энергия. Казалось, что весь мир лежит у моих ног, а секс был просто фантастическим.
– Итак, вы стали прибегать к кокаину каждый день по ходу съемок?
Наконец-то Лейси подняла на него глаза. На сей раз в них не было удивления.
– Совершенно точно. Я уверенно справлялась с любыми эпизодами, и мне казалось, что я никогда еще так хорошо не играла. Фильм прошел в прокате на ура.
– А после этого вы продолжали принимать наркотики?
– Да. Это придавало мне силы и храбрости, в которых я так нуждалась.
– Но вам постоянно приходилось увеличивать дозу и частоту употребления?
Она снова отвела взгляд, кивнула с хмурым видом.
– И каждый раз, когда вслед за эйфорией наступала ломка, вас охватывала тоска и апатия, и вы чувствовали себя все хуже и хуже?
– Да, у меня возникало отчаянное желание вдохнуть еще, и чаще всего мне не удавалось его побороть. Я пробовала водку, пробовала валиум, но ничто не помогало мне справиться с ломкой – только новая доза кокаина.
– В последний раз на съемках вы уже не могли владеть собой?
Лейси вздрогнула, обхватила руками колени, лицо ее омрачилось при одном воспоминании о случившемся.
– Это было ужасно, доктор. В первый же день я поняла, что не в силах выдержать нагрузки, не вдохнув несколько доз кокаина – с промежутком в пару часов или около того. У меня даже стала развиваться паранойя: мне казалось, что все на съемочной площадке смотрят в мою сторону и перешептываются за моей спиной. Я дошла до такого состояния, что просто не могла работать!
Он кивнул:
– Довольно типичный случай. Вы перешли черту, Лейси, и у вас выработалось сильное пристрастие к наркотику. – Он бросил взгляд на часы. – Ладно, на сегодня достаточно. Через несколько минут меня ждет другой пациент. – И хотел было подняться с места.
– Погодите, доктор! – Она подалась вперед. – Что теперь со мной будет?
– Что ж, самый тяжелый этап, связанный с отвыканием от наркотика, вы уже прошли. Кстати, вам он дался куда легче, чем это бывает в большинстве случаев. Но, отвечая на ваш вопрос, скажу, что мы будем проводить сеансы терапии ежедневно, а если понадобится, то и два-три раза в день.
– И это все?
– Нет, ни в коей мере, – ответил Ноа с улыбкой. – Еще несколько дней вас будут держать на транквилизаторах. Кроме того, я попрошу вас завести для себя то, что я называю «Записной книжкой кокаиниста».
Она отпрянула.
– «Записная книжка кокаиниста»! Что это такое?
– Это своего рода журнал, предназначенный для ежедневных записей. Он должен стать для вас постоянным спутником – не только пока вы находитесь здесь, но и после выписки. Однако необходимо, чтобы вы начали вести его прямо сейчас и таким образом успели бы к нему привыкнуть. Он станет для вас, если угодно, залогом безопасности. Сам по себе журнал служит нескольким целям. Прежде всего я хочу, чтобы вы вернулись в свое прошлое, к тому моменту, когда вы впервые начали употреблять кокаин. Перечислите причины, которые заставили вас к нему прибегнуть, опишите те ощущения, которые вы при этом испытывали, и то, что чувствовали впоследствии. Будьте предельно откровенны и честны с собой. Никто, кроме меня, не прочтет написанного вами без вашего желания. Затем в течение ближайших нескольких дней доведите свою исповедь до настоящего момента. И еще начните заполнять параллельно две графы, одна из них – «Положительные последствия употребления кокаина», а другая – «Отрицательные последствия». Например, в одну графу внесите уверенность в себе, а в другую – повышенную возбудимость. В одну – огромное удовольствие от секса, а в другую – крайне неприятную и болезненную ломку. Вам понятна сама идея?
Лейси только кивнула в ответ, явно заинтригованная.
