листал страницу за страницей. Это был первый экземпляр бульварной газетки, попавший ему в руки за долгие годы. Рид тщательно просматривал всю поступавшую к нему прессу, но бульварные листки не входили в его список. Не успев поднести к губам чашку, Стоддард так и застыл на месте. Его взгляд остановился на заметке Синди Ходжез – как раз на той ее части, где упоминалось о Клинике.
Ему уже приходилось сталкиваться с этой бесцеремонной особой, когда он баллотировался на пост губернатора. Синди в ту пору только начинала работать в газете, и ей было поручено освещать его избирательную кампанию. Она отличалась острым язычком, хлестким и желчным литературным стилем и особым, присущим всем любителям сплетен чутьем на разного рода грязь. Она была словно москит, жужжащий беспрестанно перед самым его носом и порой норовящий ужалить. Спустя некоторое время он решил, что не стоит обращать на нее внимания, но эту женщину было не так-то просто игнорировать. Позже Стоддард пришел к заключению, что проникся к ней отвращением с первого взгляда. По-видимому, это чувство не было взаимным – она относилась ко всем окружающим с тем же едким сарказмом, что и к нему, но сам он определенно презирал ее.
Стоддард уже хотел было показать заметку Риду, но передумал и одним глотком выпил кофе. У Рида и без того достаточно хлопот из-за пребывания губернатора в Клинике. Кроме того, доктор Брекинридж заверил Стоддарда, что, если тот будет досконально следовать его инструкциям, никто никогда не узнает о том, что он находится там на лечении. Он прошел регистрацию в аэропорту под вымышленным именем, автомобиль взяли напрокат под другим вымышленным именем, а о том, что нового пациента зовут Уильям Стоддард, известно лишь двум лицам во всей Клинике: доктору Брекинриджу и директору. Вряд ли в их интересах позволить просочиться наружу ненужным слухам.
Стоддард слегка улыбнулся. Если избиратели когда-нибудь узнают о том, что губернатор использовал поддельное удостоверение личности, он, вероятно, лишится части голосов, но сейчас это заботило его меньше всего. Синди Ходжез – вот кого ему ни в коем случае нельзя упускать из виду. Если она что-нибудь проведает, тогда все кончено. Его политическая карьера и, возможно, даже его семейная жизнь будут принесены в жертву бульварной сенсации.
Глава 3
Синди схватила трубку телефона:
– Алло!
– Синди Ходжез?
– Да. Кто это?
– Зоя Тремэйн. Возможно, вы не знаете, кто я такая…
Мозг Синди действовал, словно компьютер. Она никогда не забывала имен; это было частью ее работы.
– А, мисс Тремэйн! Я слышала о вас, хотя мы никогда не встречались.
Из трубки донесся хрипловатый смешок.
– Как раз это я надеюсь исправить. В ближайшую пятницу я устраиваю вечеринку и хотела бы видеть вас у себя. Конечно, я несколько запоздала с приглашением, и вы, возможно, будете заняты…
– Ради того, чтобы побывать на приеме у Зои Тремэйн, я постараюсь освободиться.
Хриплый смешок раздался снова.
– Я глубоко польщена, мисс Ходжез. Коктейли подадут в шесть часов вечера, а обед будет в восемь.
– Я обязательно приду, мисс Тремэйн. Еще раз спасибо за приглашение.
Повесив трубку, Синди постаралась припомнить то немногое, что ей было известно о Зое Тремэйн. Богата, независима, немного эксцентрична, считается одним из столпов светского общества Оазиса, яростная противница Клиники. Ее прошлое, судя по всему, скрывало какую-то тайну. Синди обожала тайны, в особенности когда дело касалось людей известных. Их секреты можно продать за хорошую цену и тем самым увеличить тираж газеты.
Она вздрогнула, почувствовав прикосновение к коже охлажденного кондиционером воздуха. Когда зазвонил телефон, она только что вышла из ванной. Всего три месяца назад Синди решила каждый год проводить какое-то время в Оазисе и совсем недавно приобрела здесь жилье в многоквартирном доме. Пожалуй, ей нужно будет установить телефонный аппарат в ванной – тогда не придется бегать на каждый звонок. Хотя телефон был снабжен автоответчиком, она никогда не включала его, находясь дома. Значительную часть материала для своих «Новостей» Синди брала из телефонных сплетен, а подавляющее большинство осведомителей, как она знала, боятся автоответчиков и отказываются оставить сообщение или перезвонить.
