Когда на следующее утро Дженни вошла в класс, ее появление было встречено радостным хором детских голосов. Младшая воспитательница, которая подменяла Дженни первые дни, пока та находилась в Пинкни, тоже улыбнулась, увидев ее.
— Господи, как я рада, что вы приехали! — воскликнула она. — Еще пара дней, и меня уже можно было бы отсылать в сумасшедший дом!
Дженни улыбнулась, порадовавшись тому, как тепло ее встретили.
— Так, что это за шум? — громко и строго проговорила она, перекрывая детский смех и изобразив на лице удивление. — Никогда в жизни не слышала ничего подобного!
Шестилетние воспитанницы заулыбались. Напускная строгость Дженни их не смутила. Они знали, что учительница на самом деле вовсе не сердится.
— Попробуем еще раз, но уже как положено, хорошо? — предложила Дженни. — Итак, доброе утро, дети!
Девочки дружно отозвались:
— Доброе утро, мисс Дженни!
— А теперь садитесь, и начнем читать.
Дженни заняла свое место за столом, который стоял по диагонали в углу просторной и ярко освещенной классной комнаты, и обвела своих учениц взглядом, исполненным искренней привязанности. Детишки смотрелись в своей зимней форме — красная юбочка, шерстяная кофта на пуговицах и накрахмаленная белая рубашечка — как маленькие ангелочки. У каждой девочки были ухоженные, блестящие волосы, а мордашки излучали здоровье.
— Откройте свои книги на странице номер один, — попросила Дженни. — Вы должны были прочитать это на каникулах, и теперь я хочу проверить, как вы справились с заданием. Начнет Люси. Читай громко и с выражением, чтобы мы все могли разобрать.
Маленькая девочка, сидевшая на передней парте, поднялась со своего места и порозовела от смущения, почувствовав себя в центре внимания.
— «Кролик Роджер и черепашка Томми», — тоненьким, приятным голоском прочитала она.
Дженни старалась прислушиваться к чтению, но мысли помимо ее воли обратились к вчерашнему дню. Накануне вечером родители пришли к окончательному выводу, что задерживаться в Пинкни ей больше нет смысла, так как она все равно ничем не могла помочь брату. И Дженни вернулась в Лондон. Почти всю ночь она не сомкнула глаз, напряженно размышляя о своем будущем. Папа был абсолютно прав в одном: она представления не имела о том, что значит жить интересно и весело. Непонятно каким образом, но она добровольно затворилась от всего мира и стала жить жизнью старой девы. «Если так пойдет и дальше, — подумала она печально, разглядывая себя в высокое зеркало, стоявшее в ее спальне, — то скоро я и внешне стану на нее похожа». Она чувствовала, что ей нужно сбросить лишний вес, сделать что-то с волосами, купить себе вещи, которые носят девушки двадцати трех лет. У Дженни были красивые ноги. Значит, не будет ничего страшного, если она станет носить более короткие юбки. Новый образ… вот в чем она остро нуждалась! Полностью новый имидж и новая жизнь. Она уйдет из садика и устроится на работу, где будет постоянно находиться в кругу своих сверстников — честолюбивых девушек и молодых людей. Вроде Ребекки Кендал. Они научат ее жить. Они вдохновят ее на какие-нибудь свершения.
Утром, поднявшись с постели, невыспавшаяся Дженни первым делом почувствовала усталость. Но вместе с тем она была довольна. Долгая ночь, проведенная в раздумьях, заставила забыть об обиде, которую она испытала вчера, когда почувствовала, что отец и мать просто избавились от нее, отослав из Пинкни. Все их мысли были о Саймоне. Они считали, что только ему сейчас нужна была помощь, но не Дженни. Так вот ночь помогла ей избыть обиду. Позавтракав и преисполнившись решимости кардинально изменить свою жизнь, она бодро отправилась на работу.
Класс затих. Дженни не сразу поняла, что Люси закончила читать и что все взгляды теперь обращены на нее, воспитательницу. Она заставила себя выйти из задумчивости:
— Прекрасно, Люси. Ты читаешь гораздо лучше, чем до каникул. Садись.
