— Ты в порядке, малыш?
— Да.
— Я люблю тебя. — Он легонько куснул ее за мочку уха, поцеловал в шею и ласково провел рукой по спине.
— Я тоже, — отозвалась Ребекка, но при этом осторожно отодвинулась от него.
— Что с тобой? — обеспокоенно произнес Стирлинг.
— Ничего.
— Я хочу тебя.
Дважды минувшей ночью он брал ее, а она отдавалась ему. Сейчас он вновь почувствовал возбуждение. Нежная шелковистость ее кожи и аромат, исходивший от ее тела, всегда сводили его с ума. Он хотел ее в эту минуту едва ли не сильнее, чем ночью.
— Нет, не сейчас, — прошептала она, закрывая глаза. — Я хочу спать.
— Ты же не хотела минуту назад.
— А теперь хочу. Я устала.
С этими словами она устроила свою голову у него на плече, словно маленький ребенок.
Стирлинг замолчал. Он смирился с ее настроением, хотя ему трудно было поверить в то, что Ребекка не хочет секса. Она же сама приучила его к совершенно другому. Вот и еще несколько часов назад она вся пылала страстью. Теперь же… Она вложила ему в руки свою загорелую ладошку, и он принялся рассматривать ее. Ребекка никогда не носила на руках никаких украшений, и сейчас он вдруг подумал, как хорошо смотрелось бы на ее безымянном пальце обручальное кольцо…
Во время завтрака Стирлинг предложил не откладывая дела в долгий ящик сразу же отправиться в «Золотую пальму». Ребекка — проснувшись во второй раз, она объявила, что умирает с голоду, — отломила кусочек от круассана и принялась густо намазывать его маслом, одновременно обдумывая предложение Стирлинга.
— Можно, но я не думаю, что так рано нам удастся наткнуться там хоть на кого-нибудь, кто имеет отношение к ночной программе казино. А за игрой наблюдать мне будет, наверное, не очень интересно.
Стирлинг качнул головой:
— Согласен насчет игры. А вдруг мы застанем девушек за репетицией? Ведь нам нужны именно они, а не администрация заведения, верно?
— Ага. Когда сегодня начинается шоу?
Стирлинг сверился с программкой, которую взял у гостиничного консьержа. В ней были помечены казино и ночные клубы города и перечислялись все устраиваемые в них представления.
— Слушай, — сказал он и начал читать вслух: — «Кабаре и развлекательные номера. Казино «Золотая пальма»: ужин и представление кабаре каждую ночь. Входная плата — тридцать долларов. Сюда входит свежая форель или жареные ребрышки. Ужин подается в шесть тридцать вечера. Двухчасовое музыкально-эстрадное представление начинается в восемь вечера. Спешите увидеть самых очаровательных девушек в городе!» — Стирлинг прищурился на помещенный в программке снимок брюнетки с красивыми формами, всю в страусовых перьях и блестках, и воскликнул: — Ого! Ты гляди, какие у нее сиськи!
Ребекка воздела глаза к потолку.
— Ох уж эти мне мужики! И чего вы только сходите с ума от большой груди, не понимаю!
— Ну, мне, положим, и ножки нравятся, — возразил с улыбкой Стирлинг. — У тебя прелестные ножки.
— Спасибо, — рассмеялась Ребекка. — Жаль, у меня почти нет груди. Это мой главный недостаток, я знаю. Но за ноги все равно спасибо!
— У тебя очень соблазнительная грудь. Небольшая, но сексуальная, — заверил ее Стирлинг, хищно сверкнув глазами. — Я ее обожаю! — Он перегнулся через столик и крепко взял ее за руку. — И я доказал бы это на деле сегодня утром, но ты, видите ли, вдруг захотела спать.
— Не обижайся, — мягко улыбнулась Ребекка. — Сначала я проснулась было, но затем меня вновь стало клонить ко сну. Глаза сами закрывались. Усталость накопилась, что ты хочешь?