Синди вернулась в ванную, еще теплую и всю в капельках влаги. Она терпеть не могла удушающий зной, царивший летом в Оазисе, но Клиника оказалась таким богатым источником материала для ее колонки, что она признала целесообразным устроить себе здесь штаб-квартиру, по крайней мере на несколько месяцев в году. Слава Богу, что все здания в городе снабжены кондиционерами!
Синди протерла влажное зеркало, в котором она отражалась в полный рост, и, окинув себя взглядом, осталась весьма довольна. Она увидела высокую, стройную женщину, с длинными блестящими темными волосами – самая примечательная черта ее внешности – и холодными серыми глазами. Синди старалась поддерживать хорошую форму, каждый день находила время для бассейна или теннисного корта и не реже одного раза в неделю посещала гимнастический зал. «Не так уж плохо для тридцати пяти лет», – подумала она, подмигнув своему отражению в зеркале.
Синди знала, что большинство мужчин находили ее холодной и несколько отстраненной. Некоторых это заставляло отступиться, других же только подзадоривало. Обычно у нее не было недостатка в поклонниках.
Натянув халат, она проследовала в небольшую комнату, которую сделала своим рабочим кабинетом, и уселась за компьютер. Ей еще предстояло закончить колонку для номера, который должен выйти на следующей неделе, и забрать утреннюю почту.
Однако какое-то время она сидела неподвижно, думая о другом. Стоит ли ей подыскать себе спутника, чтобы отправиться вместе с ним на вечеринку к Зое Тремэйн? Среди ее знакомых в Оазисе было не так уж много подходящих кандидатов, не более полудюжины. Синди пробежала глазами воображаемый список, отвергая одного за другим.
К черту их всех! Она поедет туда одна. Если в доме Тремэйн соберется приличное общество, наверняка можно будет встретить там какого-нибудь интересного, привлекательного мужчину. Приняв решение, она придвинула ближе картотеку. На отдельных карточках были нацарапаны от руки короткие заметки. Все, что ей оставалось теперь сделать, – это отобрать из новостей самые пикантные, связать их воедино в присущем ей скабрезном стиле и заполнить колонку.
Когда она начала переносить на мерцающий экран имена с карточек, ее охватил прилив энергии, подобный сексуальному возбуждению. Все эти имена принадлежали известным и влиятельным людям, однако она, Синди Ходжез, могла манипулировать ими по собственному желанию – одним касанием пальцев.
Вернувшись к себе в кабинет после ежедневного сеанса психотерапии с Билли Рипером, Ноа кипел от ярости. Рок-звезда оказался неисправимым лгуном; он был лицемерен, порочен и упорно отказывался признать себя наркоманом, даже более того – начисто отрицал какую бы то ни было зависимость от кокаина. Он готов был согласиться с тем, что допустил срыв во время концерта, но приписывал этот случай перенапряжению и стрессу. Похоже, Билли вообще не собирался идти на контакт, и если бы Ноа мог следовать своим побуждениям, он отпустил бы его из Клиники как неизлечимого или по крайней мере поручил бы его заботам другого врача. Однако Ноа отличался упорством, в особенности когда дело касалось кого-либо из пациентов. Ему и прежде приходилось сталкиваться с трудными больными – хотя никто из них не был так невыносим, как Билли Рипер, – и он боролся за них до конца, обычно не без успеха.
Как ни печально это признавать, Ноа был почти убежден, что, если даже ему удастся найти подход к Билли, парень скорее всего вернется к кокаину через несколько дней после выписки. Такое уже случалось прежде с другими больными, даже с теми из них, кто отчаянно желал излечиться. Эта сторона его работы поневоле обескураживала. Но несмотря на это, Ноа понимал, что если он не сделает все от него зависящее, то его досада обернется против него же самого. В его области медицины рецидивы неизбежны, и он мог
