мужчина…
Дэни оборвала фразу изумленным возгласом – Шон развернул ее к себе так стремительно, что у нее взметнулись волосы.
– Это называется любовью, – мягко произнес он. Но в его глазах светилась ярость. Как и в глазах Дэни.
– В любви участвуют двое, недвусмысленно заявила она. – В одиночном исполнении она многое теряет. Только не говори, что ты этого не заметил!
– Нет, заметил.
– Тогда зачем же, черт возьми, ты снова мучишь нас обоих?
– Я… ничего не могу поделать, – прошептал Шон. – Я готов скорее прикасаться к тебе и страдать, чем не дотрагиваться и опять-таки страдать.
– А я – нет! Как, по-твоему, я должна себя чувствовать, все получая и ничего не давая взамен? Как бы ты чувствовал себя на моем месте?
– Обманутым. Разочарованным. Готовым взорваться.
– Вот именно!
– Я просто пытаюсь защитить тебя, Дэни.
– От чего?
– От меня.
Дэни была слишком потрясена, чтобы говорить.
– Ты никогда не причинил бы мне боли, – выговорила она наконец.
– В сексуальном смысле? Да. Я бы ласкал тебя – от макушки до пят и обратно. И снова. И…
У Шона вырвался странный горький смешок. Дэни вздрогнула.
– Забудь о том, что я сказал, – почти грубо велел Шон.
Но оба понимали: об этом нельзя забыть.
– Тебе все равно придется отпустить меня, – напомнила Дэни. – Из-за обета.
Шон взглянул на часы.
– Случись это в то же время, но завтра, – приглушенно произнес он, – ничто не смогло бы помешать мне.
– Но сейчас сегодня.
– Да. Можешь радоваться, Дэни. Я никогда не хотел женщину так, как тебя. Я не довольствуюсь малым.
– Все или ничего?
– Да, – просто подтвердил он.
– Тогда это тебе надо радоваться, что завтра еще не наступило. Я тоже не довольствуюсь малым.
Вглядевшись в ореховые глаза Дэни, Шон печально покачал головой.
– Тебе нужен совсем другой мужчина, – прошептал он.
– Ты хочешь сказать, что я тебе не подхожу?
– Дэни… – Шон осекся. – Я пытаюсь пощадить тебя…
– Когда я хочу, чтобы меня щадили, я сама говорю об этом.
– Ты ничего не понимаешь. Я многое повидал… и испытал…
Шон прерывисто вздохнул.
– Ну и что? – нетерпеливо спросила Дэни.
– Черт возьми, слушай меня! Я не тот, за кого ты меня принимаешь!
– Дзен-киборг?
– Я чересчур человечен, – яростно выпалил Шон. – Меня не раз ломало так, как тебе и не снилось!
– Знаю. Но истинная сила исцеляется сама, ее не сломить.
Веки Шона дрогнули, словно слова Дэни стали солью для свежей раны.
Наступило долгое молчание, которое прерывало лишь медленное, тяжелое дыхание Шона. Он прислонился к спинке сиденья.
Шон протянул руки.
– Ты разрешишь просто обнять тебя? – спросил Шон. – Только обнять.
– По-моему, это неудачная мысль, – шепотом отозвалась Дэни.
Но не успев договорить, она метнулась в открытые объятия Шона.
Он взглянул сверху вниз на губы Дэни, вздрагивающие печальной улыбке.
– Это отличная мысль, – возразил Шон. – Просто посиди рядом со мной. Нам не остается ничего другого. Когда все будет кончено, мы больше не увидимся.
Дэни промолчала, скрывая боль от этих слов.
– Все дело в Касатонове, – пояснил Шон, – а не в обете.
– Почему?
– У Касатонова нет ни малейших сомнений, что я участвую в этой игре. Если он вновь увидит тебя рядом со мной, он вынесет тебе смертный приговор. Этого я не допущу. Так что обними меня, Дэни. Просто обними.
Очертя голову Дэни отдалась муке и ласке объятий Шона. Медленно и осторожно опустив голову, она положила ее на грудь Шона, как некогда сделала в чреве тибетского грузовика.
Дэни вновь задохнулась от сочетания тепла и мужского запаха, присущего только Шону Кроу. Вновь ощутила различие в их силе.
Но на этот раз физическая сила Шона не пугала ее. Дэни стремилась к ней неизбежно, как река стремится к морю.
Ее глаза неспешно закрылись. С протяжным вздохом она упивалась волшебным потоком силы Щона, растворилась в нем. На миг она ощутила единство с ним, которое не смогла бы описать словами.
Это было даже лучше плотской любви. Это было все равно что любить и быть любимой.
– Какая чудесная улыбка, – прошептал он.
– Я только что сделала замечательное открытие.
– Какое?
– У некоторых мужчин физическая сила может быть даром и благом. У таких мужчин, как ты, Шон.
Его руки на миг стиснули Дэни, придвигая ее ближе, и тут же вновь разжались.
Но было уже поздно. Дэни почувствовала твердое свидетельство вожделения Шона. Она уперлась ладонью ему в грудь, пытаясь выпрямиться.
Он нежно, но твердо удержал Дэни и коснулся мимолетным поцелуем ее шеи.
– Не надо, – попросила она. – Я не хочу, чтобы из-за меня ты нарушил клятву. Ты возненавидишь меня за это.
– Я не смогу ненавидеть тебя.
– Тогда ты возненавидишь себя!
Шон промолчал. Но не отпустил Дэни. Он не мог сдержать желания познать всю силу влечения Дэни к нему так же, как не мог обходиться без воздуха.
Он тщетно спрашивал себя: почему нельзя завершить обет на день раньше – всего на один день?
Но поступить так он не мог. И не мог поручиться, что доживет до завтра, чтобы выполнить обещание.
Какая жалость, что демаркационная линия времени не проходит по заливу Пьюджет-Саунд, размышлял Шон.
Внезапно он рассмеялся.
В этом смехе прозвучало неподдельное веселье, а не горечь.
– Что случилось, Шон? – встревоженно спросила Дэни.
– Демаркационная линия времени! – сквозь смех выговорил он.
