаться с ней. Сесть где-нибудь в тихом уголке и поговорить с вами обоими.
Голос Энцо постарел вместе с его телом, и Марко приходилось напрягать слух, чтобы расслышать собеседника. В памяти всплыл тот день, когда Джино впервые свел его с Боппатти. Тогда Марко было семь с половиной лет, но впечатление не изгладилось и до сих пор.
Он подвел Энцо и его сына к лучшему в зале столику, на котором уже стояли три бутылки любимой стариком марки виски, тарелки с копчеными креветками и холодной цыплячьей печенкой.
Энцо улыбнулся.
— Ты знаешь мои вкусы. Это Лаки тебя предупредила?
Марко кивнул.
— Конечно. Энцо расцвел.
— Малышка никогда ничего не забывает, поэтому-то ей все и удается. Не то, что ее братец — как там его зовут? До меня доходят разные вещи. Марко. Что скажешь? Парень и в самом деле гомик? Это правда?
Марко пожал плечами.
— Не знаю, я никогда не видел его.
— Джино выбил бы из него дух. Любой мужчина поступил бы так на его месте, узнав, что сын… — Энцо смолк, проводив взглядом проходившую мимо блондинку. — У кого же это, интересно, такие груди? — спросил старик, не обращая внимания на сопровождавшую его и сына даму.
Марко улыбнулся. Привычки Энцо ничуть не изменились.
— Не знаю. Но если хотите, могу выяснить.
— Выясни. Может, такой старец, как я, еще в состоянии оказать ей услугу. Или две.
В аэропорту Дарио сел в такси. Машины за ним не прислали. Конечно — с какой стати? Он всего лишь на всего сын, что ом может значить? О том, что он все же приедет, Дарио никому не сообщил, однако счел уместным забыть об этом.
— Я слышал, что это заведение обошлось дороже, чем «Цезарь» и «Хилтон», вместе взятые, — обратился к нему таксист. — Что скажешь, приятель?
Дарио решил промолчать. Глядя в окно, он обдумывал складывавшуюся ситуацию. Он получал вшивые двести пятьдесят долларов содержания в неделю. «Перше», на котором он ездил, исполнилось уже пять лет. Квартиру и счета по кредитным карточкам ему оплачивали. Но это было все. Хоть задолбись.
— Мне больше по нраву «Серкус серкус», — продолжал водитель, ничуть не обидевшись на молчание своего пассажира. — Там можно классно провести время, да еще и детишкам найдется чем заняться — и никто тебе не помешает.
«И правда, — подумал Дарио, — кому взбредет в голову мешать тебе. До тех пор пока ты не встал на чьем-то пути, можешь жить так, как хочешь».
После ухода Эрика у Дарио не было постоянного партнера. Он привык удовлетворять свои потребности со случайными знакомыми. Никаких долгих связей. Просто здоровый уличный секс с предпочтительно черноволосыми мальчиками. Единственным блондином был, опять-таки, Эрик. Дарио нисколько не хотелось трахать или быть трахнутым своей зеркальной копией. Оргии тоже прекратились. Ему никак не улыбалось оказаться вовсе лишенным средств к жизни, а именно об этом его предупреждали Коста и Лаки.
— Может, тебе лучше здесь выйти? — поинтересовался водитель, затормозив машину у тротуара в самом конце длинной вереницы автомобилей. — Если хочешь подъехать прямо туда, мы простоим тут до самого утра.
Заплатив, Дарио выбрался из такси, бросив на согнутый локоть пластиковый пакет с лежащим внутри смокингом. Машина, взревев мотором, отъехала, и он уставился на стоявшую в некотором удалении залитую неоновыми огнями громаду отеля. Белоснежный утес. Сразу видно, что миллионы сюда бухали без счету. А он жил всего на двести пятьдесят баксов в неделю.
Пора это менять. Сегодня же.
Решительным шагом Дарио направился к зданию.
Лаки было несвойственно нервничать. Однако этот вечер отличался от многих других, казалось бы, таких же. Значительно. Полностью одетая, готовая выйти к своим гостям, она вздрагивала от возбуждения, подобно четырнадцатилетней девочке, впервые вышедшей в свет.
Услышав звонок в дверь, она едва не подпрыгнула от волнения.
— Кто?
— Коста.
Она обняла его на пороге.
— Я так благодарна тебе, — произнесла Лаки с чувством, — за то, что ты дал мне возможность делать дело, которое, ты знал, мне по силам.
Коста прижал ее к себе. Вырвавшись из его объятий, Лаки закружилась по номеру. Никогда прежде Коста не видел ее такой прекрасной.
— Шампанского! — Лаки сияла. — Да, я знаю, что ты не пьешь его, но только сегодня — ради меня.
— От этих пузырьков у меня изжога, — начал он.
— Чепуха. — Она протянула ему бокал. — Выпьем за «Маджириано». И пусть его казино оставит позади все остальные в Лас-Вегасе!
Бокалы мелодично звякнули.
— И за Джино, — добавил Коста, — ведь идея принадлежала ему.
Лаки отвернулась в сторону, на лицо ее легла тень.
— Не пытайся испортить мне вечер.
— Лаки, — мягко произнес Коста, — если бы не твой отец, все это было бы невозможным. Не станешь же ты обижаться на него вечно.
— Это почему же?
— Потому что когда-нибудь он вернется и вновь возьмет все в свои руки. И тогда тебе придется научиться ладить с ним и принимать его идеи.
— Он никогда не вернется, — легко возразила Лаки. — Слишком уж много прошло времени. Ему просто не позволят вернуться.
— Об этом позабочусь я.
В задумчивости Лаки смотрела на Косту, соображая, как бы дать ему понять, что для всех было бы лучше, если бы Джино оставался там, где он сейчас. Новый звонок удержал ее от того, чтобы сказать хоть слово.
— Это Скип, — послышался голос за дверью. — Я пришел спросить, готовы ли вы уже спуститься вниз. Там собралась целая куча знаменитостей, и мне хотелось бы, чтобы вы сфотографировались с ними.
Лаки рывком распахнула дверь и холодным взором уставилась на бойкого говоруна.
— Я же предупреждала тебя — никакой персональной рекламы.
— Да, я знаю, но мне казалось, что сегодня, в день открытия и все такое…