«Мне будет их очень недоставать, если я уйду из садика», — вдруг пришло в голову Дженни. Она любила детей. Ей нравилась профессия воспитательницы. Нравилось открывать перед этими маленькими человечками дорогу в мир. Она любила вместе с ними читать, считать, мастерить всякие милые поделки. Но вместе с тем Дженни понимала, что пришло время и ей самой узнать кое-что новое о жизни.
Телефонный звонок раздался, когда Ребекка как раз собиралась ложиться спать в своем номере в «Белгравии-Шератон». Это была Дженни.
— Вы можете прийти ко мне поужинать завтра вечером? — спросила она. — Простите, что не связалась с вами раньше, но из-за несчастья, случившегося с братом, я вернулась в Лондон только вчера утром и сразу ушла на работу.
— Как ваш брат?
— Пока ничего утешительного. Я расскажу вам все в подробностях, когда вы придете, хорошо? У вас завтра свободный вечер? Мои соседки уехали на выходные, так что нам никто не помешает.
— Да, свободна. Спасибо за приглашение. С удовольствием приду. Нам нужно о многом поговорить, — отозвалась Ребекка.
— Тогда в семь тридцать? Записывайте адрес.
Черное такси, громыхая на дороге, подкатило к дому Дженни. Выйдя из машины, Ребекка осмотрелась по сторонам. Кенсингтон. Улица Брансвик-гарденс. Засаженная с обеих сторон деревьями, элегантная, респектабельная. Внешний вид белых викторианских особняков, которые тянулись вдоль улицы, лучше всяких слов говорил о материальном благополучии их обитателей. Дженни жила в доме № 12. К внушительного вида парадной двери вели ступени из белого мрамора. По сторонам красовались каменные урны с карликовыми лавровыми деревьями. Дженни жила в этом доме с двумя подругами. Честно говоря, Ребекка не ожидала увидеть такую роскошь. «Не то что моя нью-йоркская «Треуголка», — криво усмехнувшись, подумала она. Но справедливости ради надо заметить, что ее доходы также не шли ни в какое сравнение с доходами отца Дженни.
Нажав кнопку медного звонка, под которым была прибита табличка «Дж. Венлейк», она почти сразу же услышала в переговорном устройстве голос Дженни:
— Проходите. — В двери что-то щелкнуло, и Ребекка толкнула ее от себя. — Я живу на втором этаже… то есть на третьем по американским меркам.
— Отлично, я поднимаюсь.
Ребекка вошла в теплый, мягко освещенный холл. Воздух в нем был пропитан приятным ароматом цветочной смеси, большая китайская ваза с которой стояла на позолоченном столике под высоким зеркалом. В углу располагалась шахта лифта с кабиной, походившей на позолоченную птичью клетку. Дженни поджидала гостью на площадке у двери в свою квартиру. Она очень радушно поприветствовала Ребекку.
— Вы просто замечательно выглядите, Дженни! — воскликнула Ребекка, будучи не в силах скрыть свое удивление. — Что вы с собой сделали? Мне так нравится ваша новая прическа!..
Дженни зарделась от удовольствия.
— Я постригла волосы и покрасила их сегодня днем в «Анни Рассел». Считается, что там работают лучшие мастера во всем Лондоне. Вам правда нравится?
— Нравится — это не то слово!
В волосах Дженни угадывалось несколько золотистых прядей, и они приятно обрамляли ее лицо мягкими короткими волнами, струившимися вниз. Она также покрасилась, не очень умело, но все же красиво. На ней было вишнево-красное платье с довольно короткой юбкой.
— Вы потрясающе выглядите! Господи, что случилось? Завели нового друга?
— Нет пока, но я уже работаю над этим! — рассмеялась Дженни. — Проходите, садитесь. Что-нибудь выпьете?
— У вас есть кола?
— Диетическая. Видите ли… хочу сбросить по крайней мере четырнадцать фунтов, поэтому обычную