— Надеюсь, ты компенсируешь мне это вечером? — И Стирлинг так взглянул на нее, что в ней стало просыпаться возбуждение. Однако его лицо тут же приняло выражение сосредоточенности, и он проговорил: — Итак, мы идем прямиком в «Золотую пальму» и ищем там человека, который отвечает за ночное шоу. Ты ему представляешься, и мы официально просим разрешения поснимать там их девочек.
— А дальше? — спросила Ребекка.
— А дальше будем действовать по обстановке.
— Я так надеюсь, что нам удастся найти тех, кто лично знал Мариссу! — воскликнула она. — Потому что в противном случае я просто не представляю, что мы станем делать!
Стирлинг сурово свел брови:
— Ну, как бы там ни было, мы не полезем искать ее квартиру в Трамп-тауэр, если не хотим окончить свою жизнь так, как Майк Уилсон.
Ребекка на это ничего не сказала. Она также умолчала о том, что перед отъездом из Нью-Йорка она ответила на рекламное объявление в «Таймс».
— Мамочка, у тебя такой странный голос… Что-нибудь случилось?
Дженни разговаривала с матерью, прижав телефонную трубку к уху плечом и одновременно аккуратно раскладывая на постели новое вечернее платье из черного бархата с зелено-черной кружевной отделкой внизу, которое она только что купила. Оно недешево стоило, но Дженни, раз решив сменить имидж, уже не сворачивала с избранного курса и поэтому не жалела о потраченных деньгах. Вместе с платьем она также купила черные замшевые туфли с застежками из фальшивых бриллиантов.
— Я хочу, чтобы ты приехала ко мне на выходные, — услышала она в трубке голос матери.
— Саймону хуже? — тут же насторожилась Дженни.
— Не совсем. — Анжела замолчала, словно подыскивала удобные слова, избегая называть вещи своими именами. — Но… Словом, ты нужна мне. Приезжай в пятницу, хорошо? К ужину.
— Договорились, — отозвалась Дженни, старательно скрывая свое разочарование.
Она любила проводить выходные в Лондоне, в тишине и уединении, когда можно целый день расхаживать по квартире, читать газеты и смотреть по телевизору любимые программы.
Закончив разговор с матерью, она аккуратно повесила платье на вешалку на дверцу своего бельевого шкафа. До Пасхи оставалось всего четыре недели. Дженни хотелось до своего отлета в Нью-Йорк накупить побольше новых нарядов и аксессуаров, чтобы произвести сильное впечатление на отца. Она даже побывала в институте красоты в Челси, где проконсультировалась на предмет того, какая косметика ей больше всего подходит и как ею правильно пользоваться.
Взглянув в зеркало, она с удовольствием констатировала произошедшие в ее внешности разительные перемены. Новая прическа и умело наложенный макияж преобразили ее до неузнаваемости. Она увидела в зеркале юную и весьма привлекательную особу. Правда, пока был сделан лишь первый шаг в нужном направлении. У нее имелось уже порядочно новых нарядов, но ей некому было их показать. Дженни давно уже не назначали свидания. Она с подругами устраивали у себя небольшие вечеринки по крайней мере раз в неделю, однако на них появлялись скорее добрые друзья, чем кандидаты в поклонники.
Переодевшись к ужину, Анжела спустилась в гостиную и сидела у камина, потягивая свой традиционный «Манхэттен». Именно там ее и застала приехавшая Дженни. В дороге Она очень устала и замерзла. Ей хотелось поскорее принять горячую ванну и лечь в постель, но она знала, что мать не позволит ей это сделать. Дженни придется ужинать вместе с нею, да вдобавок еще поддерживать за столом вежливый светский разговор.
— Ты постриглась, — сказала Анжела вместо приветствия.
— Да, длинные волосы мешались, — лаконично отозвалась Дженни. — Как Саймон?
— Плохо, как и прежде. Из-за этого, собственно, я и вызвала тебя сюда. Ты должна с ним