– Вероятно, вам все это кажется слишком примитивным, однако, можете мне поверить, метод срабатывает. Как я уже сказал, вы будете продолжать вести журнал и когда покинете наши стены. Тогда всякий раз, как только возникнет тяга к кокаину, вам останется только заглянуть в графу, где перечислены отрицательные последствия, и это скорее всего заставит вас вовремя остановиться и призадуматься. Куда бы вы ни отправились, повсюду берите с собой этот дневник. Пожалуй, лучше всего подойдет обычная записная книжка, которую легко носить в дамской сумочке. Помимо этого, я время от времени буду давать вам поручения. Для начала я прошу изложить на бумаге подробно, день за днем, что для вас значит быть наркоманкой и какое влияние, по вашему мнению, это оказывает на окружающих. Ваш курс лечения включает в себя и множество других методов. Со временем вы узнаете их все. К примеру, договорная система, побратимство, – он усмехнулся, – даже шантаж.
Она испуганно взглянула на врача:
– Шантаж?
– Да. Вы можете написать письмо, адресованное мне или любому другому психотерапевту, если уж на то пошло. В этом письме вы признаетесь, что злоупотребляли кокаином или в каком-нибудь другом своем проступке, которого искренне стыдитесь. Письмо оставите у меня и дадите согласие на регулярные анализы. Если в результате их выяснится, что вы прибегали к кокаину, то я буду вправе переслать ваше письмо газетчикам. Или, что еще действеннее, вы лишитесь части ваших драгоценностей. Они будут проданы, а выручка пойдет на благотворительные цели.
– О нет! – Лейси энергично замотала головой. – Я ни за что и никогда на это не пойду!
Ноа выругался про себя. Он совершил ошибку, ошибку, которую на его месте не допустил бы ни один мало-мальски уважающий себя врач.
– Извините меня, Лейси. Я говорил не думая.
– Надеюсь, вы это не всерьез? – В ее голосе звучали слезы.
– Нет, Лейси, – отозвался Ноа мягко. – Кроме того, ни с письмом, ни с вашими драгоценностями никто ничего не станет делать без вашего согласия.
Она судорожно вздохнула.
– Могу себе представить, что вы обо мне думаете, доктор. Мол, цепляется за такие пустяки, как драгоценности! Я-то понимаю, в чем тут дело. Я уже была пару раз у психоаналитика, и он объяснил мне, что они для меня значат. Спасительную соломинку.
– Выбросьте это из головы. Все мы нуждаемся в спасительной соломинке того или иного рода, – сказал Брекинридж невпопад. – Не вернуться ли вам к себе в палату? Попытайтесь немного отдохнуть. Завтра мы продолжим наш разговор.
Как только за Лейси закрылась дверь, Ноа выругался вслух. Куда же делось ваше знаменитое умение найти подход к пациентам, доктор? Сейчас вы оказались явно не на высоте!
Рем попытался улыбнуться доктору Брекинриджу, но улыбка больше походила на гримасу. Ему не хотелось ни с кем говорить – скорее уж поплакаться кому-нибудь в жилетку. Он чувствовал себя слабым, как новорожденный ребенок. Вот уже два дня подряд его беспрестанно рвало, желудок отказывался принимать любую пищу. Кожа зудела, и он чесался до тех пор, пока не выступала кровь. Воображаемые змеи и пиявки то появлялись, то исчезали у него в постели. Стоило ему погрузиться в сон от усталости, как он тут же просыпался с криком, замиравшим у него в горле.
Это был не первый из пережитых им приступов белой горячки, но еще никогда Рем не чувствовал себя настолько скверно. Ему казалось чудом уже то, что он вообще остался в живых.
Рем умоляюще взглянул на Ноа:
– Надеюсь, худшее уже позади, док?
– Судя по всему, да, однако время от времени вас еще будут мучить судороги и позывы на рвоту, а возможно, и повторяющиеся ночные кошмары. Вы помните медицинский осмотр, который прошли вчера?
– Довольно смутно.
– Вы в плохой форме, мистер Ремингтон. Ваша печень разрушена до такой степени, что я удивляюсь, как вы еще живы. Еще один такой запой, и вы покойник. Уже одного этого соображения должно быть
